Освальд Тооминг - Зеленое золото

• Название: Зеленое золото
• Автор: Освальд Тооминг
• Издательство: «Советский писатель»
• Жанр: Роман
• Год: 1958

Испокон веков природа была врагом человека. Природа скупилась на дары, природа нередко вставала суровым и непреодолимым препятствием на пути человека. Покорить ее, преобразовать соответственно своим желаниям и потребностям всегда стоило человеку огромных сил, но зато, когда это удавалось, в книгу истории вписывались самые зажигательные, самые захватывающие страницы.

Эта книга о событиях плана преобразования туликсаареской природы в советской Эстонии начала 50-х годов.

Зеленое золото! Разве случайно народ дал лесу такое прекрасное название? Так надо защищать его… Пройдет какое-то время и люди увидят, как весело потечет по новому руслу вода, как станут подсыхать поля и луга, как пышно разрастутся вика и клевер, а каждая картофелина будет вырастать чуть ли не с репу… В какого великана превращается человек! Все хочет покорить, переделать по-своему, чтобы народу жилось лучше…

---

— Не должно быть никакого разрыва между теорией и практикой, — сказал секретарь, и голос его зазвучал строже. — Вы отвечаете за то, чтоб и в Туликсааре не срубали в год ни на один фестметр больше чем следует. К осени я непременно приеду и проверю, как там у вас дела по части согласования теории с практикой.

Реммельгас колебался, говорить ли ему или нет о порочной практике Куллиаруского лесопункта? Был ли секретарь в курсе дела? Вряд ли Осмус уже успел побывать здесь. А раз так, то некрасиво критиковать его взгляды, пока он не изложил их сам. Да и не было, в сущности, оснований думать, что Осмус в конце концов не сдастся. Впрочем, Реммельгаса удержало не столько это, сколько уверенность в том, что его наверняка спросят: а как будет обстоять дело с вывозкой? Возможна ли, реальна ли она при новых условиях? Реммельгас так и не успел прийти к какому-нибудь определенному решению, потому что секретарь уже перешел к другому вопросу.

— Никто из вас обоих ни слова не сказал о болоте Люмату, о реке Куллиару, о ежегодных паводках. — Он слегка усмехнулся. — Про запас небось бережете — на закуску.

— Какой там про запас, когда житья от них нет, — вырвалось у Тамма.

— Только тут у нас опять теория с практикой расходится, а желания с возможностями, — добавил Реммельгас.

— Ишь как вас за живое забрало! — Брови секретаря поднялись, но во взгляде мелькнуло одобрение. — Вода — она такая мокрая да холодная, а вы вдруг прямо загорелись. Раз главные трудности связаны с мелиорацией, то с нее и начнем. Очевидно, вы тут являетесь главным инициатором? — обратился он к Реммельгасу.

Реммельгас достал из портфеля и расстелил на столе карту Туликсаареского района. Секретарь взглянул на нее совсем мельком, что не ускользнуло от лесничего, который сразу вспомнил о том, как Тамм ворчал по дороге о верхоглядстве да о головомойках. Секретарь не производил впечатление поверхностного человека, но тогда откуда же это явное безучастие к реке Куллиару?.. Все равно, едва ли в ближайшее время представится более благоприятный случай объяснить партийному руководству, в какой они зашли тупик. И торопливо, словно боясь, что его прервут, немногословно, насколько умел и насколько позволяла сложная тема, Реммельгас рассказал обо всем, что они с Таммом за последние недели предприняли в связи с планами по углублению русла Куллиару. Секретарь откинулся на спинку стула, он не торопил и не останавливал рассказчика, глаза его были полузакрыты, и у Реммельгаса не было полной уверенности в том, что его действительно слушают. Уж не задремал ли Койтъярв?

— В общем, увязли, как утки в тине, — закончил Реммельгас. — Ни вперед и ни назад.

Веки секретаря поднялись, и Реммельгас ощутил на себе такой внимательный, живой и заинтересованный взгляд, что устыдился своего подозрения.

— Вы говорите — одиннадцать тысяч гектаров? — спросил Койтъярв.

— Одиннадцать тысяч, — ответил Реммельгас, как бы ощущая всю весомость этой цифры.

Секретарь достал из ящика стола свернутую карту и разложил ее поверх чертежей Реммельгаса.

— Придержите-ка ее, чтоб не скручивалась, — попросил он Тамма и Реммельгаса. — Узнаете? — Он показал на карту.

Еще бы им не узнать! Ведь это была карта реки Куллиару. Не только нижнего ее течения, как на крохотной по сравнению с этой картой Реммельгаса, а всего бассейна. От самых истоков, извивающихся, словно ниточки, по дремучей чаще, от лесного ручья — до уже довольно широкой реки, которая выходила на поля, разливалась там и возвращалась в лес, где ныряла в болото Люмату, протекала сквозь Кяанис-озеро и, сделав размашистую петлю у Туликсааре, устремлялась вниз к морю.

— Куллиару! — пробормотал Тамм.

