Олег Кашин - Реакция Путина. Что такое хорошо и что такое плохо

• Название: Реакция Путина. Что такое хорошо и что такое плохо
• Автор: Олег Кашин
• Жанр: Политика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4438-0517-7

Олег Кашин — один из самых ярких журналистов в России, автор ряда книг о политическом положении нашей страны. Он работал в «Комсомольской правде», в «Коммерсанте», в «Известиях», был обозревателем журнала «Эксперт». В октябре 2012 года Кашин был избран в Координационный совет российской оппозиции.

В своей новой книге Олег Кашин рассказывает о том, как путинская власть строит свои отношения с оппозиционным движением в России, — при этом он отталкивается от событий 1993 года, считая, что именно тогда была выработана модель отношения власти к оппозиции.

Кроме того, автор уделяет внимание актуальными проблемам политической жизни России: работе Государственной Думы РФ, поведению депутатов от «Единой России», деятельности МВД и ФСБ, а также громким политическим делам последнего времени — «делу Навального», «делу Гудкова», «делу Pussy Riot» и прочим.

---

А сейчас границы нет. Прошлой весной на Чистопрудном бульваре был, помните, «Оккупай Абай» — какие-то люди собирались, разговаривали, выступали, ставили спектакли, читали лекции, время от времени их гоняла полиция. Прошло полгода, и на другом конце Бульварного кольца те же люди теми же словами — выступали, читали лекции, устраивали дискуссии, а полиция стояла у входов на бульвар и вежливо приветствовала всех участников мероприятия, которое теперь называлось не «Оккупай Абай», а «Бульвар читателей» — официальное мероприятие в рамках Дня города. Я сам там выступал и, кстати, там же познакомился с Сергеем Капковым — он ходил по бульвару хозяином и радовался, как все здорово получилось.

Ссылаться на обсуждения в социальных сетях — это еще более дурной тон, чем использовать в тексте слово «хипстер», но я не удержусь. На днях как раз одна знакомая в твиттере восторженно высказалась в том духе, что современные хипстеры есть прямые наследники советских шестидесятников. Я ответил ей, что она права, только ничего хорошего в этом нет. «Вы считаете, что хипстеры, в отличие от шестидесятников, конформисты?» — спросила она. Нет, разумеется, нет никакого «в отличие» — аудитория Капкова и аудитория Хрущева устроены примерно одинаково, и сказать, что кто-то из них меньший конформист, просто нельзя; обидно будет, если через пятьдесят лет о нашем времени будут вспоминать так же, как у нас принято о шестидесятниках — мол, был бунтарь Кирилл Серебренников и его бунтарский спектакль «Отморозки», нонконформист Бутман дудел в свой нонконформистский саксофон, а прораб духа Михаил Куснирович сажал свою прорабскую черешню в специально отведенных историей местах. Было бы действительно обидно, если бы информация о нашем времени дошла до потомков в таком виде, поэтому просто давайте где-нибудь запишем, вот я в этом тексте запишу — да, разумеется, аудитория Капкова — это такая же отвратительная комса, как и аудитория Хрущева пятьдесят лет назад. Люди, которые слушали своего Окуджаву в Политехническом (сейчас там Вера Полозкова обычно выступает), пока армия разгоняла демонстрацию в Новочеркасске, читали бунтаря Евтушенко («Наследники Сталина» — первая полоса «Правды», «Бабий Яр» — первая полоса «Литературной газеты»), пока армия разгоняла сталинистские демонстрации в Тбилиси и Грозном, ждали «возвращения к ленинским нормам» (это «модернизация», если в переводе на современный язык) — в общем, бунтовали так, как и не снилось современным хипстерам.

То есть не хипстерам, конечно, а аудитории Сергея Капкова, простите.

Поговори со мной о Скойбеде

Ульяна Скойбеда — странного вида женщина, брюнетка возрастом под сорок, но рассказывать об этом излишне, потому что Ульяну Скойбеду и без меня знают все блогеры и хипстеры. Все знают, что Ульяна Скойбеда — сорокинский персонаж, все знают, о чем она пишет сегодня и о чем писала вчера. Ульяна Скойбеда против Дины Рубиной. Ульяна Скойбеда против Владимира Познера. Ульяна Скойбеда против негров в русском футболе. Ульяна Скойбеда против Леонида Гозмана — это самое свежее и, видимо, самое знаменитое, потому что Ульяна Скойбеда не просто против Гозмана — она сожалеет, что нацисты не успели наделать абажуров из кожи предков российских либералов, «проблем было бы меньше».

И все, конечно, против Скойбеды. Борис Акунин считает, что «Комсомольская правда», в которой Скойбеда печатает свои человеконенавистнические речи, должна быть закрыта. Наталия Геворкян объявляет бойкот «Комсомольской правде» (видимо, до сих пор Наталия Геворкян начинала каждое утро со свежей «КП» и не исключала для себя возможности стать ее автором). Даже депутата Железняка возмущает написанное Скойбедой, хотя казалось бы. Скойбеда, Скойбеда, Скойбеда.

