Авенир Зак - Утренние поезда

• Название: Утренние поезда
• Автор: Авенир Зак
• Издательство: Искусство
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1988

Сборник киносценариев и пьес А. Зака и И. Кузнецова «Утренние поезда» включает в себя наиболее известные произведения видных советских драматургов. Среди них киносценарии «Утренние поезда», «Пропавшая экспедиция», «Золотая речка», ставшие основой для популярных фильмов, а также пьесы « Слово из песни», «Вечерние игры», «Весенний день тридцатое апреля», «Портрет трагической актрисы», «Представление о Радомире», многие из которых успешно поставлены в театре.

---

— Что стоишь, Силантий?! — крикнул Суббота. — Собирайся!

— Надоело зазря живот под пули подставлять. Не желаю больше, — сказал Силантий.

— А я неволить никого не смею. Оставайся! Только тебе, Силантий, что со мной, что без меня один конец — пуля. А вы что? — крикнул он в толпу. — Чего ждете?! Собирайтесь! Бегите!

Он быстро пошел к дому. Возле ворот стояла груженая телега. Марфа преградила ему дорогу.

— Никуда я не поеду, Ефим! Куда — с дитем малым!

Суббота взял мальчика из ее рук и передал Харитону. Тот посадил его на телегу. Оттолкнув Марфу, он вошел в дом.

— Мое добро им не достанется! — крикнул он из дому.

Из раскрытого окна рванулись языки пламени. Через мгновение он выбежал из дома с горящим жгутом соломы, что-то крича яростно — слов было не разобрать, — пробежал через двор и поднес огонь к крыше сарая.

— Не балуй! — крикнул Силантий, бросился к Субботе и, вырвав у него горящий жгут, отбросил его в сторону.

— Ты о людях подумал?! Куда им идти?! — крикнул он Субботе. — К Черному ключу? С детьми, с бабами? Сызнова жить начинать? Ты так о людях подумал?!

Суббота как будто слушал его, стоял слегка даже растерянный, но вдруг, выхватив револьвер, выстрелил. Силантий покачнулся, сделал шаг к Субботе и рухнул на землю.

Суббота поднял с земли горящий жгут и бросил его на крышу сарая. Сухая дранка мгновенно вспыхнула.

Суббота вскочил на коня и крикнул Марфе:

— К Черному ключу уходи. Там жди. Припомнят они Субботу! Вовек не забудут!

Марфа склонилась к Силантию. Силантий приоткрыл глаза.

— Жил, будто не жил, — сказал он чуть слышно.

Стреляя на ходу из ружей, Суббота, Губенко, Прошка и Харитон мчались к загону, где стояли лошади. Испуганные выстрелами лошади, сгрудившись, беспокойно метались из стороны в сторону. Подскакав к ограде, Суббота и Губенко выстрелили в воздух. Несколько лошадей с неистовым ржанием поднялись на дыбы. Табун рванулся, и лошади, ломая перегородки, понеслись к лесу.

— Не видать им моих лошадей, — сказал Суббота, когда они скрылись из виду.

Он оглянулся. Прошка, похлестывая коня, скакал куда-то в сторону. За ним поскакал Губенко.

С Субботой остался один Харитон.

Зимин вышел к смолокурне, где его обычно дожидался Ахмет. Осторожно озираясь, перешагнул через поваленный забор, направился к строению с выбитыми окнами, заглянул внутрь. Ветер гонял клочья сена, пожелтевший обрывок газеты. Зимин обошел кругом, подошел к столбу от ворот. На столбе, на высоте его роста, он увидел свежий надрез ножом: два креста. Он удовлетворенно кивнул и направился в сторону гари.

Куманин и Митька с отрядом въехали в распахнутые ворота. Поселок был безлюден. Над пепелищем сгоревших изб летали черные хлопья. Кое-где сгорели только соломенные крыши, а обгорелые бревна уцелели.

Только молельня с крестом посреди площади стояла, не тронутая огнем.

Митька снял шапку.

— Горелый… Видно, ему судьба — гореть.

Куманин прислушался. Откуда-то доносились голоса.

— Поют вроде! — сказал Митька.

Они подъехали к церкви. Теперь пение стало хорошо слышно. Куманин сделал знак вооруженным милиционерам и вместе с Митькой, спешившись, направился к церкви.

Когда они приоткрыли дверь, то увидели, что небольшое пространство церкви заполнено молящимися. Кто-то оглянулся на них, испуганно вскрикнул. Все обернулись. Широко раскрытыми от ужаса глазами смотрели они на вошедших.

Куманин растерянно взглянул на свой наган, неловко, стесняясь, сунул в кобуру. То же сделал и Митька.

— Извините, граждане… Продолжайте. Я подожду.

Они вышли, осторожно прикрыв двери.

— Им новую жизнь на блюдечке подносят, а они, как раки, со страху пятятся… — сердито бросил он Митьке.

Но Митька увидел идущую к ним женщину с мальчиком и побежал к ней.

— Марфа!

— Митя! — узнала она его и зарыдала.

— Где Суббота?! — крикнул ей Куманин.

