Лоуренс Шуновер - Блеск клинка

• Название: Блеск клинка
• Автор: Лоуренс Шуновер
• Издательство: Алетейя
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2001
• ISBN: 5-89329-352-5

Авантюрно-исторический роман Лоуренса Шуновера «Блеск клинка» (Lawrence Schoonover «The Burnished Blade») издан в 1948 году в Нью-Йорке знаменитым издательством «Макмиллан».

Действие романа происходит в XV веке во Франции, Константинополе и Трапезунде и охватывает период с весны 1431 года в Руане (время и место казни Жанны д’Арк, казнь и ее исторический фон подробно описаны в книге) до осени 1444 года в Константинополе и Трапезунде (за девять лет до падения Византии и за 17 лет до завоевания Трапезундской империи турками-османами).

Главный герой, выросший в доме одного из лучших оружейников Франции, специалиста по рыцарским доспехам (отсюда название книги), получает задание раскрыть источник контрабанды драгоценностей и наркотиков во Францию и с этой целью совершает плавание на Восток.

---

— Вы сейчас голодны?

— Конечно, да.

— Я принесу чего-нибудь поесть.

— Может быть, лучше не надо. У вашего брата или у кого-то другого есть теория, что голодание — чудодейственное средство от лихорадки. Но, — с надеждой добавил он, — я не верю, что у меня лихорадка.

Она потрогала его лоб. Заботливая рука чувствует разницу температур, когда у человека жар; ее рука почувствовала, что у Пьера холодный лоб; Пьеру ее прикосновение показалось нежным и теплым. Он был уверен, что у него нет жара.

— Я тоже не думаю, что у вас жар, — сказала она. — Не пейте лекарство, пока я не вернусь. Оно действует быстро.

Пьер обещал, и она вышла из комнаты. Стражник дремал, сидя на корточках перед дверью.

— Франку необходимо еще лекарство, — сказала она. — Не беспокой его.

— Хорошо, леди Стефания, — ответил он, привстав и тут же снова сев на корточки. Во сне он видел богатого, слабого дворянина в лесу с прекрасной дочерью и мешком золота, и никого вокруг. Он беспощадно напал на них и потом день за днем кутил на их деньги в «Звезде Востока». Стефания вернулась со вторым бокалом, точно таким же, как первый, за исключением того, что в нем была ложка. Она улыбнулась при виде похрапывающего стражника и бесшумно перешагнула через его ноги. Она понятия не имела, что его сон обул его и ее в пурпурные императорские котурны Великих Комнинов.

Леди Стефания и бокал горячего мясного супа наполнили маленькую комнату ароматами мускуса и баранины. Пьер неуклюже ел левой рукой.

— Если вы не будете осторожнее, то прольете бульон на одеяло, — сказала она, — и выдадите мою маленькую измену. Разрешите мне помочь вам. — Она стала кормить его ложкой, и Пьеру ничего не оставалось делать, как смотреть на ее лицо и длинные, черные волосы. Эту часть своего заточения он находил вполне терпимой.

Потом она дала ему лекарство, которое было холодно как камень, и он сразу же заснул. Стефания вставила бокалы один в другой и посмотрела на спящего франка. Потом она отнесла бокалы на кухню, вымыла бокал из-под супа и пошла в свою комнату, и когда она молилась, то просила Святого Евгения, если он сочтет это разумным, немного повременить с выкупом сэра Питера.

Приятный эпизод с лечением закончился загадочным образом. Проснувшись на следующее утро, Пьер увидел в комнате горящую жаровню и услышал взмахи острого стального инструмента в руках человека дикого вида с густой бородой. Он точил инструмент с помощью кожаного ремня. Здесь же был сэр Теодор, по-видимому, в качестве свидетеля того, что должно было произойти. Пьер сел на кровати, сконфуженный и слегка встревоженный.

— Я рад, что вы, наконец, проснулись, сэр Питер, — любезно сказал Теодор. — Моя сестра, должно быть, крепко напоила вас. Скоро вам подадут кофе, если вы можете его пить.

— Я пил его прежде, — сказал Пьер.

— Нет ничего лучше кофе, чтобы прекратить действие снотворного. Потом вас должны побрить.

— О, — сказал Пьер, — наверное, это один из ваших обычаев.

— Это требование отца, — объяснил Теодор. — Граф почти слепой. Он видит пальцами. Он всегда желает знать, разговаривая с человеком, как он выглядит. Если он прикоснется к вашему лицу, он увидит вас. Конечно, он не всегда был слепым. Он говорит, что мир пустынен, полон голосов без лиц. Надеюсь, что вы не против, — извиняющимся тоном произнес он.

— Конечно, нет, — сказал Пьер. Он понял смущение Теодора, потому что ни греки, ни турки не любили прикосновений чужих людей. Эта странная восточная утонченность была совершенно чужда более суровым европейцам. — Мне очень жаль вашего отца. С ним произошел несчастный случай?

Человек прекратил точить бритву. Стефания, помешивавшая кофе над жаровней, с испуганным выражением поднесла пальцы к губам. Лицо Теодора застыло и он сказал:

— Должен сразу предупредить вас, сэр Питер: никогда не упоминайте о несчастье моего отца ни в разговоре с ним, ни с кем-либо еще в доме. Мы не говорим об этом.

