Алёна Лепская - Рок, туше́ и белая ворона.

• Название: Рок, туше́ и белая ворона.
• Автор: Алёна Лепская
• Жанр: Современные любовные романы

Между «полнолунием и затмением», она где-то посередине. Она непредсказуема, неприкосновенна, непоследовательна… невменяема. Она обычно-необычная, как параллельный перпендикуляр. Порядок вообще никогда не входил в число верных друзей юной гитаристки — Тори. И будущее её такая же неизвестная переменная, как тёмная сторона луны. Такая же тёмная как и её злейший враг, деспотичный рок-музыкант. И демоны. И речь не о тех демонах что таятся в преисподней, речь о тех демонах, что таятся в наших умах. Она прячет ото всех свою эмоциональную уязвимость, он — её отсутствие. Она не может вспомнить, он — забыть. Она не верит ему, он не верит, что она не верит. Они совсем не похожи, как воздух и огонь, и вместе были бы абсурдным сочетанием несочетаемого. Вся надежда на музыку, быть может выпадет шанс один из миллиарда — первый последний шанс, чтобы сделать шаг. От ненависти до любви. Или от любви до ненависти? В любом случае, огонь не горит без воздуха…

---

― Прости меня, мышка, я подвёл тебя…

Я вырвалась и залепила отцу пощёчину.

― Конечно, мать твою, подвёл! Мне не нужны были долбанные штаты, и солнце Флориды! Мне нужен был мой нормальный непьющий, чёртов отец! Любящий, чёрт возьми, отец!

Народ вокруг походу в фантастическом шоке от злостной тирады малолетней пигалицы. Плевать на них!

― Вэкэн Танка, Тори, я всё исправлю, обещаю.

Его голубые глаза сияли на мученическом осунувшимся лице. Его ломало. А я погибала от этого вместе с ним.

― Исправишь? Исправишь, чёрт возьми?! Верни мне мою здоровую душу! Верни мне детство, Константин! А лучше просто оставь меня наедине во тьме! Это единственное, что у вас прекрасно получается!

Он не мог пошевелиться, пригвождённый моими словами. Я причиняла ему боль. Причиняла и ненавидела себя, за то, что мне это нравится. Наплевать. На лице Инны вспыхнуло тщеславное торжество, но мне всё ещё плевать.

― Пойдём Вика.

― Отвали, нахер! ― Я оттолкнула руку матери и прошла мимо тараня её плечом, ― И не смей называть меня так!»

Иногда мне хочется пристрелить своего фазера, честное слово. Из жалости. До сих пор не понимаю, как из долбанных семи миллиардов людей, я родилась у двух лауреатов премии «Самый Ужасный Родитель В Мире» .

Про то, что когда я только переехала и пошла в эту школу, мне первым делом пришлось познакомиться с местным школьным психологом, вообще отдельный разговор. Я уже говорила, как я отношусь к психологам? Он не стал исключением. Отец конечно скрыл информацию обо мне. Никто не знает о многочисленных реабилитациях в забугорных психиатрических центрах. Никто не знает о судебных разбирательствах, за драки, наркотики, и прочее дерьмо, ведь отец решал вопрос конфиденциальности до суда. Всё тщательно скрыто. Спасибо папочке! Хотя, делал он это исключительно в своих интересах, он всё-таки человек публично-известный, и такая слава в виде сумасшедшей дочери, ему не прельщает. Но он просил меня, не игнорить этого психолога. Клянусь, я попыталась. Мне пришлось ходить к нему целый месяц. Разумеется на контакт я не шла, на личные вопросы отвечала коротко и односложно, а то и вовсе не отвечала. Из-за таблеток и недуга я могу быть сонной и невнимательной. А может у меня некоторая степень дислексии[16]. Нет, вряд ли. Я в меру образованная для своего возраста. Просто пункт № 19: ненавижу школу. Хорошая новость в том, что этот пункт отныне можно вычеркнуть со спокойной душой. В общем, в основном мы вели беседы на отстранённые темы, не трогая мою больную голову. В принципе меня вполне устраивало такое сотрудничество. Прям до того момента, когда меня накрыло панической атакой на его глазах. Видимо ему было достаточно тех знаний обо мне, которые он мог получить из отстранённых разговоров со мной, достаточно для того, чтобы точно знать куда ударить и обличить меня по полной программе.

В тот день он каким-то образом умудрился подкрасться к теме матери и моей явной ненависти к ней. Сама не поняла, как он, чёрт подери, это сделал, но я кое-что вспомнила, кое-что из моей темноты ― причину, почему я больше не пою и к роялю не подхожу. Никогда. Я играю на электрогитаре. Но тут всё очень непросто, ведь когда я играю, восприимчивые и чувствительные люди, после этого долго не могут прийти в себя. А Сола услышав спустя полгода нашего знакомства, всерьёз задумалась, что она совсем меня не знает. И не потому что, как музыкант я отстой, нет. Просто в моих руках любая музыка начинает болеть и кровоточить. Уверенна, если бы я была композитором, это была бы в корни больная музыка.

«― Я мыслю, следовательно существую, ― говорила тётя Аля, с горькой улыбкой рассматривая мой рисунок, который нашла среди остальных разорванных в клочья, на полу моей комнаты. ― Помни это ягодка, никогда не отказывайся от своих стремлений, в ущерб себе и уж те более на радость своей матери, ― она наморщила нос при упоминании моей маман, ― Нет ничего постыдного и плохого в искусстве. Это восхитительно, подаришь это мне?»

