Андреа Грилль - Полезное с прекрасным

• Название: Полезное с прекрасным
• Автор: Андреа Грилль
• Издательство: «Симпозиум»
• Жанр: Проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-89091-470-5

Андреа Грилль (р. 1975) — современная австрийская писательница, лингвист, биолог. Публикуется с 2005 г., лауреат нескольких литературных премий.

Одним из результатов разносторонней научной эрудиции автора стало терпко-ароматное литературное произведение «Полезное с прекрасным» (2010) — плутовской роман и своеобразный краткий путеводитель по всевозможным видам и сортам кофе.

Двое приятелей — служитель собора и безработный — наперекор начавшемуся в 2008 г. экономическому кризису блестяще претворяют в жизнь инновационные принципы современной «креативной индустрии». Получаемый при этом продукт — «копи лювак» — самый дорогой в мире кофе.

---

Фиат тоже сел за стол, отрезал себе кусочек яблока, но не ест — сидит, неподвижно уставясь на пустое место в гостиной. Пустое место — символ его, Фиата, нынешней жизни и образ здешнего пейзажа, опустошенного засухой. Обочины дорог, поля, кусты и даже парки непривычно безжизненны.

Финценс решительно не желает слышать сетований на погоду.

— Отговорки, пустые отговорки. И женщины — тоже отговорки! — сурово осаживает он Фиата. — Надо пораскинуть мозгами, мы должны что-нибудь придумать. Нужно найти решение, нужна идея.

* * *

Официантка приносит вино. После третьего глотка Фиат просит:

— Не пей столько.

Валентина забирает и его стакан, выпивает залпом. Он принес ей два подарка — цветок артишока, в качестве букета, и плюшевую белку, на память о прогулке по лесу.

— Я ничего не скажу мужу, с какой стати? — уже второй раз говорит Валентина.

— Что же теперь?

— Да я уже сказала!

— Я женюсь на тебе.

— Забываешь о пустячке — я замужем.

— Будем так встречаться.

— Исключено.

— Почему? У тебя ведь уже нет с ним ничего общего?

— Не твое дело.

— Вы с ним как брат и сестра, так?

— У нас полноценная сексуальная жизнь. Теперь ты доволен?

— Не злись, — он пытается взять ее за руку. — Послушай, я найду работу.

— Да что ты говоришь!

— Пожалуйста, не ходи больше на перекресток.

— А я давно с этим покончила. Работаю теперь только в поле, и то полдня.

— Тебе и этого нельзя, в твоем состоянии, с поврежденной рукой. Ты должна поберечься.

— Состояние скоро пройдет, руке уже гораздо лучше, я почти не чувствую боли. Обыкновенный ушиб, а здесь вот, смотри, три маленьких шрама, как звездочки. По-моему, лучше нам больше не видеться.

32. Travancorensis

Индийское кофейное дерево, произрастает лишь в дикой природе. Промышленного значения не имеет. Охранный статус неизвестен.

— Тебе кто-то звонил, — говорит муж, когда она приходит домой. — Странный какой-то тип.

— Чего ему было надо?

— Поговорить с тобой. Я не спрашивал, просто он попросил тебя к телефону. Потом сказал, что передавать ничего не надо, он позвонит еще.

Валентина спустилась к почтовому ящику. Забирая почту, она всякий раз удивляется тому, что люди, нелегально живущие в стране, нелегально снимающие квартиру, как они с мужем, все-таки получают почту; можно написать на почтовом ящике свою фамилию, никаких неприятностей не будет.

«Разгильдяйство оберегает людей от того, чтобы окончательно отравить жизнь себе и другим», — недавно сказала она мужу; тот молча кивнул. Почта его не интересует.

Один конверт толще всех прочих. В комнате стоит большое кресло, довольно далеко от него — письменный стол, за которым муж в эту минуту вынимает из формочек и аккуратно раскладывает на листе оберточной бумаги восковых И исусиков. Валентина, усевшись в кресло, просматривает почту. Первым делом она вскрывает толстенный конверт. Она надеется что-нибудь выиграть. Она всегда надеется выиграть. Можно вытянуть счастливый билет и уехать на Гавайи. Но в конверте не счастливый билет, а пластиковая куколка.

Валентина разворачивает листок, выпавший из конверта. «Крик жизни», — так озаглавлено послание, а дальше, тоже крупным шрифтом, напечатано: «То, что вы держите в руках и собираетесь выбросить в мусорное ведро — ребенок, которому всего десять недель».

У Валентины вырывается крик. Она роняет куклу, будто ужаленная в руку.

— Что с тобой? — Муж, обернувшись, смотрит на нее, но не встает из-за стола. Наверное, впервые в жизни он услышал, как его жена по-настоящему закричала — пронзительно, вне себя. Ни он сам, ни его жена не истерики. Они не кричат.

— Посмотри! — срывающимся голосом визжит Валентина, показывая на куклу. Муж поднимает с пола куклу. Это пластиковая игрушка.