— Ушел. Все они ушли… разбежались…

Покинув Субботу, Прошка, не зная толком, куда податься, направился к тому месту, где еще недавно держал свой «пост». Миновав усыпанную хвоей тропинку с поваленным деревом, он опустился в неглубокий овражек, оглядевшись, раздвинул кусты и нагнулся, чтобы нырнуть в открывшийся вход неприметной глазу землянки.

Вдруг он почувствовал, что на плечо его легла чья-то рука. Он испуганно бросился бежать.

Не помня себя, карабкался по склону овражка, но, едва выбравшись наверх, увидел Зимина.

Зимин ударом кулака повалил его и прижал к земле.

— Где Суббота? Говори!

— Ушел, — прохрипел Прошка. — Дом свой спалил, людей распустил… И ушел…

— Куда?

— На Ардыбаш… — прошептал Прошка и в ужасе закрыл глаза: казачка Дарья, легендарная хозяйка Ардыбаша, склонилась над ним в образе Ахмета.

Зимин отпустил Прошку.

— Убирайся! — процедил Зимин сквозь зубы, и Прошка бросился бежать.

Зимин поднял ружье, лежавшее рядом.

— Иди, Ахмет. Жди меня, где договорились.

— А ты?

— Мне одно дело кончить надо. Может быть, единственное настоящее дело в жизни.

Они шли к Ардыбашу.

Шли, ведя под уздцы тяжело груженных лошадей, Суббота и Харитон. Из мешка одного из вьюков выглядывал ствол пулемета.

Налегке, с одним ружьем за плечами, ехал на коне Зимин.

С десятком вьючных лошадей, с грузом научных приборов и оснащением для будущего прииска двигалась экспедиция Ваганова. Впереди, с вооруженной охраной, шли Куманин, Федякин, Митька. Позади — Рогов и Тася с Темкой.

Суббота лежал возле пулемета на скале, у самого водопада, и не сводил глаз с того места, откуда, по его расчетам, должны были появиться люди. Внизу, под ним, белоснежными брызгами взрывался водопад, и вода успокаивалась чуть дальше, где, как уже знал Суббота, в щетках сланца просвечивали крупинки рассыпного золота.

Харитон, чуть в стороне, с беспокойством поглядывал то на Субботу, то в ту сторону, куда был направлен ствол пулемета.

Вдруг сквозь шум водопада послышался какой-то звук. Суббота приподнялся, прислушался. Только чуткое ухо таежного жителя могло услышать далекое, едва различимое в мерном шуме водопада ржание лошади.

Харитон тоже услышал. Он испуганно глянул на Субботу и тихонько, стараясь не шуметь, стал пятиться назад. Потом, озираясь — не догонит ли его Суббота, — бросился бежать.

Суббота, поглощенный ожиданием, не заметил его бегства. Снова, уже слышнее, донеслось ржание лошади.

Суббота облегченно вздохнул. Он поднялся и встал во весь рост на краю водопада. Он знал, что его не увидят из-за поворота, а он первый заметит появление людей, и приготовился к встрече.

Так он стоял, всматриваясь, прислушиваясь к уже хорошо различимому треску сучьев, перекличке человеческих голосов, когда вдруг ему показалось, что кто-то окликает его — тихо, почти шепотом. Он быстро обернулся и, уже оборачиваясь, успел вытащить револьвер.

— Брось револьвер! — услышал он и увидел перед собой Зимина с ружьем, направленным на него.

— Ты… ты… с ними? — выдавил из себя Суббота.

Зимин покачал головой.

— Нет, Суббота. Я сам по себе.

— Не пойму что-то…

— Кто убил Смелкова, Суббота?!

— А… вот ты о чем… — усмехнулся Суббота. — Да ведь будь Смелков жив, и ты бы до его золота не добрался. — Он с издевкой подмигнул Зимину.

В это время на опушке появились Куманин и еще несколько человек вооруженной охраны экспедиции. Суббота, увидев Куманина, забыв о Зимине, бросился к пулемету. Сейчас он видел только Куманина, человека, разрушившего все его планы. Он навел на него пулемет. Но нажать гашетку не успел. Зимин выстрелил. Суббота недоуменно обернулся и, пошатываясь, пошел к нему. Он выстрелил, но промахнулся.

В то же время прозвучал еще один выстрел.

Суббота, уже падая, увидел, как Куманин опускает ружье, а из-за поворота движутся люди и навьюченные лошади.

Суббота рухнул, и водопад сбросил его вниз, на сланцевые щетки, на то самое золото, которое он не хотел никому отдавать. Куманин увидел падение Субботы и бросился к воде. Снизу ему не видно было ни Зимина, ни того, как, бросив ружье, Зимин, закрыв лицо руками, медленно, шатаясь, побрел, не разбирая дороги, в лес, в чащу…

Суббота лежал лицом вниз, уткнувшись в сланцевые щетки, раскинув руки, будто и сейчас, после смерти, никому не хотел отдавать «своего» золота.

Куманин и Федякин стояли возле пулемета. Куманин нагнулся и поднял заплечный, туго набитый мешок, валявшийся рядом. Он порылся в нем и вытащил сверток, завернутый в промасленные тряпки. Развернув его, он увидел большой, величиной с хороший кулак, золотой самородок.

— Видал? — показал он его Федякину. — «Бычья голова»…