Наталья Васильева - Черная Книга Арды

• Название: Черная Книга Арды
• Автор: Наталья Васильева
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2000
• ISBN: 5-04-004204-3

«Был Эру, Единый, которого в Арде называют Илуватар» — так начинается знаменитая книга Дж. Р. Р. Толкиена «Сильмариллион». Вроде бы все понятно и просто: Творец, Эру, — благ, восставший против него Мелькор — воплощенное Зло. Зло должно быть побеждено. Но так ли уж правы победившие и такими ли ужасными злодеями были побежденные? Об этом рассказывает «Черная Книга Арды» — взгляд с другой стороны на всем известный мир Толкиена.

---

Добравшись до комнаты, опустилась на пол, прислонилась к стене, запоздало осознав, что дрожит всем телом. Было страшно. И больно было. Очень. И очень холодно в груди — там, где сердце. Потому что все уже кончилось. Потому что она уже все решила. И все равно было, что — потом.

— Ты связал нас словом, — сказала почему-то вслух. — Прости меня. Мэй киръе къелла — ломаю аир…

Сухо всхлипнула, сжимаясь в комочек.

— Ты… прости. Если бы даже не это… я не смогла бы, Тано-эме. Если бы ты знал… Думаешь, ты мог бы не позволить?.. Как же ты… как же я не знала…

Она так и сидела — долго, пока небо за окном не начало светлеть, наливаясь ласковым теплым золотом. Потом поднялась, из валявшейся на кровати заплечной сумки вытащила кинжал — очень спокойно, перехватила густые волосы и так же спокойно, без мыслей и сожалений, принялась резать узким клинком непокорные тяжелые пряди. Получалось неровно, но это было неважно. Все было неважно. Страха не было.

Кольчуга у нее была в том же заплечнике — тонкая и прочная. И длинная — до колен. Айкъоро делал. Оружейник. Странное слово. Влезла в стальную рубаху, поеживаясь от холодного прикосновения черненого металла. Долго вглядывалась в свое отражение. Покачала головой — непривычно легко было без серебряных, едва не до колен, кос, — и, тихо вздохнув, надела шлем. Теперь никто не узнает ее.

— Элхэ!..

Аллуа распахнула дверь в комнату. Хрупкий юноша, стоявший к ней спиной, обернулся медленно.

— Элхэ?.. — Девушка растерянно остановилась. Юноша снял шлем; Аллуа улыбнулась:

— И не узнать тебя… — посерьезнела. — Думаешь, это понадобится в дороге?

Элхэ не ответила. Смотрела спокойно и отстранение, чуть склонив голову. Аллуа отчего-то стало не по себе.

— Ты… идешь?

— Нет, — тихо.

— Почему?.. Но ведь… А Учитель — знает?

Элхэ покачала головой.

— Но нужно сказать… — Аллуа окончательно растерялась.

— Ты не скажешь ему. Он не должен знать, — а голос не изменился, звучал так же ровно и спокойно, словно речь шла о чем-то совершенно очевидном и давно известном, и только в глазах появился непривычный холодок.

— Элхэ! Ведь это наш долг — исполнить…

— Я вернусь, — коротко, как звон клинка.

— Послушай, — Аллуа прикрыла дверь, — ведь ты понимаешь…

— Да. Я не уйду.

— Ты принимала слово…

Элхэ сощурилась, стиснув руки — ногти впились в ладони:

— Я ломаю аир. Я… теперь — знаю свой Дар. И не могу уйти. Простите меня. Или… — резким движением отбросила назад волосы, — или — не прощайте. Так надо. Я не уйду.

Несколько мгновений Аллуа смотрела потрясение, потом закричала:

— Ты что? Ты думаешь, нам хочется бежать? Думаешь, нам легко расставаться с теми, кто нам дорог?! Думаешь, ты одна такая? Думаешь…

— Ты не понимаешь, — как-то слишком спокойно ответила Элхэ.

— Так объясни! Почему ты, ты одна считаешь себя вправе разрушить то, что создаем мы все? Ради чего?!

Элхэ покачала головой:

— Я вернусь. Верь мне. Я знаю. Вижу.

— И это все, что ты можешь сказать?!

— Да. Это все.

— Не понимаю, — со внезапной беспомощностью проговорила Аллуа. — Не понимаю. Объясни…

Элхэ отвернулась.

— Потому — что — я — не — оставлю — его, — очень ровно ответила. — Больше я ничего не скажу. А теперь — во имя неба, уходи. Уходи, т'айрэ.

И только когда дверь закрылась и затихло эхо шагов, она сдавленно проговорила:

— Не надо было тебе приходить, Ллуа… не надо было… Небо… как же страшно…

И, в первый и последний раз за все эти дни, разрыдалась, закрывая лицо руками.

Золото мое — листья ломкие на ветру,

Серебро мое — словно капля росы костру…

Кровь с лица сотрет ветра тонкая рука:

Завтра не придет -

лишь трава разлуки высока…

… - Наурэ, я должна сказать тебе. Эленхел догонит нас позже.

— Почему она не идет со всеми?

— Она нездорова. Учитель велел мне передать, чтобы мы уходили без нее. Дней через двенадцать она найдет нас.

