Степан Тимошенко - Воспоминания

• Название: Воспоминания
• Автор: Степан Тимошенко
• Издательство: Наукова думка
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1993
• ISBN: 5-12-003734-8

Впервые на родине печатаются воспоминания всемирно известного ученого-механика XX столетия, одного из основателей Академии наук Украины Степана Прокофьевича Тимошенко (1878 — 1972).

В книге, которая впервые на русском языке была опубликована в Париже в 1963 г., автор описывает свою жизнь, научную, педагогическую и научно-организационную деятельность у себя на родине до 1920 г. и в эмиграции, в том числе с 1922 по 1964 г. в США. «Воспоминания» С. П. Тимошенко — это повесть о честно прожитой жизни знаменитого ученого.

Для широкого круга читателей, а также ученых в области физики и математики.

---

Из Цюриха я сделал несколько поездок для ознакомления с швейцарской машиностроительной промышленностью. Особенно интересным было посещение завода Зульцера в Винтертуре. Один из инженеров этого завода, служивший у Вестингауза и работавший со мной по испытаниям стали при высоких температурах, теперь заведывал одним из отделов завода и, узнав о моем участии в Конгрессе, предложил посетить Винтертур. Завод оказался очень интересным, особенно отдел, строющий дизеля. Там строились в то время, пожалуй, самые крупные в мире машины этого рода. Я узнал, что Зульцер был не только промышленником и инженером, но интересовался также и жизнью своих рабочих и затрачивал немалые средства на улучшение их быта. Иногда среди рабочих возникали недоразумения, начинались волнения. Тогда Зульцер оставлял свою чертежную доску, шел на рабочее собрание, говорил с рабочими и обычно улаживал дело. В мое время в Америке такого типа заводчика не было.

Покончив с Конгрессом, отправился в Париж. Там в это время жило много русских, бывали русские собрания, существовал русский театр. Встретились и старые знакомые. Совершенно неожиданно увидел на улице А. Н. Крылова. Он старался перейти площадь Оперы и при беспорядочном парижском автомобильном движении это было не легко. Кое-как перешли. Крылов сказал, что идет ужинать и что в ресторане его поджидают двое русских. Пригласил присоединиться, я согласился — вечер у меня был свободный. Оказалось, что один из русских был кораблестроитель, ведавший до революции постройкой военных судов на Черном море. Другой — его бывший служащий. Все мы, кроме Крылова, в Россию возвращаться не собирались и свободно критиковали большевистские порядки. Крылову нужно было возвращаться и потому быть осторожным.

Разговор скоро перешел на дела, дореволюционные, на постройку русских дредноутов, которые были спроектированы под руководством Крылова. Из общей программы до войны было закончено немного. Но то, что было закончено, показало на деле прекрасные качества. Это была большая заслуга Крылова. Он первый ввел в практику проектирования математический расчет прочности судов и показал, что при правильном его применении, можно достигнуть значительной экономии в весе судов. Некоторые расчеты оказались новинкой и ими впоследствии стали пользоваться кораблестроители других стран.

После ужина Крылов, прощаясь, попросил зайти к нему на его частную квартиру, что я через несколько дней и сделал. Жил он в маленьком скромном отеле недалеко от Пантеона. Дело, о котором Крылов хотел переговорить со мной, касалось физика Капицы, женатого на дочери Крылова. Крылов просил меня предупредить Капицу, чтобы в будущем он от приглашений из России отказывался и в Россию больше не ездил. Об этом предупреждении Крылова я при первой же встрече Капицу осведомил, но он на это не обратил должного внимания.

Помню летом 1934 года, во время Конгресса Прикладной Механики, происходившего в Кембридже, я снова встретил Капицу. Его положение в университете видимо повышалось. Он заведывал специальной лабораторией, производившей разные исследования при низких давлениях. Показав лабораторию, он мне сообщил, что через несколько дней отправляется в Россию. Я ему напомнил о предупреждении Крылова, но он только рассмеялся. Это была моя последняя встреча с Капицей. В России на этот раз он был задержан и несмотря на хлопоты Кембриджского университета никогда больше в Западной Европе не появлялся.

Во время моего посещения к Крылову позвонил телефон. Я понял, что вызов был из Русского Посольства и что кто‑то сейчас явится для разговоров. Это видимо смутило Крылова и он потерял свою самоуверенность. Это был не тот Крылов, который во времена царского режима мог вести весьма решительные разговоры с представителями высшей власти. Я понял положение и, не задерживаясь, распрощался с хозяином. Это была моя последняя встреча с Крыловым. Скоро после описанной встречи Крылов был вызван в Москву и больше никогда не возвращался в Западную Европу. В России он прожил еще около двадцати лет и продолжал свою научную работу до последнего дня своей жизни.