Мы с главным редактором «Комсомольской правды» Сунгоркиным друг друга не любим, но это не мешает мне признавать, что он — один из двух (второй — Габрелянов) самых выдающихся газетных менеджеров современной России. Почему-то принято считать, что «Комсомолка» времен ЦК ВЛКСМ — это было ого-го, и та газета, которая сегодня выходит под старым советским именем, позорит славные традиции. На самом деле это, конечно, не так; нет, и не может быть никаких славных традиций у комсомольского органа, в котором когда-то обозреватель Лосото и обозреватель Руденко учили наших с вами родителей коммунистической морали, доказывая, что джинсы — это плохо, а жить в бараке на БАМе — счастье. Это была газета, в которой печатали «Рагу из синей птицы» — вот какие у нее славные традиции. Если в чем-то и стоит упрекнуть Сунгоркина как основателя нынешней, совсем другой газеты, эдакого бумажного «Первого канала» — так это в том, что он, сам комсомольский ветеран, побоялся, не решился отказаться от позорного советского имени, продолжил им зачем-то пользоваться.

Но, наверное, и в этом смысле Сунгоркину виднее — он же, прежде всего, бизнесмен, и уверены ли вы, что свою Скойбеду он как-то рассматривает вне этого бизнеса? У Скойбеды — важная и экономически целесообразная миссия: благодаря Скойбеде «Комсомольскую правду» читают те, кто без Скойбеды никогда бы ее не взял в руки и не зашел бы на сайт. Ссылка на колонку про абажур из Гозмана расползлась по социальным сетям в минуты. «Ты видел?» — «Ты читал?» — «Вот сука»! — «Вот мразь!» — клик-клик-клик, счетчики «Медиалогии» беснуются, рекламные продажи растут.

Обычному читателю «Комсомольской правды», который покупает или выписывает бумажную газету ради садово-огородного календаря и анекдотов, нет до Скойбеды никакого дела. Выражения «гей-оргиевская ленточка» он просто не поймет, и даже эпическое расследование про расчленителя Кабанова прочитает просто как газетный ужастик, недоумевая, почему в этом ужастике нашлось место размышлениям о креативном классе и соли земли. Целевая аудитория Скойбеды — это именно вы, милые пользователи фейсбука, Скойбеда пишет для вас и только для вас.

Ну и для меня тоже, конечно. Даже пытаясь объяснить Скойбеду с позиций вульгарного социологизма, я понимаю, что этого объяснения недостаточно, и есть кое-что еще. Дело в том, что Скойбеда, конечно, оказалась возможна именно и только сейчас, в позднепутинские времена. Первично все-таки время, а не Скойбеда.

Я ведь, кстати, помню ее тринадцать лет назад, не лично, а как читатель — обычная журналистка, писала о подводниках «Курска», и если нам в Калининграде удавалось написать что-нибудь сенсационное со слов калининградских родственников погибших подводников, мы радовались — Скойбеду обошли. Редакция «Комсомольской правды» тогда уже очень заметно выращивала из Скойбеды золотое перо, первополосного автора. Просто по меркам 2000 года быть золотым пером значило — писать про «Курск», а сейчас — про абажур из Гозмана. Как раньше на проходных заводов писали — «Требуется»; вчера требовался токарь, а сегодня дворник. На проходной путинской пропаганды сегодня написано, что требуется образцово-показательный упырь.

Не знаю, кто это придумал — Сурков или кто-то еще. Власть уже который год выпускает вперед себя какое-то хулиганье. Ты против Путина? Ну, вот тебе Скойбеда, поспорь со Скойбедой. Или с Потупчик, или с депутатом Железняком, или с певицей Ваенгой, или с Маркиным. Как в сказке про Балду — подожди-ка моего меньшого брата. Бороться со Скойбедой — вы просто послушайте, как это звучит. Пародия. Потому что не со Скойбедой надо бороться. Скойбеды не существует.

Третья версия

Скорее всего, это касается только России, но касается основательно: у нас любое историческое (да, наверное, не только историческое, вообще любое) событие можно разделить на три составляющие, три версии.

Первая — это как все было на самом деле.

Вторая — это как все показали по телевизору и напечатали в газете, или через сколько-то лет описали в учебнике истории.

Но самая интересная часть — третья. Это прижившееся неофициальное объяснение, неофициальная версия, одинаково не имеющая отношения ни к тому, что показали по телевизору, ни к тому, что было на самом деле. То, о чем говорят за столом в своей семье или в компании. На стадии зарождения — со ссылкой на информированного знакомого, потом — уже без ссылок, как само собой разумеющееся.

Ну, например — взрывы домов в Москве в 1999-м году. Что показывали по телевизору — понятно. Мировой терроризм, ваххабиты и все такое прочее. Как было на самом деле — мы не знаем. Зато знаем третью составляющую, ту самую неофициальную версию, воспетую книгой «Господин Гексоген», фильмом «Недоверие» и передачей «Независимое расследование» на «старом» НТВ. Никто не знает, что там было на самом деле, но все или почти все в курсе «третьей версии» и имеют ее в виду даже в том случае, если гневно отвергают без обсуждения. Даже если никто никогда не докажет, что к взрывам домов был причастен тогдашний Кремль или спецслужбы, все равно в любом исследовании на эту тему будет написано, что вот, была такая версия, ходили слухи.