Альберт Каганович - Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917

• Название: Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917
• Автор: Альберт Каганович
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-4448-0442-1

Исследование посвящено различным аспектам истории бухарских евреев в 1800–1917 годах. Жившие в Туркестане во время его завоевания Россией (1860—1880-е годы) бухарские евреи получили почти равные права с проживавшими там мусульманами, заняв уникально льготное место в дискриминировавшем евреев российском законодательстве. Такая ситуация стала, с одной стороны, результатом либерализации политики по еврейскому вопросу в последнее десятилетие правления Александра II, с другой – признанием «полезности» бухарских евреев в недавно завоеванной колонии. В последние десятилетия существования империи на статусе бухарских евреев отразилась борьба старого имперского и нового националистического подходов к еврейскому вопросу и туркестанской политике. Эта борьба показала, что, несмотря на торжество новых идеологических стереотипов во взглядах царской семьи, России того времени не чужда была некоторая гибкость, если дело касалось ее экономического развития. А. Каганович – исследователь Программы изучения иудаики (Judaic Studies Program) при Манитобском университете (Виннипег, Канада).

---

Возможно, данные авторы утрировали ситуацию со ссудами. Статистический обзор по той же Ферганской области за 1911 год свидетельствует, что крупные фирмы практиковали выдачу задатков для земледельцев под 8 % годовых, причем осуществляли это через мелких посредников. Последние в свою очередь увеличивали проценты в два-три раза[526].

В любом случае бухарско-еврейские предприниматели выдавали ссуды посредникам под более низкий процент, чем мусульмане, и тому было несколько причин. Во-первых, до начала XX века при неуплате долга иск против должника-мусульманина подавался бухарским евреем в народный мусульманский суд (об этих судах пойдет речь в седьмой главе), где его шансы выиграть дело без дачи взятки были ниже, чем у ответчика. Во-вторых, даже выиграв дело, те из бухарских евреев, кто не имели русского подданства, обязаны были в шестимесячный срок продать полученное за долги недвижимое имущество. В-третьих, бухарскоподданные евреи, победившие в судебном процессе, получали от русской администрации ярлык «вредного еврея» с занесением в вышеупомянутые списки, в результате чего им не давалось разрешения на дальнейшее пребывание в Туркестане. Что касается других бухарских евреев, имевших гарантированное право на проживание в крае, то и в их случае наличие ярлыка «вредного еврея» сильно осложняло жизнь, в частности мешало при рассмотрении их разного рода просьб к администраторам, поскольку последние требовали от подчиненных кратких характеристик деятельности подателей прошений – евреев[527]. С учетом этого отнесенная ко всем среднеазиатским предпринимателям оговорка в следующей цитате из самаркандской газеты «Окраина» в большей степени подходит к фирмам евреев: «Предъявлять иски, требовать неустойки всякая фирма опасается, чтобы не составить себе невыгодной репутации и не отбить поставщиков хлопка (затруднения в исках можно встретить и со стороны администрации, пекущейся о платежных силах населения) (курсив мой. – А.К.)»[528].

Согласно сведениям, переданным в 1908 году начальником Чиназской волости начальнику Сырдарьинского отдела ревизионной «Паленской комиссии» по проверке Туркестанского края Николаю Писареву, бухарские евреи выдавали задатки в размере 1 рубля на пуд под 10–12 % годовых. Даже эти мягкие условия выдачи задатков администратор посчитал очень тяжелыми, отметив тем не менее, что «обеспечения долга залогом земельных участков не наблюдалось»[529]. На то, что они берут за ссуды не более 10–12 %, указали и сами бухарские евреи в докладной записке для генерал-губернатора, составленной в 1909 году[530].

Прием хлопка. Открытка начала XX века

Военный губернатор Самаркандской области Александр Галкин в 1908 году писал Писареву о туземных евреях: зная по горькому опыту, что в народных мусульманских судах «не встретят справедливого отношения к своим интересам, они по необходимости избегали этих судов и старались в ущерб своим интересам, достаточно ограждаемые общим законом, делать такие уступки своим должникам и гражданским ответчикам, каких бы не сделал никто из мусульманских капиталистов». И далее: «По моим личным наблюдениям выяснилось, что туземные евреи, как признанные, так и не признанные [т. е. формально – подданные Бухары], почти всегда дают населению при отдаче денег взаймы и других сделках более выгодные условия, нежели местные мусульмане капиталисты, и не проявляют… той жестокости при взыскании долгов, которую проявляют мусульмане, пользуясь своими связями и своим положением среди местной туземной администрации и суда»[531].

Действительно, угроза судебного иска была единственным средством давления на дехкан, обеспечивающих поставку хлопка. Торговавшие хлопком фирмы, сами бравшие кредиты, находились в сильной зависимости от хлопковых поставок. А при неурожае или неожиданном росте цен на хлопок часть дехкан стремилась продать его не своим кредиторам, а конкурирующим фирмам – по новой, лучшей цене, возвращая кредиторам не хлопок, а деньги. Эта ситуация в утрированной форме нашла отражение в самаркандской газете «Окраина»:

Сарт сбудет на сторону добрых две третьих урожая, а остатки представляет давальцу задатка и жалуется то на кражу, то на неурожай. И год от году заметно, что плутов разводится все больше и больше. Кишлачники крайне неверны слову, обещанию и страшно жадны до денег, и никакие стражи не усмотрят, как почти весь хлопок доверчивой конторы окажется в чужих кладовых.

