Освальд Тооминг - Зеленое золото

• Название: Зеленое золото
• Автор: Освальд Тооминг
• Издательство: «Советский писатель»
• Жанр: Роман
• Год: 1958

Испокон веков природа была врагом человека. Природа скупилась на дары, природа нередко вставала суровым и непреодолимым препятствием на пути человека. Покорить ее, преобразовать соответственно своим желаниям и потребностям всегда стоило человеку огромных сил, но зато, когда это удавалось, в книгу истории вписывались самые зажигательные, самые захватывающие страницы.

Эта книга о событиях плана преобразования туликсаареской природы в советской Эстонии начала 50-х годов.

Зеленое золото! Разве случайно народ дал лесу такое прекрасное название? Так надо защищать его… Пройдет какое-то время и люди увидят, как весело потечет по новому руслу вода, как станут подсыхать поля и луга, как пышно разрастутся вика и клевер, а каждая картофелина будет вырастать чуть ли не с репу… В какого великана превращается человек! Все хочет покорить, переделать по-своему, чтобы народу жилось лучше…

---

— Что-то вы совсем забыли к нам дорогу. Обещали прийти прочитать мне лекцию о правильном уходе за лесом, но я так ее и не дождался…

— Да, собирался на этой неделе зайти, — пробормотал Реммельгас. — Даже договорился об этом с Таммом. Прошу, заходите.

— Предпочел бы посидеть во дворе, на солнышке…

Тогда Реммельгас повел гостя в крохотный палисадничек, выходивший на дорогу, и усадил его на толстую колоду. Тэхни упер свои длинные ноги в ствол сирени, расстегнул верхнюю пуговицу тужурки и откинулся к бревенчатой стене. Щурясь на солнце, он с интересом принялся следить за быстрыми ласточками, стремительно сновавшими под карнизом крыши.

Лесничий раздумывал, с чего начать. Ему говорили, что Осмус несколько раз ездил в волостной комитет. Не иначе как жаловался, что новый лесничий умышленно чинит препятствия лесопункту. На человека со стороны разговоры заведующего лесопунктом могут произвести впечатление…

— К чему же вы пришли с Таммом? — внезапно спросил Тэхни и так пристально посмотрел на лесничего, что тот от неожиданности смутился и принялся какой-то палочкой выковыривать из земли стебелек. Но он быстро взял себя в руки и начал рассказывать обо всем, что произошло за последнюю неделю. Без обиняков он признался в том, что, когда ему и Тамму уже виделись в мечтах новые луга и посевы, расчеты привели их в тупик: слишком непомерным оказался объем работ.

— Но это не плохо, — сказал он с иронией. — Теперь нам хотя бы известно, каково положение, каков масштаб мероприятия и… как мы бессильны.

— Да ну-у? — впервые за всю беседу прервал Тэхни лесничего.

— Ведь это свыше наших сил! — Реммельгас вскочил с чурбака, на котором сидел, и тот шлепнулся наземь. Как ему сейчас хотелось, чтоб Тэхни поспорил с ним, сказал, что он неправ, что силы хватит и что все задуманное реально. Но Тэхни только улыбнулся: дескать, и горяч же этот лесничий, как пылко ухватился за эту идею — выпрямить реку!

Секретарь встал и так потянулся, что кости хрустнули. Он был выше Реммельгаса. Лицо его казалось безмятежным, ветер трепал прядь темных волос, упавших на лоб. Спокойно и мягко, словно он имел дело с огорченным ребенком, секретарь сказал:

— Большевикам все под силу. Постой, постой, дай и мне сказать пару слов. Как же это получается? Задумали вы вдвоем большое дело, увлеклись им, покой потеряли — я ведь вижу, что ты сам не свой, — а про нас, про партию свою забыли.

— Нет, не забыли, — порывисто возразил Реммельгас. — Ты упрекаешь меня за то, что я раньше к тебе не обратился? Просто считал это преждевременным. Собрание парторганизации дало нам двоим задание выработать план осушительных работ, и мы были обязаны разобраться в вопросе до конца. Так что все началось с партийного задания.

— С этим я согласен. Но как только вы добились ясности, как только поняли, что своими силами дальше не управиться, следовало тут же запросить помощи сверху.

Реммельгас сломал ветку сирени и зубами содрал с нее кожицу.

— Помощи сверху? А сможете ли вы ее оказать?

— В настоящий момент не сможем. Но если какое-нибудь мероприятие полезно народу, то партия найдет и средства для проведения его в жизнь… Но сходим-ка на реку, покажешь там свои пороги и стремнины.

Долго они бродили вместе. Реммельгас успел рассказать о Сурру, о посадках, о лесозаготовках, успел сообщить и о расхождениях с Осмусом. Потом они вернулись в лесничество и выпили по стакану холодного, как лед, молока, принесенного с погреба. И уже совсем уходя, надевая свои консервы, Тэхни сказал Реммельгасу:

— И еще одно, из-за чего я приехал именно сегодня. Из укома партии пришло распоряжение, чтоб вы с Таммом явились послезавтра к первому секретарю.

— По какому делу?

— Секретарь сказал, что ему хочется лично побеседовать с какими-нибудь туликсаарцами. Чего ж тут удивляться — у нас еще не так много сельсоветов, где имеются свои парторганизации. Он просил кстати прихватить и материалы по осушительным работам.

