Антонина Малютина - Повесть об отце

• Название: Повесть об отце
• Автор: Антонина Малютина
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1974

Малютина Антонина Ивановна — автор монографии «Сибирские рассказы В. Г. Короленко и их народно-поэтическая основа», статей о сибирских литераторах — А. Ольхоне, П. Драверте, И. Рождественском, Н. Устиновиче и др. Она постоянно сотрудничает в журналах «Сибирские огни», «Енисей» и «Ангара».

Статьи Антонины Ивановны о Вс. Иванове, Н. Телешове в Вяч. Шишкове печатались в научных изданиях.

Малютина — кандидат филологических наук, член СП СССР.

---

Каждое письмо, каждая книга Вячеслава Яковлевича приносили огромную радость. Каждая встреча была настоящим праздником. Последнее свидание произошло на Первом Всесоюзном съезде советских писателей в 1934 году: удалось как-то вместе выйти на улицу поговорить о жизни, о Ленинграде. В 1945 году автор «Угрюм-реки», выражаясь его же словами, «оборвался с последней ступени с пером в руке».

Впоследствии, приезжая в Ярославль, Малютин всегда бывал у своих друзей с «Красного Перекопа». И сейчас цел красный домик в Петропавловском парке, весь утопающий в георгинах и флоксах. Приятно проплыть на лодке по тихому пруду или отдохнуть на зеленом берегу. По-прежнему демонстрируются кинофильмы в бывшей церкви Петра и Павла, переделанной в клуб имени 16-го партсъезда. Под открытым небом устроены карусели, площадка для концертов и танцев. Прежде заброшенный и глухой парк стал любимым местом отдыха текстильщиков. Он еще более разросся, пополнился новыми деревьями, которые приветливо шумят молодыми вершинами…

Московские встречи

Первый раз Малютин видел белокаменную еще в январе 1906 года проездом из Череповца в Петропавловск. Тогда привелось лишь перекочевать на извозчике с одного вокзала на другой. И все же запомнилось самое характерное для того тревожного времени: всюду были развалины баррикад из телеграфных столбов, вывесок, ворот, лестниц. Прострелены стены и окна. По улицам без конца шествовали конвойные с арестованными. Делали обыски и арестовывали по малейшим поводам. Особенно строго было на вокзалах. На каждом шагу — охрана с шашками, осматривавшая каждого проходящего с ног до головы. Потому и в вагонах было тихо, удрученно…

Одним из первых московских впечатлений было знакомство с Суриковским литературно-музыкальным кружком и старейшим его представителем Иваном Алексеевичем Белоусовым. Еще в 1921 году он заинтересовался Малютиным как писателем-самоучкой, ведь именно таких литераторов объединял Суриковский кружок.

Спиридон Дмитриевич Дрожжин при встрече усиленно рекомендовал познакомиться лично с Белоусовым и просил передать ему привет. Когда мы с отцом приехали в столицу, то решили выполнить и этот совет и эту просьбу. Иван Алексеевич квартировал в низком одноэтажном доме (теперь снесенном) на окраинной Соколиной улице, куда надо было добираться на трамвае. Возле дома темнел сад с редкими деревьями. Хозяин приветливо встретил нас в своем кабинете — узкой длинной комнате, мрачноватой от книжных шкафов. Над письменным столом у окна висели портреты любимых писателей. Усевшись с нами на диван, Белоусов прежде всего расспросил о Дрожжине, своем давнем друге, а затем с интересом стал задавать вопросы о жизни в Сибири. Отец красочно описал бескрайние сибирские просторы, трудолюбивых, выносливых и душевных людей, которых он полюбил за время своих скитаний. Признался и в своем пристрастии к поэзии. В свою очередь Белоусов поведал о том, что на его свадьбе шафером был Н. Д. Телешов, а гостями — А. П. Чехов с братом Михаилом, В. А. Гиляровский. На столе появились вынутые из книжного шкафа запретный «Кобзарь», «Песни борьбы», «Песни о хлебе и труде», но так как эти сборники имелись у автора в единственных экземплярах, он не мог что-либо подарить и обещал где-нибудь их разыскать и прислать в Ярославль.

Белоусов просил заходить в Клуб крестьянских писателей, помещавшийся в подвальном этаже Дома Герцена на Тверском бульваре, № 25, где он служил и часто дежурил:

— Вам тоже надо вступить в Суриковский кружок.

С тех пор Малютин, приезжая в столицу, навещал суриковцев.

Впоследствии в книге Белоусова «Литературная Москва», посвященной писателям из народа, говорилось:

«Малютин верит в русский народ, — верит в силу его способностей, в силу его труда, и вот что он говорит:

«Тебе дан разум, значит, не говори, что университетов не кончил. Университет — сама жизнь, а книги — профессора. Учись и будь честным, культурным человеком…»

Рассказывая при встрече о Н. Д. Телешове и узнав, что его собеседник с ним не знаком, Белоусов посоветовал:

— Обязательно познакомьтесь. Интересный человек. Сейчас у них с какими-то педагогами на паях книжный ларек открывается. Туда и зайдите, на Моховую улицу. Передайте привет.