В Париже, в тот же приезд, я встретился с А. Ф. Иоффе, моим товарищем по Роменскому реальному училищу, а позже моим коллегой по Петербургскому Политехническому Институту. В последний год перед революцией мы с ним много работали над составлением учебного плана проектировавшегося нами нового отделения Института, в котором преподавание математики, механики и физики должно было играть первенствующую роль. Иоффе был занят сейчас в Париже покупкой книг и журналов для библиотеки Академии Наук. Говорить о России и об условиях научной работы там ему, очевидно, не хотелось и он предложил зайти в какой‑то театр-фарс. Видимо большие перемены произошли с человеком. Когда‑то это был скромный молодой человек, красневший до ушей, когда слышал несовсем приличное слово, теперь же, казалось, был завсегдатаем сомнительного парижского театра.

Из Парижа я отправился домой в Питсбург и через неделю уже сидел за моим столом в Исследовательском Институте и составлял отчет о поездке. Из отчета получилась довольно полная картина тогдашних механических испытаний строительных материалов. Отчет был размножен, читался нашими инженерами, но напечатан не был.

Консультационная работа продолжалась, но она несколько изменила свой характер. На заводе уже работало три выпуска инженеров-механиков нашей школы. Они распределялись между различными отделами завода и образовывали группы, специально занимавшиеся вопросами прочности. Благодаря этому большинство вопросов прочности разрешалось на месте и ко мне обращались только в случае более сложных задач.

Большое упрощение в моей деятельности вызвало также появление в печати моего курса по сопротивлению материалов. Не нужно было повторять одно и то же много раз. Можно было ограничиться ссылкой на определенные страницы книги или на указанную там литературу. Все это я разъяснил директору нашего Института и указал ему, что многие затруднения проектирующих инженеров связаны с вопросами вибраций в машинах. Подходящих книг, трактующих вибрации с инженерной точки зрения, не существовало и что для наших инженеров весьма желательно, чтобы такая книга была написана. Я рассказал ему о моих работах в России и высказал уверенность, что могу такую книгу написать, если мне будет дано нужное для этого время. Писать такую книгу в заводской обстановке невозможно и наилучшим решением была бы работа на дому. Я мог бы, по крайней мере некоторые дни недели, работать до дневного перерыва дома и только после перерыва являться на завод. Директор Института с моими доводами согласился и я занялся писанием книги по вибрациям. Теоретическая часть книги могла легко быть составлена, так как нужный для этого материал можно было взять из моих русских книг. Для отдела приложений можно было использовать многочисленные случаи из моей заводской практики. Работа быстро подвигалась и была закончена в 1927 году.

Расскажу еще об одном предприятии, проведение которого в жизнь имело впоследствии огромное влияние на развитие механики в Америке. Я имею в виду организацию Секции Механики при Американском Обществе Инженеров Механиков. Пока этой секции не существовало, в Америке не было подходящего журнала для печатания работ по механике и не было общества для публичного обсуждения таких работ. Один я, недавний пришелец из Европы, конечно, ничего сделать не мог, но тут на помощь явился наш главный инженер механик Итон. Он видел на деле, как важно иметь инженеров с хорошей подготовкой по механике и решил содействовать организации новой секции. Начали с составления организационной группы. Председательствование согласился взять на себя Итон. От Исследовательского Института были Леселс и я. Решили также пригласить представителя от электротехнической Компании Женераль Электрик. Думали иметь кого‑либо и от университетов, но положение механики там было настолько жалкое, что подходящего представителя не нашлось.

На первом организационном собрании была доложена и принята с небольшими дополнениями моя записка об организации секции. С этой запиской Итон отправился в правление Общества Инженеров Механиков и там было решено созвать к ближайшему годовому собранию общества более широкую группу членов общества, интересующихся механикой. Эта группа в общем согласилась с моей запиской и дело перешло на решение правления.

Главные трудности были в том, что новая секция предполагала иметь свой журнал и свои отдельные собрания. В конце концов все уладилось и с 1928 года секция начала свою деятельность. Так как направление деятельности секции соответствовало назревшей в стране потребности, то успех секции был огромный и сейчас это самая большая и самая деятельная секция Общества. На годовых собраниях Общества она обычно имеет наибольшее количество сессий и публикует наибольшее количество работ. Журнал секции нашел широкое распространение не только в Америке, но и в Европе и является, пожалуй, крупнейшим изданием в своей области.