Виктор Трихманенко - Небом крещенные

• Название: Небом крещенные
• Автор: Виктор Трихманенко
• Издательство: Мастацкая літаратура
• Жанр: Современная проза
• Год: 1976

События романа «Небом крещенные» развёртываются на протяжении летной жизни целого поколения. В книге показаны простые, скромные труженики боевой авиации, но вместе с тем каждого из них можно назвать героем — столь значительны их душевные порывы, так сильна страсть, с которой они выполняют обычное дело службы. Автор рассказывает о них тепло, убедительно, искренне. Он, бывший военный летчик, ныне писатель, хорошо знает своих героев и горячо их любит. Это в значительной степени усиливает жизненную правду и художественные достоинства романа.

---

— Ну, чего ты стал, как телок на льду?

Белага добавил газу, но не настолько, чтобы машина стронулась. Лучше схитрить: пусть инструктор поправит его ошибку.

— Рулить кто за тебя будет?

Машина все еще оставалась на месте.

— На флажок боишься наехать? Ясно, — Горячеватый нажал газ, мотор свирепо взревел. — Приказую рубить флажок винтом!

В тот же миг промелькнули в воздухе красные клочья.

— От так! — крякнул Горячеватый в рупор. — А до завтра шоб восстановил мне в 12,5-кратном размере. Взлетай!

Пошла на взлет "пятерка", пошла сердечная…

В те времена, когда каждый винтик и каждый грамм военного имущества был чрезвычайно дорог, действовал строгий приказ: любую потерю виновный обязан возместить в 12,5-кратном размере. Почему не 12 и не 13, а именно дробный коэффициент 12,5 — одному составителю того приказа известно.

Летал в этот раз Олег плохо, хотя в общем-то он подавал надежды. Взвинченный до предела, инструктор высадил его из кабины досрочно, гаркнув:

— Бедолага ты, а не Белага!

Первым в группе и во всей очереди самостоятельно вылетел на учебно-тренировочном истребителе Валентин Булгаков. Два полета по кругу он впечатал один в один, завершая каждый из них отличной посадкой. Капитан Акназов объявил "первенцу" благодарность. Вторым выпустили в воздух без инструктора Вадима Зосимова. У этого получилось хуже: он сделал два лишних круга, прежде чем рассчитал на посадку. Когда "пятерка" вспугнутой горлицей носилась над аэродромом, Горячеватый приговаривал: "Жить захочешь — сядешь". А как села, уж он Вадиму преподал урок!

И что-то случилось с Вадимом, что-то он выпустил из рук, потерял: в следующих полетах пилотировал все хуже, делал ошибки, которых за ним раньше не водилось. Всякий раз, садясь в кабину, он твердил себе: "Ну хватит, каждый элемент выполняю точно, как положено". Взлетал, старался изо всех сил, но в чем-нибудь его непременно подстерегала неудача. Чаще на посадке: то высокое выравнивание, то "козел".

По указанию капитана Акназова инструктор прервал самостоятельную тренировку Вадима, дал ему сверх программы два контрольно-показных полета.

— Усвоил?

— Усвоил.

— Черта лысого ты усвоил. Взлетай!

Три самостоятельных полета Вадим выполнил более-менее, а на четвертом опять "оторвал номер". Инструктор послал его в наряд на "Т".

— Идите и учитесь. Смотрите, как люди сажают машину.

Перешел на "вы" — это не к добру.

Обязанность дежурного финишера — стоять с флажками около полотняного "Т", следить, чтобы на посадочной полосе не было никаких препятствий. Ты тут один-одинешенек, линия старта, курсантская толпа, громадная фигура Горячеватого — все это далеко. Рядом с тобой приземляются самолеты, видны напряженные, иногда перекошенные лица пилотов: посадка — это грань между небом и землей, очень острая грань.

Вот идет "пятерка". Машина снизилась до полуметра и скользит над землей, теряя скорость, приседая на хвост. Маленький ростом Булгаков склонил голову на левый борт, как делают шоферы, когда силятся что-то рассмотреть из-за ветрового стекла. На Валькином лице — мальчишечья отвага и упрямство.

…Чирик-чирик-чирик… Сел.

Отлично посадил, прямо мастерски.

По кругу Валька летал лучше всех, давно вырвался вперед и скоро перейдет к пилотажу в зоне. А Вадим никак не может окончить круг — сделать два десятка самостоятельных полетов на отработку взлета, расчета и посадки. Впервые Вадиму в летном деле так не везет.

Пока Зосимов стоял на "Т", Булгаков у него на глазах несколько раз сажал машину. Действительно было чему поучиться. Вадим радовался за друга и гордился им. Ему очень захотелось поскорее встретиться с Валькой после полетов, потолковать, перекурить это дело. Вообще надо будет порасспросить у Вальки, как он ухитряется так ловко сажать машину. Уж кому-кому, а ему Валька раскроет все свои секреты.

А Валька… что это с ним? Вадим не узнал друга, когда они всей летной группой после ужина сидели в курилке.

