Мирослав Попович - Кровавый век

• Название: Кровавый век
• Автор: Мирослав Попович
• Жанр: Культурология
• Год: 2015
• ISBN: 978-966-03-7263-4

Книга «Кровавый век» посвящена ключевым событиям XX столетия, начиная с Первой мировой войны и заканчивая концом так называемой «холодной войны». Автор, более известный своими публикациями по логике и методологии науки, теории и истории культуры, стремился использовать результаты исследовательской работы историков и культурологов для того, чтобы понять смысл исторических событий, трагизм судеб мировой цивилизации, взглянуть на ход истории и ее интерпретации с философской позиции. Оценка смысла или понимание истории, по глубокому убеждению автора, может быть не только вкусовой, субъективной и потому неубедительной, но также обоснованной и доказательной, как и в естествознании. Обращение к беспристрастному рациональному исследованию не обязательно означает релятивизм, потерю гуманистических исходных позиций и понимание человеческой жизнедеятельности как «вещи среди вещей». Более того, последовательно объективный подход к историческому процессу позволяет увидеть трагизм эпохи и оценить героизм человека, способного защитить высокие ценности.

---

Выходец из обрусевшего немецкого рода, а по линии матери (сестры известных тогда Фадеевых – генерала-писателя и екатеринославского губернатора, отца знаменитой Блаватской, так что Витте был ее кузеном) – из знатного рода Долгоруковых, Витте не был принят при дворе, потому что вступил в брак с разведенной еврейкой. Жизнелюбивый рыжий здоровяк Витте, собственно говоря, не имел политических принципов; он был чрезвычайно настойчивым и деловым бизнесменом от политики, честно служил обоим монархам, и, хотя с Николаем II у него отношения не сложились, Витте считал самодержавие самой рациональной системой для России. Однако Витте мог бы при необходимости сконструировать на заказ и любой либеральный вариант, что он, собственно, и сделал, подготовив либеральные законы 1906 г., которые фактически стали конституцией России.

Конституция Витте предусматривала возможность законного государственного переворота с роспуском Думы, чем и воспользовался Столыпин. Но Столыпин – при всех сложностях в личных отношениях этого волевого и самостоятельного человека со слабохарактерным, но очень самолюбивым и упрямым царем – был именно идейным борцом за самодержавие, за авторитарный режим во главе с венценосцем.

Столыпин, интеллигентный помещик из российской глубинки, гордился семейными связями с Лермонтовым, был русским националистом, крайне жестким политиком по отношению к национальным меньшинствам и никогда не был ни на йоту демократом. Характеристики режима Столыпина как режима диктаторского, террористического и даже кровавого имеют под собой все основания. Нужно подчеркнуть, что убийство Столыпина в 1911 г., в организации которого подозревали царя и политическую полицию, в действительности было индивидуальным и стихийным актом террора, осуществленным как выражение отчаяния и мести молодым мужчиной еврейского происхождения, Багровым, путем шантажа завербованным в агенты охранки. Николай II мог холодно расстрелять рабочую демонстрацию, но не был способен на коварный акт тайного убийства своего собственного премьера. К тому же серьезных политических расхождений между царем и премьером после того, как Николай осмелился на ликвидацию сельской общины, не было.

В сфере внешней и военной политики основной идеей Столыпина было сохранение мира до тех пор, пока реформы не дадут результатов и не будут восстановлены вооруженные силы России. И нужно отметить, что это была политика, которая полностью отвечала намерениям Николая II. Она отличалась от политики Витте тем, что последний, будучи противником дальневосточных авантюр, в то же время связывал перспективы России с Антантой и ее капиталами. И царь, и Столыпин стремились к самостоятельной российской стратегии.

После подавления революционного движения, стабилизации внутреннего положения и в результате реформ Россия начала богатеть и могла выделять больше средств на военные нужды. Каковы же были основные направления реформирования вооруженных сил?

Была принята большая программа строительства нового флота и в первую очередь дредноутов, что по тогдашним представлениям выводило бы Россию в круг сверхдержав; предусматривались и некоторые изменения в организации, размещении и вооружении сухопутных войск. Речь шла даже о большем – о реорганизации Вооруженных сил России, конечно, после того, как они будут освобождены от функций подавления революционных движений.

Эпоха усиления праволиберальных влияний, континентальной стратегии и утверждения англо-французской ориентации, эпоха первых Дум и великого князя Николая Николаевича во главе военной машины сменилась в 1908–1909 гг. эпохой «столыпинской реакции».

Планы реорганизации армии были рассмотрены на заседании Совета государственной обороны при участии П. А. Столыпина в конце марта (ст. ст.) 1908 г. Генеральный штаб (генерал Ф. Ф. Палицын) предложил мероприятия, которые требовали ежегодных затрат 12–17 млн руб. в течение 20 лет. (Отметим, что на протяжении 1908–1911 гг. на военное судостроение ежегодно выделялось 31 млн рублей.) Столыпин возражал против таких сумм. Состоялась острая дискуссия. А через четыре месяца, 28 июля (8 августа) 1908 г., Николай Николаевич был отстранен от должности, а следом за ним уволены и начальник Генштаба Палицын, и министр Редигер.