Далее тот же автор, очевидно выражавший позицию купечества, сообщал, что хлопковые фирмы держали на каждом приемном пункте объездчиков, которые должны были знать многих дехкан, взявших задатки, в лицо и во время сдачи хлопка ездить по главным дорогам и на чужие приемные пункты для пресечения обмана[532].

Судебное давление было не очень эффективным методом воздействия на мелких и даже средних производителей хлопка, поскольку они были защищены от исков кредиторов упомянутым циркуляром местной администрации о невозможности отчуждать у них по суду минимальный участок земли, размер которого определялся для каждой области отдельно. Этой защитой дехкане широко пользовались, на что указывает просьба Кокандского биржевого комитета к Палену, в 1908–1909 годах проводившему в крае ревизию. Правление биржевого комитета просило сократить размер минимального надела только для того, чтобы обязать дехкан соблюдать соглашения с фирмами о поставках хлопка[533].

Такая ситуация была результатом распространения на туркестанских дехкан протекционистской политики по отношению к русским крестьянам Внутренней России. Эта политика мужиколюбия ставила местного хлопкового предпринимателя в трудное положение, поскольку в то же время администрация делала все от нее возможное для погашения разорившимися фирмами долгов московским банкам[534]. Предприниматели – бухарские евреи, с одной стороны, по опыту зная, что в случае их банкротства русская администрация и суд предпримут к ним жесткие меры[535], а с другой стороны, заботясь о сохранении репутации в коммерческом мире, всячески старались избежать банкротств. Согласно Журналу общего присутствия Туркестанской казенной палаты от 24 ноября 1890 года, в крае не было ни одного случая торговой несостоятельности бухарских евреев[536]. Через десяток лет министр финансов Сергей Витте отмечал: «…в то время как торговцы сарты и другие весьма часто оказываются несостоятельными, [бухарские] евреи почти никогда не доводят своих векселей до протеста»[537].

Избежать банкротства, обусловленного стихийностью рынка, помогало вкладывание средств в разные отрасли предпринимательства – например, в торговлю шелком, хлопковым маслом, табаком, сахаром, а также, как будет рассмотрено в четвертой главе, вкладывание средств в недвижимость. Но, поскольку продажа хлопка текстильным фабрикантам в обмен на мануфактуру была доминирующей отраслью деятельности бухарско-еврейского купечества, другие отрасли часто не могли компенсировать убытки. В таких случаях помогала коллективная ответственность элитных семей за репутацию субэтноса в глазах колониальной власти. Эти семьи могли помочь друг другу или купцам, стоявшим на более низких ступенях неписаной иерархии. Именно такими соображениями руководствовался Натан Давыдов, когда помогал другим предпринимателям, оказавшимся на краю финансовой катастрофы[538].

В газете «Закаспийское обозрение», в связи с характеристикой состояния торговли в Самарканде, отмечалось, что в обстановке острой конкуренции хлопковые фирмы, взяв кредиты у московских компаний и раздав дехканам задатки, попадают в значительную зависимость от поставок хлопка. Поэтому эпидемия холеры 1892–1893 годов, не позволившая дехканам собрать урожай, разорила многих хлопковых предпринимателей и оптовиков[539]. Касаясь затем статистики банкротств на мануфактурном рынке Самарканда, автор публикации отмечал, что мусульмане контролируют 20 % мануфактурного рынка, а бухарские евреи – 80 % и при этом за последние восемь лет в Самарканде «на пять еврейских банкротств в сумме на 515 тысяч рублей произошло семь банкротств [сартов] на 348 тысяч рублей. Расплатились евреи за 325 тысяч рублей, или около 45 % своего долга, а сарты за 75 тысяч рублей, или около 22 %. В этих цифрах отчасти следует искать причины, почему Москва, несмотря на свои традиции, охотнее вступает в торговые сношения с азиатскими евреями, чем с сартами»[540].

Английской путешественнице и антропологу Аннет Микин, посещавшей Европейскую Россию и Среднюю Азию несколько раз на рубеже XIX–XX веков, один русский банкир заявил, что бухарские евреи пользуются у всех большим доверием и что «бухарский еврей может отправиться в Россию и привести назад в кредит всю Москву»[541]. Характеризуя бухарских евреев – купцов, Галкин отмечал в 1908 году:

Беседуя с представителями большого московского купечества, я неоднократно слыхал, что из здешних купцов только среднеазиатские евреи, в том числе и самаркандские, заслуживают доверия в Москве, как люди предприимчивые и не прибегающие к злостным банкротствам для увеличения своего состояния. Это заключение вполне соответствует действительности, так как за последние пятнадцать лет известны только две несостоятельности среди туземных евреев-оптовиков, и обе они не были злостными, а произошли вследствие невозможности получить деньги за розданный в мелочную торговлю товар в бедственный для области холерный 1892 [год][542].