Яков Полонский - Стихотворения Поэмы Проза

• Название: Стихотворения Поэмы Проза
• Автор: Яков Полонский
• Издательство: Правда
• Жанр: Поэзия
• Год: 1986

Яков Петрович Полонский (1819–1898) — замечательный лирик, обладающий в наивысшей степени тем, что Белинский в статье о нем назвал "чистым элементом поэзии". В его творчестве отразилась история всей русской классической поэзии XIX века: Полонский — младший современник Жуковского и старший современник Блока.

Яков Петрович Полонский — как бы живая история русской поэзии XIX века. Его творчество захватило своими краями всю классическую русскую поэзию: первые стихотворные опыты гимназиста Полонского заслужили одобрение Жуковского, и вместе с тем имя Полонского еще было живым поэтическим именем, когда начал писать Блок, для которого поэзия Полонского была «одним из основных литературных влияний». Среди поэтов конца века, с их духовным и стилевым разладом, Полонский занимает особое место — в его лирике воплотилось то лучшее, что дал поэзии XIX век: неразложимая цельность и глубина содержания, свобода и естественность выражения, благородство и прямодушие, твердая ясность идеала.

Хотя Полонский писал и поэмы, и рассказы, и воспоминания (особенно замечательны — о Тургеневе, с их подкупающим сочетанием простодушия и проницательности), все же он, конечно, прежде всего — лирический поэт, обладающий в наивысшей степени тем, что Белинский в статье о нем назвал «чистым элементом поэзии». Пожалуй, ни о ком другом этого нельзя сказать с такой определенностью, как о Полонском: никакая другая жизненная роль «не подходила» ему, кроме роли поэта.

В каком-то смысле Полонский был центром, точкой пересечения множества литературных, общественных, личных отношений своего времени. Место это принадлежит ему не по размаху и мощи поэтического гения, не по резкости и оригинальности общественной позиции, но по особой, одному Полонскому в такой мере свойственной поэтической отзывчивости, живого и как бы неизбежного отклика на все совершающееся вокруг него. Органическое, «стихийно певческое» начало в сочетании с постоянной готовностью души к отклику и создают в первую очередь своеобразие поэтической личности Полонского.

---

И заказала юноше портрет.

"А-а! какая кисть! какая сила!"

Пришла в восторг и смело посулила

Игнату к ноябрю добыть паспорт.

Она была влиятельна, как черт,

Добра, как ангел; но не полагался

На милые слова ее Игнат,

И, как разочарованный, казался

В ее глазах немножко простоват.

3

Графиня Z Игнату в высшем свете

Хотела случай выискать; а он

В гостиной нем был, скучен в кабинете,

И явно не для света был рожден;

Он знал, что принят в качестве артиста,

Который чертит бойко, пишет чисто,

Что если сунуть под руку ему

Альбом, он не уступит никому,

Усядется в сторонке, злой, серьезный,

И выйдет у него из-под руки

Какой-нибудь рисунок грациозный:

"Головка нимфы", "бережок реки",

4

И прочее. Графиня Z желала,

Чтоб он кончал как можно поскорей

С нее портрет. Она воображала,

Что юноша неравнодушен к ней,

Что несомненно в нем таится страстность

И, стало быть, предвидится опасность.

А между тем — открою вам секрет -

Графине было с лишком тридцать лет,

Что не мешало ей, хоть для портрета,

Хоть в сумерки, казаться молодой,

И грудь у ней дышала зноем лета.

На всем лежал тончайший пудры слой.

5

Глаза горели, или так казалось,

Когда в лицо ей падал полусвет.

Игнат писал, графиня рисовалась -

И выходил прелестнейший портрет!

Но с полотна какой-то бледной Нормы

Сияли строго-девственные формы.

Игнат краснел, как ни была мила

Графиня, — кисть отчаянно лгала…

Он знал ее по слухам, был послушен

Ее причудам, как усердный паж,

Но втайне был глубоко равнодушен,

И в голову не приходила блажь…

6

Вот, помнит он, отец его в халате

Глядит в окно и крестится, звонят

К вечерне, он, о загулявшем брате

Горюя, зябнет… в коридоре спят

Старуха-няня, на старухе кошка;

В гостиной мачеха, — она немножко

Посоловела и порасползлась, -

Гадает в карты. На подносе квас…

И пахнет мятой. Мерно в ту же ноту

Постукивает маятник, на всем

Лежит покой, на все свою дремоту

Кладет тоска, и тих семейный дом.

7

Но, чу!., звонок!., вот и покой нарушен…

— Кто там? — "Курьер с пакетом". — "Что за вздор!

Какой курьер?!" — кричит старик Илюшин.

Игнат встревожен (с некоторых пор

Все, все его волнует). — Вы откуда? -

"С пакетом от графини". — Что за чудо!..

Неужели мой паспорт?! Боже мой!

Сейчас! сейчас! — Кто это за тобой?.. -

Ворчит отец, но сын его не слышит,

Он прочитать спешит наедине

Заветное письмо. Графиня пишет:

"Надеюсь, вы заедете ко мне…"

8

Так наши дамы часто сами любят

Тех, за кого хлопочут, иль того,

Кого они по всем приметам губят,

Наверное не зная ничего.

Графиня Z в Игнате не нуждалась,

Но у нее конечно б сердце сжалось,

Когда б Игнат, хоть он и не был князь

Иль знатный франт, уехал не простясь.

Ей было б очень грустно усомниться

В его любви, и потому Игнат

Был должен непременно с ней проститься,

Чему он был, конечно, очень рад.

