Кирилл Николаев - Жизнь и смерть Эдуарда Берзина. Документальное повествование

• Название: Жизнь и смерть Эдуарда Берзина. Документальное повествование
• Автор: Кирилл Николаев
• Издательство: Центрально-Черноземное книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-7458-1208-8

Эта книга выносит на свет божий то, что долгое время было скрыто от наших глаз. Талантливый латышский юноша Эдуард Берзин, художник и архитектор по образованию, соблазнился чекистской службой.

В 1931 году Сталин утвердил его директором секретного треста «Дальстрой». Силами десятков тысяч заключенных Берзин построил Магадан и добыл 110 тонн золота на колымских приисках.

Памятник Берзину стоит в Магадане на месте первого лагеря заключенных.

Многие документы, на которых построена книга, выявлены автором и публикуются впервые. В ней также приведены воспоминания вдовы и дочери Берзина.

---

Мы сидели вокруг накалившейся «буржуйки»[10] и слушали, как за стенами нашего домика бушует пурга, обезумевший ветер неожиданно, порывами, налетает из безжалостной тайги. Все кругом грохочет, охает и глухо гудит»31.

Так особый трест ступил на краешек колымской земли. До золотых приисков оставалось полтысячи километров.

Первые шаги

К моменту прибытия в Нагаево руководства Дальстроя здесь, как мы видим, уже функционировало несколько производственных, транспортных, снабженческих и иных организаций.

В архиве сохранилась самодельная «Карта бухты Нагаева и реки Магадан» того времени. Официально это была территория национального Ольского района, который входил составной частью в Охотско-Эвенский национальный округ. Поэтому именно Ольский райисполком произвел в Нагаево отвод земельных участков для строительства производственных и жилых зданий всех существовавших там организаций32.

На карте хорошо видно, что прибрежную полосу, поблизости от уреза воды, райисполком разделил на семь участков с запада на восток. Каждый участок отведен для застройки одной организации. Самый восточный — Добролет: организация, которая должна была начать эксплуатацию на Севере самолетов. Затем стоял контрольный пункт ОГПУ. Рядом — контора и склад Акционерного Камчатского общества: Торговля и снабжение. Еще дальше на запад — строения Нагаевского портового пункта, который принимал и отправлял прибывающие в бухту пароходы. У каждой из этих организаций стояло на берегу по одному — два домика.

Центральное место в этом ряду занимали здания, где разместились служебные помещения окружных и районных административных организаций: последние недавно переехали из села Ола, так как их работники поняли, что центр хозяйственной жизни этого края постепенно перемещается в Нагаево.

Больше других была застроена территория, отведенная культбазе. Судя по карте, крайними к морю здесь стояли три общежития. За ними, вдоль берега, на кальке были прочерчены две параллельных длинных черты с надписью «улица». Она тянулась дальше на юго-восток через участки всех организаций.

На территории с надписью «Нагаевское агентство Цветметзолота» были вычерчены четыре склада и три административно-жилых дома.

За перевалом, у реки Магаданки, на карте очерчена территория с надписью «Конный двор Союззолота»[11]. Рядом — несколько домиков дорожной экспедиции33.

Понятно, что карта фиксировала лишь деревянные строения. На ней не были помечены еще несколько десятков палаток и землянок.

Почти все эти организации Дальстрой должен был вобрать в себя. Это право давал ему третий пункт известного постановления СТО № 516:

«3. В ведение треста передаются все находящиеся на территории района предприятия, необходимые тресту для осуществления его задач».

Несколько дней Берзин разбирался в ситуации. Он понял, что на первых порах Дальстрой не сможет обойтись без работников организаций, которым трест пришел на смену: в составе приехавшей группы не было ни одного специалиста, кто бы знал местные северные условия.

8 февраля находившийся в Нагаево заместитель управляющего Главным Колымским приисковым управлением Д. Е. Домбак подписал последний приказ по управлению. В соответствии с ним, само управление из «Цветметзолота» со всем штатом, движимым и недвижимым имуществом переходило в ведение Дальстроя.

На следующий день за подписью Берзина вышел приказ номер один по Дальстрою. В соответствии с ним, внутренняя структура организаций, на основе которых был создан трест, временно сохранялась. Берзин также назначил трех своих помощников»[12]. Помощником по руководству приисками стал Н. Ф. Улыбин (до этого руководивший приисковым управлением «Цветметзолото»). Вопросами снабжения транспорта стал ведать Д. Е. Домбак. Третьим заместителем — по плановой работе, экономике и кадрам директор назначил своего соратника по Вишерскому строительству Р. К. Балыня.

Существовал, конечно, еще один вопрос, для работавших до сих пор на Колыме совершенно новый. Этот вопрос — организация лагерей и использование труда заключенных.

