Лоуренс Шуновер - Блеск клинка

• Название: Блеск клинка
• Автор: Лоуренс Шуновер
• Издательство: Алетейя
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2001
• ISBN: 5-89329-352-5

Авантюрно-исторический роман Лоуренса Шуновера «Блеск клинка» (Lawrence Schoonover «The Burnished Blade») издан в 1948 году в Нью-Йорке знаменитым издательством «Макмиллан».

Действие романа происходит в XV веке во Франции, Константинополе и Трапезунде и охватывает период с весны 1431 года в Руане (время и место казни Жанны д’Арк, казнь и ее исторический фон подробно описаны в книге) до осени 1444 года в Константинополе и Трапезунде (за девять лет до падения Византии и за 17 лет до завоевания Трапезундской империи турками-османами).

Главный герой, выросший в доме одного из лучших оружейников Франции, специалиста по рыцарским доспехам (отсюда название книги), получает задание раскрыть источник контрабанды драгоценностей и наркотиков во Францию и с этой целью совершает плавание на Восток.

---

— Откуда берутся деньги? — спросил Пьер. — Не говорите мне, что вы достаете их из своего кошелька.

— Я не настолько наивен. Кроме того, мне это не по карману. Существуют дополнительные средства на новые паруса, канаты, якоря и прочее снаряжение, которое иногда приходится покупать в пути. Эти средства всегда исчерпываются к концу плаванья. На самом деле «Леди» плавает дешевле и искуснее, чем любой другой корабль во флоте министра, — сэр Джон выглядел очень пристыженным, — но отчеты свидетельствуют, что ее паруса уносит ветром, и дорогие якоря теряются ужасно часто. Я заслуживаю называться очень плохим капитаном. Теперь мне кажется, что мы внезапно могли бы научиться сохранять большую часть нашего снаряжения. Вы можете информировать лоцманов, а я поддержу вас, что в будущем этой замаскированной дополнительной оплаты не будет. Это потребует некоторых усилий с моей стороны, потому что трудно остановить взяточничество, когда оно уже пустило корни, но я прослежу, чтобы новая практика утвердилась, и это принесет значительную экономию. Разумеется, официальную стоимость придется платить. Но мы будем по-прежнему терять паруса. Средства на дополнительное снаряжение по-прежнему будут полностью расходоваться к концу путешествия. Это даст нам дополнительную экономию. А с этими деньгами, Пьер — это всего лишь вопрос ведения счетов — мы можем показать в судовых отчетах, что плата лоцманам снизилась до 5 фунтов! Пьер, мы можем уменьшить ее вдвое!

Пьер смотрел на Джона Джастина с искренним изумлением.

В своем мысленном списке потенциальных контрабандистов опиума он подчеркнул красной чертой имя стойкого капитана.

— Сэр Джон, вы только что продемонстрировали мне пример самого замечательного крючкотворства, который я когда-либо слышал. Вы сделали это с некоторой опасностью для себя, потому что я мог притвориться, что принимаю ваше предложение, а потом просто доложить об этом министру. Обязательно продолжайте давать взятки лоцманам, если это единственный способ нанимать лучших из них. Ваш собственный исповедник не забудет ваш грех, если это грех — предохранить людей от гибели в морской пучине, быстрее, чем я забуду его. Человеку, который израсходует один или два фунта из свободных средств на такое доброе дело, не…

Пьер остановился на полуслове. Умные глаза капитана сузились.

— Что «не», Пьер?

— Не следует беспокоиться, — быстро нашелся Пьер, — из-за того, что он высказал мне столь великодушное предложение с целью помочь мне.

— Именно это я имел в виду. Мне и в голову не пришло, что вы можете сообщить министру.

— Вы доверчивы для итальянца, сэр Джон. Меня воспитывал итальянец.

— В самом деле, Пьер? Да, теперь я вспомнил. Вы произнесли несколько слов на моем прекрасном языке.

— У меня есть другой план, сэр Джон. — Пьер не собирался разглашать его так скоро. — У вас найдется немного времени побеседовать со мной с глазу на глаз в вашей каюте?

— Конечно, найдется.

— Тогда расскажите мне, если можете, все, что вы знаете о Михаиле Кантакузине, агенте в Константинополе. Для меня он лишь имя в судовой декларации, написанное великолепными гиацинтовыми чернилами. Именно с ним я хочу поговорить о плате лоцманам. Конечно, вы помните, что ни одной унции груза не предназначено для него.

— Боже мой! Верно! С его точки зрения, поскольку наше плавание не сулит ему прибыли, мы вообще могли бы проплыть мимо Константинополя. Он самый нуждающийся и жадный грек на Востоке. Обширные связи. Экстравагантный вкус. Я начинаю понимать ваш замысел. Пьер, я горжусь моим соотечественником, воспитавшим вас. Приходите в мою каюту и позвольте мне побеседовать с вами по-итальянски. Я научу вас, как завести в тупик «Портового Проктора»[22] — это одна из его обязанностей. Вы должны называть его «Прославленным» — это один из многих его титулов. Ах, как я рад!