— Да, это Куллиару вместе с Люмату, с Кяанис-озером и со всеми остальными своими водоемами. — Секретарь побарабанил пальцами по карте. — Вы ошиблись, товарищ лесничий, сказав, что, снизив уровень воды в Куллиару, можно осушить одиннадцать тысяч гектаров полезной площади. Нет, не одиннадцать, а пятьдесят, а то и все шестьдесят тысяч гектаров земли заболочено или заболачивается из-за разливов Куллиару. Или, если говорить конкретнее: на пятидесяти тысячах гектаров не растет ни сено, ни лес, не говоря уже о хлебе, — из-за вашей стремнины, или, как выразился лесничий, «из-за пробки у Варью». Вы с вашей пробкой у Варью мешаете росту многих колхозов и лесничеств, товарищи туликсаарцы.

Это прозвучало как обвинение. И Тамм с Реммельгасом в самом деле почувствовали себя виноватыми. Они заботились о своем колхозе, о своем лесничестве и, наконец, обо всем Туликсааре, но оказалось, что Куллиару вредит не только им, но и всему уезду, а они этого не видели.

— Правда ваша, — сказал Тамм, опустив голову, — но что мы одни можем?

— Вручную, пожалуй, нам не углубить и не выпрямить реки, даже рискованно за это браться, — поддержал друга Реммельгас.

Секретарь отпустил края карты, дав ей свернуться, и снова спрятал ее в ящик стола. Потом он подошел к гостям, и Реммельгасу показалось, что уголки его глаз хитро прищурены. Но, может, он ошибался?..

— А вам бы хотелось? — спросил он, поглядывая на обоих.

— Еще как! — выпалил Тамм.

— Замечательные вы люди… — Да, глаза его смеялись — никаких сомнений быть не могло. — Возитесь у себя в глуши, словно медведи. Ждал я вас, ждал, но так и не дождался, сам позвал… Ладно, буду говорить так же кратко, как товарищ Реммельгас. Дело в том, что углубление Куллиару предусмотрено общим мелиоративным планом, да и как могло быть иначе? Однако существует много неотложных дел и приступить к Куллиару мы собирались не в нынешнем и даже не в будущем году… Но если на месте будет проявлена инициатива, если люди сами загорятся и захотят приложить руки, то… то отчего бы тогда партии не поддержать всеми силами такое важное мероприятие? Видите ли, друзья, у нас в Лухакверском уезде организуется новая мелиоративная станция. Правда, у нее уже имеется план, имеется годовой график работ, но что, если бы вы не поленились и съездили сами в Лухаквере? Тамошний директор — человек предприимчивый, он, как и вы, ярый ненавистник болот, — может статься, вы найдете с ним общий язык, договоритесь с ним насчет экскаваторов, а вдруг у него отыщется для вас и что-нибудь другое?..

Тамм не сразу понял скрытый смысл этой речи, но Реммельгас тут же воскликнул:

— Так значит мы получим машины, товарищ секретарь?!

— Постойте, постойте, — охладил Койтъярв его пыл. — Этого я пока не сказал… Но обещаю быть за вас ходатаем. Обещаю позвонить на мелиоративную станцию, а… добиться договора вы должны сами. Поскольку мы в укоме уже обсудили на бюро рабочий план станции и одобрили его, то нам не к лицу его менять. Да и у кого прикажете отбирать машины? В них всюду нужда. Всюду началась война с болотами, топями, паводками, и сражаемся мы с ними сообща, единым фронтом, а не поодиночке. Но я верю в то, что у мелиоративной станции имеются скрытые резервы. Ведь братские республики с избытком снабдили нас мелиоративной техникой… Загляните на станцию, побеседуйте, договоритесь… Если там найдут возможным помочь вам, мы возражать не станем.

— Спасибо! — Тамм схватил руку секретаря и так ее сжал, что тот даже охнул. — Спасибо от имени всего Туликсааре… от имени всех колхозников!

— И большое спасибо от работников лесничества! — добавил Реммельгас.

— Меня благодарить не за что, — возразил секретарь. — Большое спасибо вам за смелую инициативу. Не останавливайтесь на полпути, доведите свое дело до конца.

Секретарша в приемной дружески улыбнулась туликсаарцам, ставя печать на их пропуска.

— Ну что? Понравились вам новости?

— Еще бы! Осенью, как проложим новое русло, устроим праздник и позовем вас. Приедете?

— А отчего же нет? — весело ответила девушка. — Ведь не каждый год прокладывают новые русла.

Выйдя из дома уездного комитета, Тамм и Реммельгас невольно остановились: так и хотелось обсудить происшедшее, излить душу. Но времени было мало, следовало торопиться на поезд до Лухаквере, откуда прямо через леса можно было попасть в Туликсааре.

— У меня дела здесь, в городе, — забеспокоился Тамм.

— Хорошо, я съезжу в Лухаквере один. Ты тоже успеешь там побывать, теперь обоим много ездить придется…

Так и договорились. Реммельгас поспешил на станцию. Не прошло и двух часов, как он уже сошел с поезда в маленьком городке.

Это и было Лухаквере.

Если до этого все шло гладко, то теперь вдруг положение усложнилось: никто из попадавшихся прохожих никогда не слышал о мелиоративной станции, и всем приходилось объяснять, что это нечто другое, чем МТС. Наконец посчастливилось встретить человека, который знал, что мелиоративная станция находится в пяти километрах от городка, в старом помещичьем доме. Теперь там помещались школа и клубный зал. В этот самый клубный зал временно и вселили на днях мелиоративную станцию.