Сергей Лозунько - «Уродливое детище Версаля» из-за которого произошла Вторая мировая война

• Название: «Уродливое детище Версаля» из-за которого произошла Вторая мировая война
• Автор: Сергей Лозунько
• Издательство: Довіра
• Жанр: Политика
• Год: 2011
• ISBN: 978-966-507-279-9

Вторая мировая война — как принято считать — началась с агрессии Гитлера против Польши. В сентябре 1939-го Польское государство фактически перестало существовать, а его территория была «переустроена»-перераспределена между Германией, СССР и Литвой. Одним из результатов войны стали миллионы жертв среди поляков. Однако то, что Польша пострадала, не снимает с нее значительной доли вины за произошедшее, в частности — за Вторую мировую войну, стоившую человечеству 60 миллионов жизней. Ибо война — продолжение политики иными средствами. Мировая война — продолжение мировой политики. Предпосылки к войне были заложены гораздо раньше, при самом непосредственном и активном участии Польши…

---

22 мая 1938-го в беседе с главой МИД Франции Бонне польский посол в Париже Лукасевич категорически отвергнет любые варианты участия Польши в коллективных усилиях по предотвращению агрессии Гитлера. Так, на прямой вопрос Бонне — «Какова будет позиция Польши, если в результате неудачи усилий по примирению Германия нападет на Чехословакию?», Лукасевич без обиняков ответил: «Мы не пошевелимся».

Бонне зашел с другой стороны: «Какова будет позиция Польши в случае, если Франция, выполняя свои обязательства, вместе с Лондоном поддержит Чехословакию, на которую нападет Германия?». Лукасевич ответил, что этот вопрос в Варшаве изучали и пришли к выводу… что в этом случае Франция сама будет агрессором!

Польский посол сказал: «Польша имеет обязательства по отношению к Франции только на случай, если последняя подвергнется нападению. В рассматриваемой выше гипотезе агрессором оказалась бы Франция: отсюда возникнет совершенно новая ситуация, на которую никогда не делалось договорной ссылки во франкопольских отношениях. Поэтому Польша обязана официально зарезервировать свою позицию по этому вопросу; она не может брать никаких обязательств или давать какие-нибудь обещания».

Последняя туманная фраза будет воспринята в Париже как вероятность того, что Польша может ударить по Франции сообща с Гитлером (якобы защищая Германию от «агрессии»).

Наконец на вопрос об отношении Польши к СССР Лукасевич «самым категорическим образом» ответил, что «поляки считают русских врагами, что, если потребуется, они будут силой противостоять любому проникновению русских на их территорию и даже любому пролету русских самолетов»[503].

25 мая 1938-го Литвинов напишет полпреду СССР в Чехословакии Александровскому о своих контактах в Женеве с главой французского МИД: «Бонне, вздыхая, заявил, что Польша и Румыния решительно сопротивляются пропуску наших войск»[504].

О том же информировал французский премьер Даладье советского полпреда Сурица. 25 мая 1938 г. последний будет телеграфировать в НКИД, что, по сообщению главы французского правительства, Париж «все последние дни посвятил выяснению позиции Польши и Румынии». Но, к сожалению, «зондаж в Польше дал самый отрицательный результат».

Но мало того что Варшава даже не помышляла о возможности пропустить советские войска в Европу для противодействия агрессии Гитлера. Премьер Франции заявил: «Не только не приходится рассчитывать на польскую поддержку, но нет уверенности, что Польша не ударит с тыла». «Вопреки польским заверениям, — продолжил Даладье, — я не верю в лояльность поляков даже при прямом нападении Германии на Францию»[505].

И, конечно, у Парижа были все основания рассматривать Польшу в качестве союзника гитлеровской Германии. Таким образом — в свете будущей капитулянтской позиции Франции в Мюнхене — заметим, что французы в 1938 г. оказывались не только перед проблемой, как обеспечить проход советских войск для помощи Чехословакии, но перед угрозой единого германо-польского фронта! По крайней мере французский генштаб воспринимал эту угрозу серьезно — имея перед глазами вполне прогитлеровскую позицию Варшавы на внешней арене.

К слову, у чехов — на основе уже их контактов с французами — была аналогичная информация: на Польшу рассчитывать нечего, хорошо, чтоб не выступила плечом к плечу с Гитлером. В частности, президент Чехословакии Бенеш заявил 18 мая 1938-го советскому полпреду Александровскому относительно потенциальных коридоров для РККА:

«Как должна попасть Красная Армия в Чехословакию? Скажем, через румынскую территорию. Румыния — союзник Чехословакии по Малой Антанте. Втягивать Румынию в подобный разговор на данном этапе прямо опасно. Сегодня ей еще нельзя настолько доверять…

Другая возможность — территория Польши. Разговор Чехословакии с СССР на эту тему едва ли был бы желателен для Франции. В частности, французский генеральный штаб все-таки считается с польской военной силой, хотя бы только в негативном смысле, как выразился Бенеш. Этим он хотел сказать, что французский генеральный штаб стремится минимум удержать Польшу от выступления на стороне Германии, в случае войны в Европе» (выделено мной. — С. Л.)[506].