Это случилось, очень давно, где-то за рубежом девяти лет. То, что я не хочу помнить. Я пряталась в своей комнате от чёртовой матери, заливалась слезами и над своими порванными рисунками. Я знала кто их порвал. Я знала почему, ведь там была правда. Уже тогда боль от ушибленных пальцев помогала мне заглушить внутреннюю боль. Уже тогда я впадала в истерику от прикосновений людей. Альбина, ничего не знала о природе этой панической неприязни прикосновений, что возникли ранее, ведь тогда она ещё не работала в этом доме, но чувствовала, что меня лучше не трогать. Ей не нужно было меня трогать, чтобы согреть моё сердце в своих тёплых ладонях. Я разозлилась из-за того, что она могла видеть мои слёзы и накричала на неё. Но злилась я не на неё. Я вообще не знаю, почему я тогда посмела накричать на тётю Алю. Я злилась на мать, на себя, отца, на грёбанную вселенную, что вышвырнула меня гнить на этот свет, да на кого угодно ещё, но только не на неё. Клянусь, я не знаю по какому наитию живёт эта женщина и какого цвета небо в её мире, но она только грустно мне улыбнулась и осталась сидеть в моей комнате, до тех пор пока я полностью не выплакалась и не уснула в пустоте и бессилии. Хотя я и просила её отвалить. На утро я обнаружила свои рисунки на письменном столе. Она склеила каждый. И забрала тот, мой рисунок, который хотела. Это были красные розы нарисованные моей детской рукой цветными мелками на чёрной бумаге. Я до сих пор рисую, но больше не показываю своих рисунков. Это как спусковой крючок, такой же как пение и прочие дерьмовые механизмы спонтанной бомбы в моей голове. Но в то утро я сдалась в уютный плен этой женщине. Навечно.

Только благодаря этому воспоминанию я смогла тогда выплыть из под волн от воспоминаний о мамаше и грёбанном рояле, что пошатнуло мой разорванный внутренний мир, прямо в кабинете психолога, прям перед ним. Как следствие, полная дезориентация, гипервентиляция лёгких, паника, психогенная боль… А ведь он тогда зацепил далеко не самую страшную ниточку в моей душе. Уверена, далеко не самую страшную. Его голос, твёрдым и авторитетный по сей день преследует меня, заставляя дышать и не поддаваться панике. Взывая к моему разуму, искать спасения в свете. Искать позитив…

Как бы я не старалась, но в моей маман отродясь нет ничего светлого. Но я искала. Упорно. Дышала и искала этот долбанный свет. Мысленно я бежала из гостиной, прочь, подальше от проклятого рояля, металась по ненавистному месту ― по дому, от которого меня корежит по сей день. Я нашла его в лице этой сияющей женщины. Никогда бы не подумала, что это сработает. Но это работало. Я смогла поймать ритм бушующих эмоциональных волн и выплыть наружу.

Это уже потом я узнала, что он не просто школьный психолог, а доктор медицинских наук, специализирующийся на клинической психологии. С чего ради он работает в общеобразовательной школе, пусть и частной, я не знаю, но ходить к нему после этого случая наотрез отказалась. Уперлась и всё. Правда, Гетман, который психолог, неспроста доктор наук. Нам обоими прекрасно известно, что у меня не сложный переходный возраст, и бушующие гормоны тут совершенно не при чём. Он видел моих демонов воочию и до самого выпускного он, как всевидящее Око Саурона, контролировал каждый мой шаг в школе. Я потому и старалась изо всех сил вести себя как мыша. Я ни при каких обстоятельствах не собиралась привлекать внимание к своим психологическим проблемам. Не могу сказать, что с моей стороны это было правильно, но я всё ещё не готова заглядывать своим демонам в глаза, а тогда тем более не была.

Но вопреки всему существовал такой человеческий фактор, как Гордеев, из-за которого я рисковала не только в кабинете психолога оказаться, но и постоянно оказывалась в кабинете директора. Не имею, кстати, ни малейшего представления, почему нас из школы не вышибли, за все наши разборки. Со мной всё ясно, маман в качестве благотворительности, по любому отстёгивала нехилые взносы. А вот, как Гордееву, сходили с рук, и поведение и прогулы ― неясно. А прогулов у него было столько, сколько у меня никогда не было, даже по самым смелым подсчётам.

Вышвырнув прочь все эти нахлынувшие воспоминания, я убрала альбом с аттестатом в сумку и достала ноутбук. Включив его, открыла документ в «Ворде». Открыв рукописный журнал, нашла место на котором остановилась. Читая и переводя по ходу прочтения, я заносила всё в ноутбук, параллельно ища то, что меня интересует в первую очередь. Только так мы и знакомы с Рэйвэн, через дневники. Здесь можно встретить очерки обо мне, об отце, о дедушке, обо всей её жизни со всеми её тонкостями. Я просидела там, как на иголках, но к трём часам журнал иссяк, был полностью мною переведён на русский и занесён в ноут. Этот журнал — последний, но интересующее меня я так и не нашла. Может, я что-то упустила из виду? Я вдруг наткнулась на чертовски странную пометку на полях последней страницы. Её перевод на-русский гласил: «Первый снег выпадет когда сокол прольёт кровь белой вороны, и паук заточит ворону в золотом сердце. Октябрь 2016.» Когда я поняла, что это дата, дикий мороз пробежался по моей коже. Речь идёт об октябре текущего года. Этот журнал датируется две тысячи четвёртым — год смерти Рэйвэн. А ведь уже сентябрь! Что за…