До Дальстроя в этом крае не имелось никаких мест заключения. Даже тюрьмы не было. Берзину приходилось начинать это черное дело с нуля. Ему пригодился опыт Вишерской стройки: там многие заключенные специалисты ходили у него расконвоированными.

Две причины заставили Берзина отказаться от срочного строительства лагеря в Нагаево.

Во-первых, острая нехватка как специалистов среднего звена, так и рядовых рабочих кадров, обслуживающего персонала почти во всех звеньях создаваемой им структуры Дальстроя. Отвлечь привезенных заключенных на строительство лагерной зоны — ограждения, бараков, вышек, вахты и т. п. — означало невозможность сразу включить этих людей в работу учреждения, где пустовали многие рабочие места.

Второй серьезной причиной задержки со строительством первого лагеря Дальстроя было отсутствие документов, регламентирующих организационную сторону Колымских лагерей. Без сомнения, эти вопросы обсуждались Берзиным в Москве с Ягодой. Однако какие-то причины задерживали издание ОГПУ соответствующего документа: к моменту появления Берзина в Нагаево такой документ еще не был подписан.

Все это позволило директору Дальстроя распорядиться заключенными, которых привез пароход «Сахалин», но своему усмотрению.

Берзин посчитал возможным выделить из приехавшей группы заключенных (а по учету всего было 107 человек) 26 специалистов с соответствующим образованием или опытом работы для усиления кадрового потенциала главной отрасли Дальстроя — добычи золота. Десять человек таких заключенных были: персонально поименованы в двух приказах директора треста (приказы № 15 от 18 февраля и № 24 от 3 марта 1932 г.) и назначены на инженерно-технические должности в горнодобывающей промышленности Дальстроя. При этом восемь человек направлялись из Нагаево на прииски, а двое должны были трудиться в создаваемом аппарате Дирекции треста.

Наиболее значительную должность получил П. С. Рюмин: он был назначен заместителем главного инженера прииска Среднекан; остальные — рядовыми инженерами и горными смотрителями (это — штатная должность среднего технического персонала). Один стал чертежником.

Из «Личных карточек» этих людей, хранящихся в Магаданском архиве, видно, что все они до прибытия в Нагаево содержались в лагере во Владивостоке. Но, как сказано в приказах Берзина, в Дальстрой «направлены из УИТЛ»34. Последняя аббревиатура расшифровывается как Управление исправительно-трудовых лагерей[13] — подразделение ОГПУ в Москве, которое в те годы руководило всеми лагерями на территории страны. Таким образом, из текста приказа Берзина можно понять, что вышеперечисленные десять человек были выбраны директором треста по учетным документам УИТЛ еще в Москве. Там же на этих заключенных были подписаны направления в Дальстрой. И во Владивостоке, перед отплытием в Нагаево, Берзин получил из Дальлага не случайных заключенных, а выбранных заранее специалистов, действительно необходимых Дальстрою. Что это были за люди?

Альберт Людвигович Мацюсович, приказом № 24 направленный на Среднеканский прииск инженером производственного сектора35, был дипломированным горным инженером. Он имел опыт работы в Ленском золотопромышленном районе и в тресте «Уралплатина». В 1929 году коллегия ОГПУ репрессировала его по 58-й статье, якобы как вредителя. Путь заключенного он начинал на Кеми, входившей в Управление Соловецких лагерей особого назначения. Затем — Владивосток, и вот, наконец, Колыма.

Без специального образования, но с большим опытом практической работы на золотодобывающих приисках Амурской области и в Якутии были С. С. Лапин и И. Ф. Авксентьев, направленные тем же приказом Берзина в марте 1932 года на прииски Колымы. Оба имели в соответствии с постановлениям коллегии ОГПУ 1930 года по пять лет лагерного срока.

Практически все десять человек были репрессированы по «политической» 58-й статье. Таким образом, следует подчеркнуть, что политические заключенные появились в Дальстрое с самых первых его шагов по колымской земле. Именно для изоляции и «перевоспитания» трудом таких людей, в первую очередь, был создай этот особый трест. Его директор прекрасно это понимал и усердно выполют поставленную задачу.

Здесь необходимо выделить один момент в судьбе политических заключенных колымских лагерей: многие из них, а в первые годы — большинство были репрессированы не судом, а внесудебными органами.

Во всем мире уже давно, в целях максимального соблюдения законности, разделены органы дознания и органы судопроизводства. Первые — это все виды милиции, полиции, государственной безопасности, прокуратуры. Они могут задержать или арестовать подозреваемого в преступлении, вести следствие, предъявлять задержанному обвинение. Но признать человека виновным в нарушении закона, то есть преступником, и определить за это какое-то конкретное наказание может только суд. Он отделен от органов дознания и независим от них. Так должно быть.