Показательно, что на Польшу как на союзника Гитлера смотрели в тот момент и американцы. Так, 22 мая 1938 г. посланник Чехословакии в Париже Осуский в телеграмме в Прагу сообщит: «Американский посланник сказал мне, что мы стоим на грани войны, которая уничтожит всю Европу, что это самое подходящее время для Германии, поскольку Польша и Румыния якобы выступят с войной против России»[507].

Однако вернемся к обмену информацией между премьером Франции и советским полпредом в Париже. Накануне беседы с Сурицем у Даладье был предельно откровенный разговор с польским послом Лукасевичем, в ходе которого французский премьер «потребовал от поляков ясного и недвусмысленного ответа» — «с кем они в мирное и военное время».

Ответы польского посла снимали всякие сомнения: Польша с Гитлером!

«Он (Даладье. — С. Л.) спросил его (Лукасевича. — С. Л.), пропустят ли поляки советские войска. Лукасевич ответил отрицательно. Он спросил тогда, пропустят ли они советские аэропланы. Лукасевич сказал, что поляки откроют по ним огонь. Когда Лукасевич ответил отрицательно и на вопрос, придет ли Польша на помощь, если Франция после германского нападения на Чехословакию объявит Германии войну, то Даладье сказал, что не видит тогда смысла в франко-польском союзе и в жертвах, которые во имя его приносятся Францией. По секрету Даладье мне сказал, что он тут же после этого разговора распорядился приостановить все поставки и другие обязательства по договору с Рыдз-Смиглы», — телеграфировал Суриц в НКИД о деталях французского зондажа на польском направлении.

Французский премьер был возмущен недостойным поведением этого «союзника Франции» — Польши, а свое негодование выразил польскому послу в столь жестких выражениях, что, по словам Даладье, «Лукасевич ушел от меня, как ошпаренный, и пустил даже слезу»…

Обнадеживающе, правда, в тот момент выглядел французский зондаж в Румынии. В частности, Даладье сообщал Сурицу, что Комнен (глава МИД Румынии) заверил, что Румыния «окажет поддержку Чехословакии»[508].

Однако эти намерения Бухареста не были твердыми и отражали всего лишь колебания румынской верхушки — на чью сторону встать. Довольно скоро Польша и Германия совместными усилиями перетянут Румынию на свою сторону. Так, уже 29 мая 1938-го Литвинов будет телеграфировать в полпредства СССР во Франции и Чехословакии о том, что в Варшаве достигнута договоренность с патриархом Мироном[509] «о совместных действиях Польши и Румынии против СССР, в случае попытки Красной Армии прийти на помощь Чехословакии». «Это решение, — сообщал советский нарком, — будет конкретно оформляться в Варшаве, куда на днях выезжает румынская военная делегация во главе с начальником генштаба Ионеску»[510].

Добавим, что румынский коридор для РККА сильно проигрывал польскому. Особенно что касается переброски сухопутных войск. Генштаб Франции после изучения этого вопроса пришел к выводу, что «для армии эта дорога чересчур длинна и трудна», а «коммуникации находятся в плохом состоянии»[511]. Но для передислокации советской авиации помощь Румынии имела бы важное значение.

27 мая 1938 г. воздействовать на позицию Польши пытался глава французского МИД. В продолжительной беседе с польским послом Лукасевичем Бонне в подробностях обрисовал стратегическую ситуацию в Европе — какой она представляется французскому генштабу (перед тем Бонне консультировался с генералом Гамеленом), в т. ч. изложил все негативные последствия, которые ожидают как Францию, так и Польшу в случае уничтожения Чехословакии.

Характерно, что в Париже, как и в Москве, нисколько не сомневались: Судетами Берлин не ограничится, а попытается захватить всю Чехословакию. Бонне изложил мнение Гамелена: «В случае, если Чехословакия будет занята немцами… французский штаб считает такое положение огромной и очень опасной угрозой для нас в военном отношении»[512]. Точно так же расценивали замыслы Гитлера и в СССР. Например, советский полпред в Праге Александровский 30 мая 1938-го будет предостерегать министра иностранных дел Чехословакии Крофту: «Чехословакия должна понимать, что для Гитлера вопрос о судетских немцах является только удобным предлогом для агрессии, целью которой является прямое подчинение Чехословакии Гитлеру, лишение ее самостоятельности»[513].

Иное дело Варшава. Поляки по указанному вопросу демонстрировали полнейшую близорукость и неадекватность! Лукасевич согласился — мол, безусловно, Гамелен прав, «что наше стратегическое положение будет значительно ухудшено, если Германия овладеет всей Чехословакией». Однако, изумился польский посол, откуда вы (Гамелен и Бонне) взяли подобные нелепости? Разве можно не доверять чистым помыслам Гитлера?! Захват всей Чехословакии, уверял польский посол во Франции, совершенно исключается!