Борис Евсеев - Площадь Революции. Книга зимы (сборник)

Все авторские права соблюдены. Напишите нам, если Вы не согласны.
Описание книги "Площадь Революции. Книга зимы (сборник)"
Описание и краткое содержание "Площадь Революции. Книга зимы (сборник)" читать бесплатно онлайн.
Сборник прозы Б. Евсеева включает в себя небольшой роман «Площадь Революции» (публикуется впервые) и шесть новых рассказов. Главная героиня «Площади Революции», молодая москвичка Воля Рокотова, неожиданно попадает в лапы террористов. А те, в свою очередь, оказываются песиголовцами, – представителями древней и таинственной ветви народов. Действие романа, который жанрово обозначен как книга зимы, но имеет все признаки «философского триллера», разворачивается стремительно: на станции метро «Площадь Революции», на улицах столицы, в Подмосковье. Воля Рокотова – на краю гибели. Но вдруг, разрывая роковой круг бед и невзгод, в жизнь героини врывается любовь.
Закрывая рот и нос чужим платком, Воля скользнула меж охранников. Охранники кашляли, кашляли и многие зрители. Но Воле было не до этого. Она боялась в задвигавшейся, враз отхлынувшей к деревьям толпе потерять указанную Дашуткой девочку.
– Народ, замри! – летел в спину Жоржиков голос. – Пусторожденец! Стань статуей!
– Стоит статуя ногами вниз… кхмм… – громко выкашлялась на козлобородькин клич Дашутка.
– Я здеся, тетя. – Маленькая коричневатая лапка влезла в Волину ладонь. – Скорей побегли!
Пулей стрельнули меж рощинских деревьев, миновали сломанные заборы, навалы бревен. Начался лес.
Воля на бегу все оглядывалась: «Где ж Андрей? Нельзя ему тут теперь, нельзя…»
Заросли становились глуше, снежные кусты и подрост сильно затрудняли бег.
– Тяжко здесь бежать-то! – крикнула, задыхаясь, Воля.
– Зато не найдет никто!
Прошло минут двадцать. Лес и кусты стали редеть, кончаться.
– Здеся пока спрячемся. Там вон, меж двух камней. А дядя Андрей вас тут и догонит. Попоздней только.
– Спасибо, девочка. Тебя зовут-то как?
– Кто как зовет: одни Нюшкой, другие Чушкой.
– А ничего тебе за меня в деревне не будет?
– Не-а. Да мне все равно, теть. Я и не боюсь ничуточки. У меня почки больные.
Воля еще раз, чуть отстранясь, глянула на Нюшку.
Лицо ее было до последней черточки русское: широносое, удивленное, в смутных веснухах. Но было оно очень смуглым. Причем смуглота была с гадковатой темной желтизной.
«Точно, почки…»
– Тебя вылечат, Нюш… – неуверенно сказала Воля и присела, тяжко дыша, на камень.
– Не-а… Доктор сказал – не вылечат. Я умру скоро. – Девочка застенчиво улыбнулась.
В темноватом, хоть и не вечернем еще лесу улыбка ее показалась прозрачной, безвесной.
– А правда, теть, на том свете лучше жить, чем на нашем?
– Я вернусь, и тебя вылечат, – твердо сказала Воля. – А доктора я застрелю, если он еще раз так тебе скажет.
Воля отвязала, выдернула из-под юбки и показала Нюшке маленький газовый пистолет, сунутый ей вчера второпях Андреем.
– Ладно, хорошо! – засмеялась Нюшка. – Только понарошку стреляйте. А то я боюсь, когда взаправду убивают. У нас в деревне уже была революция. Сто лет назад. В девятьсот пятом годе. Мы в школе учили. Тогда революционеры обещали нам новые дома срубить. А пришли жандармы с солдатами и всех тех революционеров повесили. А наших – порубали просто.
– Сейчас не девятьсот пятый год, Нюшенька. Возвращайся, пора тебе. Я скоро приеду. Доктора вашего я убивать не стану. Просто приеду с другим доктором… Хотя… Мне самой, скажу тебе честно, к доктору надо… Несчастливая я, мужья меня бросают. А это даже хуже почек…
– А ты, тетя, полож на подоконник волчью губу. Высушенную. Сладости в себя и наберешь. От новых мужей отбою не будет.
– Где ж я возьму волчью губу-то?
– А в городе купи. В городе все есть. Так баба Марфута говорила. И про волчью губу она мне сказала.
– Тебе-то губа эта зачем?
– Не знаю. Может, занадобится. Может, я не сразу умру.
Воля наклонилась, поцеловала Нюшку в губы.
Губы девочки отчетливо пахли уриной.
– Беги, Нюшенька, беги.
Стемнело почти сразу.
«Не придет Андрей… Не придет. Надо самой выбираться отсюда…»
Лес вдруг заискрил мелкими огоньками: где-то вдалеке быстро и бесшумно проехали аэросани. Их летучий бег Воля ухватила лишь при конце.
Андрея все не было. Воля прикорнула меж камней.
– Так и замерзнуть недолго!
Андрей тряс ее за плечо. Над лесом висела бледноватая, чуть вдавленная сбоку луна.
– Тут до шоссе – всего ничего. Дойдем, а там до Москвы любая попутка подбросит.
Воля все глядела на дальний, темный, уже непроницаемый для взгляда людского лес, туда, откуда, как ей казалось, пришел Андрей.
Там, в лесу, кто-то был!
Мелькнула над снегом тень, за ней другая: тихо-бесшумная, ловкая.
– Там кто-то есть. За тобой шли, наверно?
– Лесник переплешинский, Степан Романыч, на аэросанях кого-то катает. Мне они по дороге попались. Сани птиц спугнули, а может, зверя какого. Вот и перепрятывается зверье. Вообще-то мне тоже показалось: кто-то за мной топает… Да я проверялся. Никого. Пошли, что ль?