Человек с густой бородой был управляющим графа. Он побрил Пьера ловко и деликатно. Пьер заметил, что его быстрая, уверенная рука была почти такой же тонкой, как у женщины. Потом управляющий принес его штаны, выстиранные и высушенные, и башмаки, которые слуга целый час чистил жесткой маленькой щеткой. Теодор ушел в покои графа. Служанка принесла из кухни поднос с горячим завтраком. Стефания помогла ему выпить крошечную серебряную чашечку горячего кофе; изнутри чашечка имели изумительное золотое покрытие. Пьер еще раз поразился обилию дорогих мелочей в старом замке. Возможно, что он попал в воровское гнездо, но добыча, наполнявшая замок, не походила на вещи, которые путешественники обычно возят с собой. Абсурдно было предполагать, что сэр Теодор и его маленький отряд могли атаковать восточные караваны, которые были основным источником торговли на Востоке; если не считать крестоносцев, самыми тяжело вооруженными были длинные вереницы верблюдов, сопровождаемые сотнями людей, которые прибывали из глубин Азии в Трапезунд. Пьер не верил также, что граф Месембрийский живет исключительно за счет выкупов за плененных европейских рыцарей. Это со временем стало бы известным и приобрело бы дурную репутацию среди европейцев, которые имели большое значение для экономики Трапезунда. Возможно, граф, подобно Балта Оглы, имел обширные виноградники.

Пьер с удовольствием выпил кофе. Волосы Стефании были покрыты белым накрахмаленным чепчиком, вероятно, попавшим сюда из Франции, что заставило сердце Пьера забиться при воспоминании о Клер.

— Уже поздно, — сказала Стефания, — и отец с нетерпением ждет вас. Он встал на рассвете и сейчас я должна пойти к нему. Съешьте весь завтрак, если сможете. — Она улыбнулась при воспоминании о супе и оставила Пьера на попечение стражника, который помог ему управляться с подносом. Для Пьера не составило труда покончить с щедрым завтраком. Слуга помог ему одеть его вещи, дополнив их красивой голубой греческой туникой до колен с серебряным шитьем и поясом из русской кожи для сабли, но без сабли. Пьер улыбнулся этой предосторожности. Он пробежал пальцами по волосам, чтобы они не лезли в глаза. Его рука после этого приобрела острый аромат сандалового дерева от Шейдаз. Он взглянул на свою голубую тунику из нежного хлопка и засмеялся. Я начинаю выглядеть и пахнуть как грек, подумал он, и стал ждать встречи с графом.

У Филельфуса был скромный небольшой тронный зал в центре замка. Его украшали ковры, гобелены и кресло, похожее на трон, на возвышении под балдахином с кистями. Слуга распахнул обе створки двери и объявил: «Сэр Питер из Франции!» — и Пьер подошел к подножию кресла слепого человека и встал на колено, как его учили делать при встрече с крупными вельможами. Одно колено для вельможи, два колена для Бога и короля, поклон и поцелуй руки для дамы. Манеры во Франции были просты. Поведение Пьера, которое сочли бы варварским при дворе Великого Комнина, было вполне приемлемым в замке слепого понтийского дворянина, который наклонился, ощупал его лицо и произнес:

— Я рад вас видеть, сэр Питер. Надеюсь, что вас удовлетворят наши дикие манеры и наше грубое гостеприимство, пока вы не покинете нас.

На голове тучного старика был фригийский колпак из золотой ткани. Поверх его туники висела икона в серебряной раме, изображающая муки Христа в терновом венце. Его маленькие белые руки покоились на резных подлокотниках кресла. Одна из них слегка и ритмично шевелилась, как бы отбивая такт мелодии, слышной ему одному. Сэр Теодор, в кирасе и с саблей, стоял справа. Стефания, стоявшая слева, надела длинную синюю хламиду или греческий плащ. Он был застегнут гранатовой пряжкой, а на плече, где сходились половинки плаща, висел таблион, то есть вышитый квадрат в рамке, какой могли носить только императрицы. Вся семья выглядела серьезно, и ничто в их богатой обстановке не предвещало, что Пьеру легко будет заплатить выкуп.

— Мне оказан великодушный прием, сэр, — ответил Пьер.

— Вы молоды, сэр Питер, — сказал граф, — и я вижу, что у вас решительное выражение лица. Мне сказали, что вы получили ранение правой руки. Может быть, это не самое большое несчастье, иначе, насколько я могу судить по вашему лицу, вам захотелось бы воспользоваться саблей. Мои болтливые слуги иногда забывают о хороших манерах. Надеюсь, что ваша рука заживет.

— Я уже дал слово, что не стану драться со стражником, милорд, и сегодня утром у меня не болит рука. Я очень благодарен за заботу, которой меня окружили.

— Это хорошо, очень хорошо. Я надеялся, что в вашем сердце найдет место чувство благодарности. Не стану напоминать вам, что мой сын спас вам жизнь. Могу добавить, что при этом один из слуг подвергался серьезной опасности. Уступ, на котором вы лежали, обрушился на дно ущелья в тот самый момент, когда мой храбрый слуга спас вас.