9

"Несчастный!" думала аристократка:

"Забудь меня!" и, не платя долгов

По разным векселям, как меценатка,

За несколько альбомных пустяков

Да за портрет с Игнатом расплатилась

Чуть не по-царски. Настежь отворилась

Дверь за границу, крылья отросли,

Кругом туман, сияние вдали.

При деньгах как-то легче верить в славу,

Чем верить в бескорыстную любовь.

— Прощай, Москва! — "А по какому праву?"

Спросил отец, приподнимая бровь.

10

И в спальню он ушел, где к половице

Привинчен был железный сундучок,

Сел на кровать, и на его реснице

Слеза повисла. Удружил сынок!..

Зашиб себе копейку, знать не хочет,

Что о его куске отец хлопочет,

И даже не стыдится ремесла!

Хорош сынок!., и грусть его взяла…

А мачеха Игнату на дорогу

Купила валенки, достала погребок,

Стаканы, ложки… "Так угодно богу", -

Решил старик и отпер сундучок.

11

Алеша незаметно пристрастился

К Игнату, он не мог не унывать,

На старый долг свой брату молча злился,

И пьяный возвращался ночевать.

Не много дней Игнату оставалось

Прожить в Москве, и эта жизнь слагалась

Так хорошо, так искренно тепло,

Что даже он подумал: в чем же зло?

Казалось, все добра ему желали,

Казалось, все заботились о нем,

Любили, верили ему, ласкали,

И с грустью озирался он кругом.

12

Товарищи по школе учинили

Подписку и затеяли обед,

И на обед прощальный пригласили

Поборников искусства прошлых лет.

Все пили за здоровие Игната,

Все целовали и его, и брата,

И Рамазанов весело острил,

И Щепкин анекдоты говорил,

Ну, словом, пообедали отлично.

Когда ж Игнат сошел на тротуар,

Двоились фонари, и фантастично

На всю Москву ночной ложился пар.

13

У Иверской, как бы в дыму, лампады

Мерцали, тени двигались; колес

Неровный гул катился; у ограды

Шарманка пела; у фонтана пес

Сидел и выл, и свет белесоватый,

От башни к башне, по стене зубчатой

Скользил, и теплились в лучах луны

Шпили и кровли, около стены

Деревья, вея осенью, шептались,

И чудилось Игнату, что они,

Оборванные ветром, с ним прощались

На долгие, неведомые дни!..

14

Не помнит он, как в сад они попали,

Но с ними случай был — один из тех,

Какие часто в жизни мы встречали

И так же часто превращали в смех.

В саду, близ грота, увидали братья,

Сидела дама в летнем белом платье

И дрогнула, закутавшись в платок.

Алеша разглядеть ее не мог,

И все-таки спросил: — Кого вы ждете?

"Муж запил, дом мой пуст, я голодна

И продаю себя, вы что даете?"

Алеша свистнул. "Как она бледна!

15

И как дрожит! поверь, тут нет обмана", -

Сказал Игнат. Он молча отдал ей

Все деньги, что нашел на дне кармана,

И вспыхнув сам от щедрости своей,

Сошел в аллею. Бедная смутилась,

Но вдруг потом за ним бежать пустилась

И за руку схватила: "Ангел мой!

Возьми меня, я куплена тобой!

Ты моего ребенка спас"… Уныло

При свете месяца она в лицо

Ему глядела и его молила

На память взять… ну, хоть ее кольцо!

16

И обручальное кольцо мелькнуло

На пальце у Игната в миг, когда

Она исчезла, точно утонула

В тени от облака, и никогда

Игнат мой не был так смешно взволнован.

"Ну, вот, — сказал он, — я теперь прикован

К родной Москве, не домом, не отцом,

Не братом, не друзьями, а кольцом

Несчастной женщины", — и он поклялся,

Когда богат он будет, с нищетой

Не разрывать союза. Брат смеялся

Над ней, над ним и над его мечтой.

17

И помнит он, куранты заиграли,

Пронесся звон, и раз, и два, и три…

Тот самый звон, которому внимали

И схимники, и грозные цари.

Он вздрогнул от неведомого чувства,

И никакое тонкое искусство

Не передаст вам страшной тонины,

Той девственной, сердечной той струны,

Которой не затрагивают страсти.

В последний раз услыша этот звон,

Игнат подумал: знать, не в нашей власти

Ни тайное предчувствие, ни сон.

18

Луна была уж в облаке, как в дыме,

И звездный пар кружился над землей.

— Послушай, брат Алеша, если в Риме

Иль на дороге что-нибудь со мной

Случится, ты из моего наследства

Во имя дружбы, нас связавшей с детства,

Хоть часть отдай на школу… да найди

Скульптора Ванина и огради

От нищеты, чтоб с горя он не запил…

"Молчи! — сказал Алеша, — бог с тобой!.."

И обнял брата (иначе, облапил),

И так они в ту ночь пошли домой.

19

Еще, еще одно воспоминанье:

Уж он совсем собрался в путь, как вдруг

Какой-то франт принес ему посланье, -

От ветреной Раисы: "Милый друг! -

Писала эта девушка к Игнату, -

Я вас хочу просить, не верьте брату.

Я вовсе не хотела вас надуть.

Назначьте мне свиданье где-нибудь".

Пленительной Раисы образ снова

В его воображеньи промелькнул,

Но "уже поздно!" молвил он сурово

И чемодан ремнями затянул.

20

Вот сели все, вот начали прощаться.

Отец — honni soit qui mal у pense {*} -

{* Позор тому, кто плохо об этом думает (фр.).}

Отец рыдал, а сын спешил убраться,

Он прозевать боялся дилижанс.

Алеша позавидовал Игнату

И всю свою любовь, всю нежность к брату

Он в это утро в горечь превратил.