Они двинулись по направлению к беспрерывно, тупо-надрывно, хотя и негромко шумящему шоссе. Шли по узкой утоптанной тропке, через вырубку.
Быстро, но словно нехотя – подлетели аэросани. За ними – еще одни.
В аэросанях никакого Степан Романыча не было. Хотя одни сани были и точно лесниковы. Андрей сразу узнал их: Романыч – хоть ему и далековато было – два-три раза наведывался в Пустое Рождество по каким-то своим делам, калякал на площади с Козлобородькой. От Андрея, как от добровольно вступившего в партию «этбомбсов» («не было на сто верст в округе никакой работы, а тут деньги, и немалые»), не таились.
– … смотрим – бредут по снегу какие-то. Вот, подбросить к дороге решили! – весело крикнул передний аэросанщик. – А то еще заплутаете.
Он первым слез с саней. За ним сошел и другой.
Оба аэросанщика были одеты одинаково: черно-белые шлемы, под шлемами – мотоциклетные очки, теплые камуфляжные военные куртки с серыми воротниками, очень высокие, до верху шнурованные ботинки.
– Мы дорогу знаем. – Андрей слегка напрягся: блеснула застежечка на рукаве одного из аэросанщиков, когда тот подымал руку, и Андрею показалось – очки сильно затемнены.
«Чего очки затемнять? Чего вечерами – затемненные носить?… Чего они вообще тут на санях лесниковых разъездились?»
– Нас Степан Романыч просил за порядком приглянуть, хоть и не его территория, а все ж таки – смежная, – тихо-мирно ступил вперед второй аэросанщик. – А то лосей почем зря у соседей валят. Да и кабанчиков тоже. И лес воруют…
Тут на панели ближних к Андрею и Воле аэросаней запела рация. Передний аэросанщик как-то боком, до конца от них не отворачиваясь, наклонился ответить. Андрею почудилось: огоньки с панели управления просветили шлем насквозь. Под шлемом, внутри него оказала себя острая, едва ли не собачья морда. Заметилась рыжинка, и звериная волохатость на тонкой борзой шее проступила.
Андрей на миг зажмурился.
– Так поедете? – наклонявшийся над аэросанями теперь подошел ближе, снял мотоциклетные очки.
Лицо его оказалось по-собачьи добрым, усталым. Рыжий локон мягко спадал с виска. Лицо это Андрею сразу кого-то напомнило: приязненного, по-родственному близкого. После сурл и рылец Козлобородькиной команды на незнакомца было приятно смотреть.
Тут же незнакомец снял и шлем.
Декабрь под Москвой стоял теплый, малоснежный. Правда, в лесу было холодно, да и снегу порядочно. Однако незнакомец из аэросаней снегу, видно, не боялся. Лукаво улыбаясь (горящие фары теперь хорошо его освещали), он ладонью придавил рыжевато-каштановые волосы. Волосы его удерживала тонкая сеточка.
– Вот, – сказал еще шире улыбаясь незнакомец, – решил на старости лет укладку сделать. По моде! Как говорят парикмахеры, дал перманенту. А то девушки, – тут незнакомец отвесил легкий полупоклон в сторону Воли, стоявшей чуть позади Андрея, – совсем замечать перестали. Ну, поехали? Заблудитесь ведь к чертовой матери, замерзнете! Здесь уже замерз один. Не знали? Из местных же. Толя Морлов. Ну? Музыкант из Пустого Рождества. Даже не музыкант – композитор. Все через лес через этот ходил. На работу – с работы, в Москву – назад. Вот и замерз, бедолага.
– Какой это композитор? – спросила, вздрогнув, Воля.
– Да такой вот. Композитор он был как раз ничего себе. А вот мужик – не годящийся: сутяга, склочник.
– Если сутяга – музыки не будет, – сказала начинающая мерзнуть Воля.
Но тут же она из разговора и выпала.
Померещились ей какие-то тени, вспомнился снова Евстигней Фомин. Заиграл, запел – даже не в мозгу, во всем, казалось естестве, а потом в лесу и дальше, в холодных полях – рожок евстигнеева «Орфея».
«“Замерзший Орфей”, конечно! – охнула про себя Воля. – Вот оно – верное определение. Потому что – так вот все и кончается: сперва – музыка, концертные залы, пюпитры и свечи, а потом – лес, овражина, удар о корягу, кровь…
Может, Толя этот Морлов, тоже в лесу мелодию искал? Ту самую: великую, всех оживляющую! И р-раз… зацепился, полетел вниз, в овраг. Тут, конечно, сразу – губы стынут, пальцы горят, нос от холода обламывается. И тьмища, и мороз все крепче! Вот тебе и получился “Замерзший Орфей”. Вот и получилось “искусство современной России”, со снежком кровавым… Да еще обязательно где-нибудь рядом – лисы или собаки одичалые!»
– Так едем? А то, глядишь, как тот композитор, раз-два – и в ледышку!
Воля подняла голову, чтобы сказать: «поедем, а то и впрямь холодает…»
Но ничего не сказала, потому что ее испугала перемена, произошедшая с людьми из аэросаней. Лица их стали злобными, от злобы даже сузились, вытянулись. Передний из аэросанщиков в сердцах сорвал с головы и запихнул в карман сеточку для волос, резко нахлобучил на голову шлем…
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Площадь Революции. Книга зимы (сборник)"
Книги похожие на "Площадь Революции. Книга зимы (сборник)" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Борис Евсеев - Площадь Революции. Книга зимы (сборник)"
Отзывы читателей о книге "Площадь Революции. Книга зимы (сборник)", комментарии и мнения людей о произведении.