— А план по лесозаготовкам в Туликсааре?

— Об этом разговора не было. Но у вас, безусловно, зайдет речь и об этом. Осмус человек энергичный, он поспевает всюду. Ну что ж, и тебе тоже представляется возможность дать объяснения. Ну, будь здоров. И не заставляй себя так долго ждать. Смотри, чтобы мне снова не пришлось разыскивать тебя самому.

Мотоцикл заворчал и, разбрасывая щебень, рванулся на дорогу. Вот он уже исчез за поворотом, и только синий дымок еще вился в воздухе.

Только Тамм и Реммельгас уселись в приемной уездного комитета партии, как их тотчас позвали в кабинет первого секретаря.

Кабинет Койтъярва был просторным и высоким. Тюлевые гардины рассеивали мягкий и ровный свет. На стене рядом с портретами Ленина и Сталина красовались две картины, написанные маслом, а за спиной секретаря больше чем полстены занимал книжный шкаф, за стеклами которого виднелись ряды аккуратных переплетов.

Из-за стола, приставленного боком к окну, поднялся навстречу туликсаарцам человек средних лет. Он крепко пожал гостям руку, и его несколько угловатое, суровое лицо с серыми живыми глазами осветилось улыбкой. Секретарь пригласил туликсаарцев к круглому столу у стены. За ним стоял полукруглый диван, а вокруг были расставлены удобные солидные кресла.

— Прошу извинить меня за то, что вызвал вас в город, а не приехал сам в Туликсааре, — заговорил секретарь, виновато улыбнувшись. — В будущем непременно приеду, а в этот раз было просто некогда. Но вместе с тем мне настолько любопытно было узнать, как идет у вас жизнь и что делается в лесной сокровищнице нашего уезда, что я рискнул побеспокоить вас в такое горячее время.

У Тамма был несколько недовольный вид. Он всю дорогу ворчал: «Картошку еще не всю посадили, а тут изволь ехать в город отчитываться. Уж я знаю, как там бывает: сперва расспросят, а потом давай голову мылить. Почему сделали так, а не иначе, почему сделали то, а не другое?» Так он брюзжал, не переставая, и лишь одним ухом прислушивался к словам Реммельгаса, который доказывал, что в своевременной критике всегда заключена большая мобилизующая сила. Как знать, может, им там и посоветуют что-нибудь дельное насчет углубления реки. «Как же, посоветуют! — упрямо фыркнул Тамм. — Поговорят и скажут: напрягите, товарищи, все силы, мобилизуйте народ и общими усилиями нанесите решительный удар».

Теперь Реммельгас и Тамм поглядывали друг на друга — кому начинать? Вернее, с чего начинать?

— Жизнь у нас обыкновенная, такая же, как у других, — сказал наконец Реммельгас. — Есть, конечно, свои трудности…

— Трудности трудностями, — прервал его Койтъярв, — и о них мы еще поговорим, а теперь расскажите, что в Туликсааре нового. Легче ли стала жизнь, лучше ли, изменились ли люди, выросли или нет? Ну, председатель, что говорят колхозники?

Тамм заговорил неохотно, но вскоре увлекся, загорелся и принялся рассказывать с воодушевлением и азартом. Секретарь слушал его внимательно, лишь изредка вставляя скупые замечания, — порой для того, чтобы подтолкнуть Тамма, если он слишком долго топтался на одном месте, а порой, наоборот, чтобы вернуть его к интересному обстоятельству, освещенному чересчур бегло.

Затем настала очередь Реммельгаса.

Реммельгас еще во время рассказа Тамма пытался мысленно подытожить все хорошее, что сделано в лесничестве, но итог получался весьма неутешительным. Намерения, одни намерения. Не начать ли с мичуринского кружка? Или с курсов, на которых лесорубы овладевают квалификацией лесников? А то, может, с дополнительного сбора семян, законченного совсем недавно? Все это показалось ему такими пустяками, такой мелочью, что он отказался от своих намерений. И прямо так и сказал:

— Я слишком мало времени пробыл в Туликсааре и поэтому еще недалеко ушел от подготовительных работ, планов и предположений.

Койтъярв бросил на него пристальный взгляд.

— Так-так, — сказал он доброжелательно, — стало быть, планы и предположения… Лес еще не сажали?

— В следующее воскресенье начнем. По плану у нас в этом году свыше ста гектаров.

— Это больше чем когда-либо раньше?

— По меньшей мере в пять раз больше, чем в лучшие годы при буржуазном правительстве.

— Недурно, недурно. А валка леса? Все ли еще рубка превышает естественный прирост?

— В этом году впервые не превышает… Впрочем, так получается только теоретически.

— Как так теоретически?

— Все зависит от того, правильно ли выделены делянки. Если рубить будут неправильно, если будут снимать молодые, еще растущие деревья, то это нам нож в спину: леса будет меньше, чем могло бы быть, чем предполагалось, и возникнет разрыв между теорией и практикой.

— Не должно быть никакого разрыва между теорией и практикой, — сказал секретарь, и голос его зазвучал строже. — Вы отвечаете за то, чтоб и в Туликсааре не срубали в год ни на один фестметр больше чем следует. К осени я непременно приеду и проверю, как там у вас дела по части согласования теории с практикой.