Антонина Малютина - Повесть об отце

• Название: Повесть об отце
• Автор: Антонина Малютина
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1974

Малютина Антонина Ивановна — автор монографии «Сибирские рассказы В. Г. Короленко и их народно-поэтическая основа», статей о сибирских литераторах — А. Ольхоне, П. Драверте, И. Рождественском, Н. Устиновиче и др. Она постоянно сотрудничает в журналах «Сибирские огни», «Енисей» и «Ангара».

Статьи Антонины Ивановны о Вс. Иванове, Н. Телешове в Вяч. Шишкове печатались в научных изданиях.

Малютина — кандидат филологических наук, член СП СССР.

---

Сергей Венедиктович знакомил со своей литературной и общественной работой, поздравлял с праздниками и юбилеями, дарил свои книги и интересовался мнением читателей о них, а читателям они неизменно нравились невыдуманными описаниями морозной и летней тайги, выхваченными из действительности образами героев. Так, в августе 1946 года Сартаков подарил «на память о Сибири и сибиряках» свою книгу «Домой». 2 ноября 1952 года он сообщал, что Севастополь и Кишинев начали свой театральный сезон инсценировкой романа «Хребты Саянские», что оба тома этого романа выходят одной книгой страниц в девятьсот.

Как-то я получила от отца из Красноярска письмо, датированное 17 декабря 1953 года. В нем рассказывалось, как со знакомой библиотекаршей он заходил к Сартаковым, жившим тогда по улице Ленина. Вот отрывок из письма:

«Встретила нас Софья Семеновна (жена писателя. — А. М.) очень хорошо и обратно не отпустила меня — уговорила остаться ночевать. А Ия пошла в бибколлектор закупать книги для библиотеки. Сережа был дома и весь вечер провели в разговорах. Он работает над третьим томом «Хребтов», показывал рукописи. Я все пересматривал его библиотеку, размещенную в трех шкапах. При мне получились с почты четыре экземпляра «Каменного фундамента» из Будапешта, изданного там на венгерском языке. Изданы хорошо. Есть переводы его книг и на болгарском и на чешском и польском языках.

Вечером Софья Семеновна демонстрировала кинофильмы «Великий писатель Н. В. Гоголь и его произведения», потом «Советские курорты» и еще фильм «Вешняки». Сережа уходил в издательство, там получили матрицы «Хребтов», которые будут здесь печататься».

В память об этом красноярском вечере осталась книга Сартакова, только что выпущенная краевым издательством, — «Плот идет на Север». На ней была трогательная надпись:

«Милому Ивану Петровичу Малютину, неутомимому собирателю и хранителю жемчужин литературы русской, ветерану поэзии XX века, от автора».

В 1957 году в Челябинск прислал письмо Владимир Германович Лидин, приглашавший в Голицынский дом отдыха месяца на два-три отдохнуть и поработать. Он сожалел, что мало пришлось поговорить при встрече:

«Надеюсь, что Вы еще побываете в Москве и мы с Вами хорошо побеседуем».

Одним из самых ярких челябинских впечатлений была встреча в 1954 году с А. А. Фадеевым, который приезжал на Урал для работы над романом «Черная металлургия».

О том, как радостно было увидеться с автором знаменитого «Разгрома», Малютин 18 января 1955 года сообщал В. Д. Бонч-Бруевичу:

«…Была у меня интересная встреча с Александром Александровичем Фадеевым. Двадцать пять лет не видались. Высокий, здоровый, как Шаляпин, с белыми волосами, чуть не задушил меня в своих богатырских объятиях и крепко целовал. Вспомянули, как он был у меня в Ярославле в парке в красном домике, всякую мелочь помнит, обо всем расспрашивал, про жену, про дочь и т. д. Он жил здесь на окраине города на даче и писал книгу о металлургах — будет два тома. Очень он меня поразил своей простотой, сердечностью, встретились, как два родных брата или сын с отцом».

В конце письма упоминается, что Фадеев 3 октября улетел в Москву — готовиться ко Второму съезду писателей СССР (1954 г.). Об этих памятных свиданиях рассказывалось и в письме Е. З. Балабановичу, что хотя А. Фадеев в Челябинске на даче километров за семь от города, но «жил уединенно, никуда не выезжал и никого не принимал» — писал книгу о металлургах. Все же писателя упросили прочитать две главы в Союзе писателей. Он согласился. Привезли его в Союз 27 сентября часа на три.

«Мы ездили с писателем А. Шмаковым… И вот с Фадеевым пообедали у него и поговорили. Фадеев интересно рассказывал о разных заграницах, о встречах с различными людьми, о Бернарде Шоу, которому было 90 лет, но он был такой живой и интересный».

«Александр Александрович, — говорится далее, — отнесся ко мне чрезвычайно хорошо. По скромности моей я ничего и никак не ожидал подобного. Записал в мою книжку свой адрес и просил приезжать в гости. А я говорю:

— Нынче уж на съезд писателей трудно будет попасть — вот у меня есть старенький билет от Первого съезда. Двадцать лет ему, так с ним наверное не пропустят.

— Пропустят, — говорит, — пропустят!