Разговор шел о войне, спорили о том, что важнее для самолета-истребителя в воздушном бою — преимущество в высоте или хорошая маневренность в горизонтальной плоскости. Вадим высказал предположение: в трудный момент боя можно на время выпустить закрылки, и это сократит радиус виража. Ребята даже притихли.

— Ты сильный теоретик, Зосим, — сказал Булгаков. — То-то тебе не хватает закрылков на "ишаке".

Все поняли намек: научись сначала летать по кругу, а потом будешь про воздушный бой рассуждать.

— Ничего, ничего… — пробормотал Вадим, растерявшийся от неожиданного выпада Булгакова.

Смех курсантов оглушил Вадима, как ударная волна. Он заговорил взволнованно и не очень складно:

— А что, разве нельзя на вираже выпустить щитки? Подъемная сила сразу возрастет, а скорость уменьшится… Вираж можно загнуть покруче… — Он изобразил ладонью этот переломный момент на вираже.

— Загнуть вираж, и самому загнуться, — перебил его Булгаков. — Брось забивать людям головы всякой чепухой.

— Разве это чепуха? — обиженно возразил Вадим. — Попадем же мы когда-нибудь на фронт.

Булгаков поднялся со скамеечки, лениво потянулся:

— Попадем, попадем… Если круг окончим.

Позволить себе подобные насмешки! Ну вырвался ты вперед, ну не получается временно у Вадима — так это ж не дает тебе права становиться в позу! Если ты настоящий друг, конечно…

Вадиму пришлось замолчать, а Булгаков, отставив ножку, покачивая носком ботинка, пространно рассуждал о летных делах. Он говорил давно известные вещи, но его слушали с уважением: отлично летающему курсанту все прощается. На Вадима не обращали внимания, он оказался оттесненным в сторону. Желая как-то сгладить неприятное впечатление от вспыхнувшего спора, Вадим попросил у Булгакова "сорок" и уже протянул руку, будучи уверен, что сейчас получит окурок. Но Булгаков холодно взглянул на него, выпуская дым.

— У меня Шкапа занимал "сорок", — сказал он, передавая выкуренную до половины самокрутку Розинскому.

Конечно, табак Булгакова. Кому захочет, тому и оставит докурить… Но где же неписаный закон дружбы?!

— Хочешь "двадцать"? — спросил у Вадима Розинский. Вадим покачал головой отрицательно.

XVI

Редкий гость южных степей — туман выплыл на аэродром; в нем утонули самолеты, низкорослые постройки разных служб, во влажном воздухе глуше звучали голоса людей. По прогнозу синоптика через часок туман должен был рассеяться. Решили ждать. А чтобы народ не болтался без дела, организовали занятия по аэродинамике.

Преподавателя на аэродроме не было, класса — тоже. Собрали курсантов на фланге самолетной стоянки, "садись на чем стоишь". И вышел вперед младший лейтенант Горячеватый — считалось, что он здорово разбирается в аэродинамике, хотя образование имел восемь или даже семь классов. На фанерном щите, укрепленном под верхней ступенькой стремянки, Горячеватый вычертил схему. Изображенный его рукой самолет напоминал паука, а отходившие от него в разные стороны векторы сил — его паутину.

— Даю пояснение действующих сил на вираже, — солидно начал младший лейтенант свою импровизированную лекцию. — При крене в шестьдесят градусов вот какая картина получается…

Речь Горячеватого изобиловала выражениями его собственного русско-украинского словаря. Желая пояснить, что вектор центробежной силы действует в таком-то направлении, он говорил: "Эта сила тянеть откуда…" Выписал по памяти длинную формулу, сделал некоторые алгебраические преобразования, сократив коэффициенты.

— Тут сколько будеть? Адиница! — Он повернулся к слушателям, задержав руку с мелком на щите. И повторил слово в той же дикой транскрипции: — Адиница!

Вместе с курсантами на занятии присутствовали инструкторы. Стоял тут же и капитан Акназов. Его лицо было спокойным и серьезным, но глядящие в одну точку глаза, внезапно поголубевшие, как небо после летнего дождя, не могли скрыть, что внутри у него все хохотало.

Туман начал подниматься вверх, редеть и рваться. Проглотив порцию аэродинамики, полученной из рук Горячеватого, курсанты расходились по стоянке. Вскоре подал басовитый голос один из самолетов, за ним — другой, третий… Все иные звуки и людские голоса пропали в мощном реве многих моторов. Зеленая ракета — сигнал к началу полетов — прочертила в небе дугу совсем бесшумно.

"Пятерка" ушла в пилотажную зону. С далекого расстояния и большой высоты аэродром казался серо-зеленым лоскутом ткани с прометанной белой линией посадочных знаков.

В этом контрольно-показном полете инструктор обучал Вадима высшему пилотажу. Сделает фигуру — требует повторить. Да, Вадим, наконец, завершил полеты по кругу, дотянувшись до зоны. И тут вопреки мрачным прогнозам инструктора у Вадима дело пошло отлично.