Ф. Ф. Палицын успел подписать 22 августа (4 сентября) 1908 г. вместе с генералом М. В. Алексеевым подготовленный ими «Доклад о мероприятиях по обороне государства, подлежащих осуществлению в ближайшее 10-летие». Переделанный проект был представлен новым военным министром Сухомлиновым в записке о государственной обороне, поданной царю в 1909 г. «Это была целая программа безотлагательных реформ в российской армии, которая охватывала вопрос ее комплектования, организации и боевой подготовки».[134]

Что же было и чего не было в этой программе?

В. А. Сухомлинов в записке о государственной обороне определял два основных принципа реформ: 1) «не усугублять намеченными мероприятиями тяготы населения по отбыванию военной повинности и с этой целью не увеличивать временно общую численность армии в мирный период»; 2) «не перегружать государственный бюджет новыми постоянными расходами». «Главной целью полагалось удовлетворение насущных потребностей армии путем удешевления существующей организации».[135] При таком подходе не могло быть и речи о серьезном техническом перевооружении российской армии.

Все армии Европы предусматривали структуру дивизий в 12 батальонов (12 тыс. человек) при 12-ти батареях в немецкой, 10-ти в австро-венгерской, 9-ти во французской, 13-ти в английской армиях, то есть в дивизии в немецкой армии – 72, в австро-венгерской – 60, английской – 76, французской – 36 орудий. Только в российской армии дивизия состояла из 16 батальонов (16 тыс. человек) при всего лишь 6-ти батареях, то есть 48 пушках.[136] Реформа предусматривала увеличение числа полевых батальонов с 1110-ти до 1252-х, пеших, горных и мортирных батарей в них – с 494-х до 558-ми. Таким образом, можно подсчитать, что в 1909 г. одна батарея приходилась на 2,5 батальона, а после 1910-го – на 2,2 батальона.[137]

Русская армия входит во Львов. 1914

Следовательно, существенных изменений в вооружении полевых войск не планировалось. Увеличение артиллерии предусматривалось в горных (на 20 %) и инженерных частях (на 7 %), а в первую очередь – морской (гаубичной) артиллерии – на 186 %!

Эти цифры ясно показывают, в чем суть разницы в организации и военной доктрине России и зарубежья: в России недостаточность технических средств компенсировалась «святой серой скотинкой».

Еще ярче это видно в обеспечении патронами и снарядами. В 1908 г. (то есть при Николае Николаевиче) армия определила, что ей не хватает до нормы 1750 млн патронов на сумму в 76,5 млн рублей. Правительство (то есть Столыпин) отказало в таких расходах, да и уменьшенная сумма так и не была отпущена. Россия вступила в войну даже без такой определенной произвольным способом нормы, которая конечно же оказалась ужасно заниженной.

Стремление сэкономить на армии выражалось в том, что Сухомлинов не использовал даже правительственные фонды для производства боеприпасов. Россия начала войну, имея 850 снарядов на каждую пушку, по сравнению с 2000–3000 в западных армиях, хотя еще в 1912 г. Сухомлинов согласился с компромиссным предложением о доведении этого количества до 1500 снарядов на пушку.

Ту же картину мы видим и в артиллерийском вооружении. Положение в артиллерии накануне войны считалось нормальным. Объясняя причины недостатка снарядов в первые же дни войны, начальник Главного артиллерийского управления в 1915 г. оправдывался: «Предыдущие войны давали наглядное доказательство тому, что армия обходилась тем запасом боевых припасов, который существовал в мирное время. Все заказанное с объявлением войны обычно поступало только после ее окончания и служило для пополнения использованных запасов…»[138]

В чем же заключались реформы Сухомлинова?

Здесь мы касаемся вопроса, который из-за своей деликатности оставался тайной за семью печатями и при царской, и при советской империи.

Известно, что преимуществом австро-немецкого блока была возможность быстрой мобилизации и сосредоточения войск благодаря хорошо развитой сети железных дорог. К линии границы Австро-Венгрия ежедневно могла доставить приблизительно столько же эшелонов, сколько Россия, зато Германия – намного больше. А внутри собственной территории маневренность возможных передвижений больших военных эшелонов в Центральной Европе была несравненно больше, чем в Восточной. Все цифры, которые безусловно свидетельствуют об экономической отсталости России, публиковались многократно.

Но никто не считался с тем обстоятельством, что Россия могла осуществить удивительно большой объем военных перевозок. Так, в Варшавском военном округе 99,4 % новобранцев должны были отбывать воинскую повинность в других округах. В целом в 1907 г. лишь 12,5 % от общего числа новобранцев было назначено в войска, расположенные на территории своего военного округа.