— Так пойдем к ней, — недоуменно дернул плечом Альд. — Что мы стоим-то — может, помочь чем надо?

— Не надо, — поспешно ответила Аллуа. — Не надо, Учитель о ней позаботится… или ты что, думаешь, из тебя целитель лучше, чем из него?

Она даже улыбнулась. Краем глаза заметила, как Моро отвел взгляд. Не поверил. На то и видящий. Это у Элхэ как-то получается — видящих обманывать, подумала беспомощно, а у меня вот — нет. Ну, промолчи, ну, что тебе стоит… Моро?

Промолчал.

— Ну, если так… — Наурэ вздохнул. — Что же, на рассвете — в дорогу.

«…Скорой была первая победа Воинства Запада, и прислужники Мелькора бежали пред лицом их в Утумно. Тогда Валар прошли по Средиземью, и поставили они стражу у Куивиэнен; и потому Квэнди не ведали ничего о великой Войне Могуществ — только земля содрогалась и стонала под ногами их, и двинулись воды с места своего, а на севере горели огни, словно бы от великих костров. Долгой и тяжкой была осада Утумно, и много было пред вратами этой твердыни битв, о коих неведомо эльфам, ибо лишь молва дошла до них…»

Потом, века спустя, прочтя эти слова, записанные Румилом, Отступник скажет ему — благодарю и за эту правду.

Потом люди Севера будут обходить стороной развалины Хэлгор, и никто не посмеет сорвать черный мак на Поле Крови.

Потом двое видевших смерть будут против воли снова и снова возвращаться памятью к этой битве, перебирая режущие осколки воспоминаний…

Потом.

…Он шел вперед, навстречу воинству Валинора. Безоружный.

Шел медленно, все еще пытаясь дотянуться, соприкоснуться мыслью, объяснить — остановить то, что должно было произойти сейчас: зная, что бесполезно.

Потому что, увидев Искаженных-"охранителей", Изначальные не верили уже более ничему и тех же Искаженных видели сейчас в Эллери.

Потому что слово Силы уже летело стремительной стрелой, и за его спиной вскрикнул кто-то, ударила в открытое горло острая боль — он остановился, натолкнувшись на незримую стену.

Искажение не должно существовать.

Искаженные должны перестать быть.

Это Закон.

…Она успела только краем глаза заметить двоих майяр в алых и багряных, цвета незагустевшей крови, одеждах, — двойную вспышку стали, — и тело опередило разум, одним прыжком она оказалась слева от Тано, вскинув руку в отвращающем жесте, — и тяжелый удар отбросил ее назад, следом — второй, она не успела еще осознать боли, когда начала медленно оседать на землю, а с двух сторон рванулись Нээрэ и Ортхэннэр: огненный дух — с бешеным ревом, подобным грохоту обвала, Сотворенный — молча, с перекошенным страшным лицом; сильная рука подхватила ее, падающую…

И тогда пришла боль. Разорвалась двумя жгучими комками — под ключицей и слева в груди, и мир заволокла кровавая пелена, а потом из нее выплыло лицо…

Дети Звезд называли смерть — Энг. Смерть, как и Любовь, в Арте — мужское начало.

Она смотрела в лицо своей Смерти, в Его огромные глаза, сухие и темные, и не было уже сил позвать Его по имени, и только взглядом она молила — подожди, еще немного — подожди, я должна, мне нужно успеть, успеть сказать, подожди…

— Ты… не…ранен?

Она закашлялась, яркая кровь потекла по подбородку, по груди.

— Зачем ты, — беспомощно выдохнул Изначальный, — зачем, я же просил…

— Больно… — простонала она.

— Зачем…

— Файэ… файэ-мэи, — с трудом выговорила, — и, склонившись к самым ее губам, он не услышал — ощутил — последним дыханием: — …мэл кори…

Золото мое — ковылем да сухой травой,

Серебро мое разменяли на сталь и боль;

Струны не звенят, ветер бьется в небесах…

Не тревожь меня -

лишь ладонью мне закрой глаза…

…боль.

И гнев.

…иссиня-белые молнии срываются с ладоней, хлещут ледяной плетью, оплетают воинов Валинора, обращая в лед, в холодный прах тех, кто стоит перед тобой; и яростнее молний — глаза, черные, нестерпимо черные, как кипящая смола, со дна которых поднимается страшное багровое пламя, и губы, изломанные чудовищной усмешкой-оскалом, горячими горькими сгустками крови выплевывают слова, которых нет ни в одном языке — меч Силы ложится в руки…

А они идут. Сквозь молнии и лед, размеренно, неотвратимо — идут, повинуясь воле Могуществ: бессмертные, несущие гибель.

Ярость.

И боль…

…стремительный смерч, волна огня, оставляющая за собой спекшуюся выжженную землю и тонкую невесомую пыль — горячую пыль, в которой смешался прах Сотворенных с пеплом сгоревшего лилового и белого вереска…

Потом, через десятилетия, на пустоши снова вырастет вереск. Он будет пурпурным и темно-красным, и соцветия его будут как стылая кровь.

Потом…

А они идут. Сквозь темное пламя и огненный дождь, ступая по стылому праху — они идут, солдаты Валинора, идут — и нет силы, которая может остановить их, пока есть те, кто посылает их в бой.