— Нет, мол, я пошутил, а серьезно как?

— Я серьезно говорю — пропустят, ведь власть-то наша…

Замечательное впечатление оставил он у меня».

А вот отрывок из письма Малютина к виновнику этих волнующих переживаний:

«Дорогой мой Александр Александрович!

Все это время после Вашего отъезда я жил и живу под обаянием нашей с Вами встречи. Она произвела на меня глубочайшее впечатление своей искренностью и сердечной простотой. Она волновала меня и внушала мне, глядя на Вас, истинную отеческую гордость. Я все представляю таких людей, которые моложе меня по возрасту, сыновьями, и мне радостно смотреть на них и любоваться их духовным ростом».

К таким людям относился и Фадеев.

В следующем году посчастливилось еще раз увидеться с Александром Александровичем в Москве. Фадеев, хлопотавший о публикации «Воспоминаний» Малютина, только что вернулся из Финляндии. Гостивший у сына-ботаника в Старой Рузе Малютин получил от Всев. Иванова телеграмму от 9 июля: «Фадеев примет Ивана Петровича воскресенье на даче». Именно в этот раз Александр Александрович и пообещал перепечатать рукопись на машинке и по окончании переписки сообщить Малютину. Вскоре отец получил от Фадеева радостную весточку:

«Послал Вам заказной бандеролью оригинальный текст Ваших воспоминаний и три экземпляра перепечатанных на машинке. Прошу Вас срочно выправить наиболее четкий экземпляр и срочно переслать его мне, чтобы я мог направить его в издательство и возбудить ходатайство об издании».

Челябинское десятилетие можно было бы назвать самым счастливым периодом в жизни Малютина, если бы весной 1950 года не успокоилась под енисейскими черемухами добрая спутница его жизни.

«Вынырнул я из Енисейска, отряхнул его прах, — писал он К. М. Шишковой, — прикоснулся к другой земле, подышал другим воздухом, посмотрел на кипучую жизнь других людей — и отошли от меня куда-то в сторону всякие недуги, словно бы их никогда и не было…»

В Челябинске Малютин жил вначале у дочери Анны, работавшей бухгалтером, по улице Красная дорожка (ныне Наташи Ковшовой). Затем по Садовой и, наконец, по Липецкой, где имел благодаря заботам Союза писателей благоустроенную квартиру. Тут ему не мешала думать и писать шумная поросль внучат.

— Большие окна, балкон, много света. Живу, как барон, — хвастался он в одном из писем.

Душа его была по-прежнему молодой, жадной к культуре и многообразным впечатлениям бытия. Как всегда, веселила природа: и бодрящая морозная зима, и звонкая весна, наполнявшая окрестные кварталы ароматом цветущих яблонь, и прозрачная осень. Перемены уральской погоды не смущали: «Когда здоровье хорошее, все эти перемены нипочем, как большому пароходу волны», — говаривал он. С внуком Васей (ныне инженером) он охотно отправлялся в неблизкий лес или на Миасс рыбачить.

Старого поэта восхищал Челябинск — индустриальный гигант с необычайным размахом строительства. Он стал ревностным его исследователем. Допоздна засиживался на лекциях «История челябинских улиц», «Прошлое, настоящее и будущее Челябинска».

«Что за город! — с восторгом восклицал он. — Протянулся на десятки километров! Чтобы пересечь его с севера на юг, надо проехать 28 километров, а с запада на восток — 14, 69 километров трамвайных и 20 километров троллейбусных линий! Вечером ехал на электричке и смотрел на бесконечные цепи огней по всем горизонтам… И куда ни поедешь, никаких концов не найдешь, везде впереди огни и огни, фабрики и заводы, грузовики с дробленым камнем, бегущие на стройки. А что будет лет через 10—15 — просто и не представишь!»

В одно из воскресений, продолжая знакомство с городом, он провел за этим занятием часов двенадцать, ходил пешком, ездил на автобусах, троллейбусах и трамваях. Своими впечатлениями путешественник поделился с К. М. Шишковой: он хвалил центральные улицы, особенно улицу Спартака (ныне Ленина), с их многоэтажными домами, универмагами, гостиницами, кинематографами, дворцами, филармонией, прекрасными театрами, школами, книжными магазинами («это та же Москва»).

«Обследовал парк культуры и отдыха, — рассказывалось далее, — расположенный в прекрасном сосновом бору на пространстве нескольких квадратных километров, с катанием на лодках, каруселями, качелями, эстрадами, кафе-ресторанами, многочисленными ларьками, киосками с книжной и прочей торговлей, песнями, музыкой и детской железной дорогой. Затем осмотрел Детский парк имени 30-летия комсомола, где были устроены прекрасные выставки цветов, выращенных юными натуралистами. Какая была красота! Флаги, плакаты, портреты, тысячи маленьких флажков и цветов, шествия, музыка, веселые красивые песни, поднимающие дух. Я сам тут же превратился в пионера, бродя среди веселых, нарядных, жизнерадостных детей. Слезы радости не раз застилали мои глаза, представляя светлое будущее нашей прекрасной молодежи…»