— Рекламный подарок, — пожав плечами, он отдает Валентине дурацкую поделку. — Ничего особенного, дешевка. Да что с тобой? Тебе плохо? — Он смотрит на Валентину с недоумением или как на занятный объект, который прежде никогда не замечал, и который вдруг откуда-то свалился. Валентина думает, на мужа ей грех жаловаться, в каком-то смысле он не супруг, а само совершенство. Ему бы чуть побольше непосредственности, — было бы лучше для него. И, прежде всего, для нее.

— Это фигурка младенца, это десятинедельное дитя, еще не родившееся, но живое, в материнской утробе, — Валентина быстро пришла в себя, однако ее голос все еще дрожит от волнения. — И они рассылают это по почте! Ты посмотри, кем подписано: Христианская община.

— Ну, успокойся. Что ты так разволновалась? Меня эта община не касается. Ты же знаешь, своих младенцев-Иисусов я делаю из чисто коммерческого интереса.

— Дело не в тебе! Дело вообще не в тебе. — Валентина ходит вокруг мужа, как будто боится, что он сбежит, не выслушав ее. — Дело в том, что это свинство — рассылать такое по домам. Уж конечно, пронюхали, где женщины живут.

Валентинин муж стоит, бессильно опустив руки. Смотрит отчужденно. Она, бросив на него взгляд, вдруг чувствует, что от сердца отлегло, и смеется — это разрядка после пережитого ужаса. Немотивированного ужаса — какое ей дело до церковных почтовых рассылок, с каких пор у нее амбиции по части женского равноправия? Она никогда в жизни не интересовалась ни социальными проблемами, ни церковными общинами с их рекламными акциями. Все — только нервы, она нервничает, потому что кое-что утаивает, вернее, еще не рассказала мужу.

Она бросается к нему, обнимает, прижимается всем телом. Это неожиданно приятно, даже теперь, спустя восемь лет. И он моложе того, с кем она, непонятно с какой стати, совсем недавно проводила так много времени. Тот слишком старый для нее. Когда они были вместе, ей это не пришло в голову, но все-таки он слишком старый: ему тридцать шесть, а мужу — тридцать три, муж у нее молодой, и он ей близок. Она зажимает ему уши. Он целует ее в макушку. Вот уже восемь лет он всегда целует ее в макушку, когда хочет намекнуть: мне надо работать. Она целует его в шею под подбородком, протягивает руку, и он кладет ей на ладонь эмбрион из пластика.

Валентина уходит в кухню, бросает эту штуку в мусорное ведро. Выпив стакан воды, выносит ведро во двор и вместе с содержимым швыряет в мусорный бак.

Потом Валентина решает отправиться на пробежку и надевает кроссовки и короткие спортивные штаны.

— Хочу пробежаться, — небрежно бросает она мужу, который увлеченно занимается своими Иисусиками.

— С каких пор ты бегаешь?

— С сегодняшнего дня.

— Жарко, в такую жару бегают только самоубийцы.

Валентина не отвечает. Она уже бежит вниз по лестнице. Бежать гораздо легче, чем она думала, вскоре она находит приемлемый темп. Но не в этом дело. Она бежит все быстрее. Через пять минут ее футболка мокрая, хоть выжимай, струйки пота сбегают по ногам. Надо было прихватить с собой какой-нибудь питье. Но не в этом дело. Прохожие глядят на нее как на сумасшедшую.

В парке она кружит и кружит между кустами роз, надо бежать, пока уже ни о чем не буду думать. Клумбы полны цветов, сверкают красками, а кусты сохнут. Розы кто-то регулярно поливает, кусты — нет. Чуть-чуть кружится голова. Валентина не поддается искушению присесть на скамейку возле роз. Она же только двадцать минут, как начала бегать.

33. Ratsimamangae

Описанный лишь в 2001 г. вид, произрастающий на Мадагаскаре. Низкорослое деревце с коричневато-серой корой. Специалисты, описавшие вид, классифицируют его как исчезающий.

Он запомнился ей красивым, окрыленным. А теперь он, в общем-то обыкновенный, сидит перед нею и говорит, что тоска одолела — хочется на юг, ведь он родился на юге, Болгария — это юг, страна на Черном море, до Средиземного рукой подать, и еще говорит, что ее, Валентину, совсем не знает. Она-то пришла не затем, чтобы получше узнать его. Это он попросил: давай встретимся, это ему нужно. Он обеспокоен, — так он сказал, отлепившись от каменной стены на вокзале. Неизвестно, сколько времени он простоял, прислонившись к стене, в ожидании электрички, на которой приехала Валентина. Ему повезло: обычно она ездит на скутере. Но об этом она ему не говорит. Она вообще мало говорит, только: да, хорошо, встретимся, ну вот, мы встретились.

Он пьет апельсиновый сок, потом разменивает у официанта купюру. Он торопится. Она все это замечает, но старается держаться как ни в чем не бывало. Кажется, он на кого-то похож, на какого-то человека, не вызывающего у нее уважения. А раньше она не замечала этого сходства, — ни в их квартире, ни в поле, когда они хоронили бедную зверюшку.

Сейчас же уйду — подумала она, как только он сказал, что совсем мало ее знает и попросил немного рассказать о себе. Вот уже два часа она собирается уйти — и не уходит.