Глава 20

Провидением предусмотрено, что ни один человек, даже смертельно больной, не знает часа своей смерти. И греческое население Константинополя, столицы древней Восточной Римской империи, в день 1 августа 1444 года, когда опытный лоцман провел «Леди» через турецкие проливы у Галлиполи и ввел в узкий пролив Босфор, не могло предвидеть, что через девять лет ему предназначена судьбой печальная участь погибнуть от рук турок, сидящих в своих азиатских замках в зоне прямой видимости, почти на расстоянии полета стрелы.

Все считали Константинополь неприступным. Это подтвердила несколькими годами раньше кратковременная осада города османским султаном. Однажды ночью люди видели, как сама Богородица в голубом одеянии шла по стенам, освящая их и сто пятьдесят три башни, которые строились и укреплялись из поколения в поколение и защищали город одиннадцать столетий.

Султан, возможно под влиянием прекрасной жены-христианки, направил свои армии грозных янычар через Фессалоники на борьбу с менее защищенными христианами в горах Албании и больше не тревожил Константинополь до конца своей жизни.

К северу от древнего города жил свирепый полухристианский народ — болгары. Далеко на юг, от Каира до Танжера, и на запад до холодной непознанной Атлантики простирались Египетский, Арабский и Мавританский султанаты. Они часто сражались друг с другом, но их объединяла жестокая и воинственная религия — ислам. По другую сторону узкого Босфора, где сильный человек мог переплыть из Европы в Азию, жили ужасные турки.

Западные страны находились далеко и были заняты своими войнами. Ни одного из европейских государей не заботили усыхающие границы Восточной империи, которые с каждым годом теснее и теснее сжимались вокруг живописной и сказочно богатой столицы.

На самом деле Папа Римский и Восточный Патриарх предвидели опасность, угрожавшую христианству. Была заключена непрочная и поверхностная уния двух великих христианских церквей. Но дающие обет безбрачия священники Запада полагали, что греческие священники женятся и плодятся как кролики. Православные священники Востока были убеждены, что европейские варвары служат лицемерную мессу в перчатках с надетыми поверх перчаток кольцами. Ни священнослужители, ни народы не хотели отказаться от своих предубеждений и объединить силы в борьбе против общего врага их веры.

Если не считать Трапезунда, расположенного далеко на Востоке на берегу Черного моря, Константинополь был одиноким в своей пышной дряхлости, лишенным друзей островом христианства, медленно погружающимся в пучину язычества.

Богатая старинная империя, как и богатый старый человек, любит вспоминать молодость, когда она была бедна, сильна и безрассудна. Эта тоска по старине проявлялась при императорском дворе, где продуманный до мелочей церемониал и величественные одеяния сознательно копировали изящество древней Византии и в какой-то степени определяли стиль одежды процветающих горожан.

Никто не верил, что город, существующий более тысячи лет, когда-нибудь может в самом деле пасть. При своей слабости греки в Константинополе, как и в Трапезунде, вынуждены были хитрить и изворачиваться.

Михаил Кантакузин, сидящий на парчовой подушке на мраморной скамье в прекрасном саду позади белоснежной виллы в сердце города и внимающий чтению своего рослого сына, не выглядел ни нуждающимся, ни жадным греком, которого столь возбужденно и неадекватно описал капитан.

В тени под портиком со скульптурами стоял слуга, готовый по его хлопку в ладоши или возгласу подать напитки или фруктовый сок. Посредник был одет в длинную свободную тунику из прохладной хлопковой ткани; среди всех христиан только восточные греки умели прясть и ткать из хлопка ткани, подобные шелку; они были исключительно мягкими, нежнее шелка или шерсти, особенно в летнее время. На ногах у него были голубые открытые сандалии с перламутровыми застежками, совершенно непохожие на длинные остроносые кожаные туфли европейцев. Его тонкую талию окружал пояс из гибкой русской кожи с ушками, к которым можно было бы прикрепить саблю. Но греческие джентльмены не разгуливали по улицам своей неприступной столицы, гремя саблями. Его тонкое лицо было чисто выбрито, а волосы коротко подстрижены.

Один из сотен золотых куполов, рассеянных по городу и приводивших в отчаяние западных архитекторов, которые рассматривали и замеряли их, но не могли повторить их в Европе, отражал золотистое сияние на старинный фонтан в садовой ограде. В этом золотистом свете бронзовая голова злобного рогатого сатира, покрытая зеленой патиной веков, выплевывала струю жидкого золота в порфировый бассейн, наполненный танцующими белыми водяными лилиями и сверкающий золотыми рыбками.

Значительной частью своего богатства и некоторыми из своих титулов Кантакузин был обязан счастливой встрече с Жаком Кером много лет назад. Он был в долгу как в шелку, когда честолюбивый молодой французский купец познакомился с ним и пообещал адресовать ему грузы нескольких кораблей, которые он собирался направить на Восток по возвращении во Францию, вступая в бесстрашную и откровенную конкуренцию с генуэзцами и венецианцами, монополизировавшими торговлю с Востоком со времен крестовых походов. Кер сдержал обещание, а Кантакузин распорядился полученными грузами быстро и с выгодой. Последовали новые и новые грузы.