В тот же день в узком промежутке между двумя громадными зданиями было отыскано это миниатюрное, очень холодное (а было начало октября) помещение. Одна стена пестрела книжными полками, а у другой стены тянулся тесный проход.

Высокий, красивый, одетый в черный сюртук и черную шляпу, Николай Дмитриевич встретил приветливо, извинился за холод и беспорядок в еще не благоустроенном магазине. Узнав, что мы едем от Дрожжина, стал расспрашивать о нем. Когда входившие покупатели прерывали беседу, мы рассматривали книги. Телешов посоветовал приобрести четырехтомник Белинского в красивом переплете павленковского издания:

— Если хотите серьезно познакомиться с литературой, почитайте критиков: Белинского, Чернышевского, Добролюбова, Писарева, но у нас пока имеется только Белинский.

Через месяц Телешов прислал в Ярославль случайно купленную им свою книгу «Золотая осень».

3 января 1923 года вновь состоялась краткая встреча с писателем. Тогда Телешов записал в моем альбоме:

«Родиться поэтом, понимать душою и чувствовать жизнь Вселенной и людей с их радостями и печалями — это великое счастье для человека».

Как-то Малютин с женой гостил у Всеволода Иванова. Ходили по московским театрам, книжным магазинам, зашли и на Покровский бульвар. Очень ласково встретила вышедшая на звонок Елена Андреевна Телешова:

— Так вы из Ярославля? С фабрики? Проходите, проходите, раздевайтесь, садитесь, пожалуйста, а я сейчас скажу Николаю Дмитриевичу: он в кабинетике пишет.

Вскоре вышел из своего уединения Николай Дмитриевич и начались обычные расспросы: как доехали, надолго ли, что заинтересовало в Москве, в каких театрах бывали и т. д.

— А у нас сейчас идет пьеса Булгакова «Дни Турбиных». Я вам дам записочку — посмотрите!

— Мы были только что в филиале, смотрели «Аракчеевщину», очень понравилось. Замечательно играли Яблочкина и Остужев.

За чаем с сухариками и печеньем у женщин завязались свои разговоры, главным образом о детях, о бытовых условиях. А мужской диалог вращался вокруг книг и писателей. Пары мешали друг другу.

— Пойдемте, — обратился хозяин к гостю, — я покажу вам мою келью, где спасаюсь от всякого шума и суеты.

Мужчины ушли через маленькую дверь в квадратную комнатку без окон, похожую на погребок, метра два-три в длину и ширину. Стены и потолок оклеены обоями, в переднем углу — стол, до половины заваленный книгами, бумагами, на стенах — этюды разных художников и портрет Льва Толстого. У стола — стул и низенькая кушетка. В доме шел ремонт, поэтому писателя так стеснили.

Пошли разговоры о Сибири. Расспрашивая о ней, Телешов рассказал и о своей поездке за Урал в третьем классе — по совету Чехова. В итоге — цикл сибирских рассказов о страшной жизни переселенцев, открывший доступ в толстые журналы. Очень занятно было слушать о встречах и беседах с Чеховым. Малютин спохватился:

— Может быть, я вас задерживаю. Вы, наверное, что-нибудь пишете?

— Нет-нет, я человек свободный, не беспокойтесь.

По просьбе гостя Телешов познакомил с началом своего творческого пути, с организацией знаменитого общества «Среда», а затем музея МХАТа, который он возглавлял до конца дней. Так завязалась дружба отца с этим писателем, продолжавшаяся многие годы.

Николай Дмитриевич подарил отцу немало книг и все издания своих мемуаров, начиная с маленькой книжки 1927 года «Все проходит» до последнего издания 1956 года. Поэтому Малютин и писал однажды ему из Ярославля:

«Сколько все-таки радости, глубокой, светлой радости, дали мне Ваши книги! Ведь тут и «Золотая осень», и «Сухая беда», и «Записки писателя»! Какая глубочайшая сердечная благодарность Вам — за все».

И в другой раз:

«Ваши книги — это спутники нашей жизни».

В десятой главе «Записок писателя» Телешов с неподдельной теплотой пишет о Малютине:

«После долгого перерыва, — рассказывается в ней, — я получил от него дружескую весть из далекого и глухого северного угла нашей родины — Кежмы, где в январе, как он пишет, недели три была «теплая погода — градусов в тридцать». А то здесь нередко бывает и свыше пятидесяти градусов, когда, по его словам, «в воздухе стоит белый морозный туман, в котором спрятался лес, и весь горизонт словно выбеленная известкой стена, за которой скрылось все интересное и привлекательное…

…Много поработал на своем веку этот скромный самобытный поэт, вышедший из народных глубин, и сам себе заработал в жизни хорошую и счастливую старость».