Яков Полонский - Стихотворения Поэмы Проза

• Название: Стихотворения Поэмы Проза
• Автор: Яков Полонский
• Издательство: Правда
• Жанр: Поэзия
• Год: 1986

Яков Петрович Полонский (1819–1898) — замечательный лирик, обладающий в наивысшей степени тем, что Белинский в статье о нем назвал "чистым элементом поэзии". В его творчестве отразилась история всей русской классической поэзии XIX века: Полонский — младший современник Жуковского и старший современник Блока.

Яков Петрович Полонский — как бы живая история русской поэзии XIX века. Его творчество захватило своими краями всю классическую русскую поэзию: первые стихотворные опыты гимназиста Полонского заслужили одобрение Жуковского, и вместе с тем имя Полонского еще было живым поэтическим именем, когда начал писать Блок, для которого поэзия Полонского была «одним из основных литературных влияний». Среди поэтов конца века, с их духовным и стилевым разладом, Полонский занимает особое место — в его лирике воплотилось то лучшее, что дал поэзии XIX век: неразложимая цельность и глубина содержания, свобода и естественность выражения, благородство и прямодушие, твердая ясность идеала.

Хотя Полонский писал и поэмы, и рассказы, и воспоминания (особенно замечательны — о Тургеневе, с их подкупающим сочетанием простодушия и проницательности), все же он, конечно, прежде всего — лирический поэт, обладающий в наивысшей степени тем, что Белинский в статье о нем назвал «чистым элементом поэзии». Пожалуй, ни о ком другом этого нельзя сказать с такой определенностью, как о Полонском: никакая другая жизненная роль «не подходила» ему, кроме роли поэта.

В каком-то смысле Полонский был центром, точкой пересечения множества литературных, общественных, личных отношений своего времени. Место это принадлежит ему не по размаху и мощи поэтического гения, не по резкости и оригинальности общественной позиции, но по особой, одному Полонскому в такой мере свойственной поэтической отзывчивости, живого и как бы неизбежного отклика на все совершающееся вокруг него. Органическое, «стихийно певческое» начало в сочетании с постоянной готовностью души к отклику и создают в первую очередь своеобразие поэтической личности Полонского.

---

Что вам сказать о сеновале?

Он был мой маленький эдем,

И что там было — и зачем

Туда сквозь кровлю мне мигали

Ночные звезды, говоря:

Ты, брат, блаженнее царя, -

Зачем ты полуночной тенью

Следил мой глаз — и отчего

У изголовья моего

Так пахло свежею сиренью? -

О, пусть перо мое молчит!

К чему дразнить мне аппетит,

Когда желудок мой набит

Непереваренным обедом?

Мне только следует сказать,

Что я княгине был соседом -

И мог старушку навещать.

Старушка к своему соседу

Хоть недоверчива была,

Однако иногда звала

Меня по праздникам к обеду;

Но рано утром никогда

Ни для варенья, ни для чтенья

Не получал я приглашенья.

А в это утро, господа,

Ее посланница кривая

Явилась вдруг передо мной,

Как будто лист перед травой.

— А! вы уж встали! Вишь какая

Погода! Птички как поют!..

Она болтать со мной пустилась

И наконец договорилась:

— Вас просят на десять минут

Пожаловать.

— Что это значит!

Уж не больна ли?

— Нет, все плачет…

—-

Княгиню я застал одну

В каком-то шлафоре, с букетом

Фиалок и в чепце, надетом

Немножко на сторону.

— Ну,

Любезный мой! — не осудите

Старуху — послужите ей,

— Все, что прикажете!

— Сходите

В Москву, мой милый. От моей

Княжны, вот видите ли, нету

Совсем известий. Я боюсь:

Он там сживет ее со свету…

Ей-богу толку не добьюсь…

Сходите, милый.

— Что ж, могу я…

Скажите…

Плача и тоскуя,

С лицом измятым, раза два

По комнате прошлась старуха:

У ней качалась голова,

У ней недоставало духа

Со мной беседовать…

— А вот.

Я дам вам адрес: он живет

Близ _Курьих ножек_… Вот… возьмите

Хоть это перышко… Пишите:

Дом Савиной — второй квартал…

Я взял перо; перо скрипело

И брызгало… Я записал…

— Вот видите — какое дело…

Чего я не могу постичь…

Но, впрочем, если Петр Ильич

Камков вас примет, то, быть может,

Расскажет вам. — Меня тревожит

Одно: не умер ли Камков?

Он был всю зиму нездоров;

Все кашлял — эдакое горе.

Спросите: — не было ли вскоре

После святой, как был Матвей,

Письма от дочери моей.

Пусть сходит справиться в конторе…

Мой друг, — утешьте вы меня -

Всю жизнь вам благодарна буду…

И вечером того же дня

Я шел Москвой. Не позабуду,

Как, после дождика с грозой,

Над Воробьевыми горами,

И над пустынными дворцами,

И над садами за рекой

Гас тихо вечер золотой; -

Как с теплотой боролся холод;

Как подрумянен был и молод

Маститый Кремль с его стеной…

Как горячо горели главы

Его соборов;. . . .

. . . . . . .

Как были зелены бульвары;

Как там заманчиво в тени

Влюбленные гуляли пары

(Так мне казалось в оны дни);

Как пахло хлебом из пекарен, -

И помню я, как в тишине,

Из-за гардин, в одном окне,

Я услыхал: "Зайдите, барин…"

Я останавливался… и

Усталый, мокрый, весь в пыли,

Опять шагал, как некий странник,

Как тот, кому сам черт не брат,

И пробирался на Арбат.

—-

Фантазии наивный данник,

Я представлял себе, каков

Собою должен быть Камков.

Об нем уже молва блуждала

В той бедной, маленькой среде,

Которая благословляла

Зародыши талантов, — где

Авторитеты колебали,

И критику исподтишка

Не громко, но рукоплескали;

Смотреть ходили из райка

Мочалова, — передавали

Кольцова стих из уст в уста,

И в "Наблюдателе" искали

Стихов под литерой в.

Итак, об нем слыхал я прежде.

Я думал: гений и поэт -

Синонимы? и был в надежде,

Что славой он покроет свет,

Что на святой Руси он будет

Виднее солнца самого,

И мир, конечно, не забудет

Меня, как спутника его.

Я был настолько легковерен,

Настолько зелен был душой;

А потому и не намерен

Смеяться над моей весной

Почтенной публике в угоду.

(Пора оставить эту моду!)

Я и теперь, читатель мой,

Уверен в том, что будь вы гений, -

Не внемля крику пошлых мнений,

Я был бы раньше сам собой,

И был бы выше головой.

Но что об этом…

Близ Полянки

Камков жил у одной мещанки

Во флигеле. — К его сеням

Прошел я по сырым доскам

И стал стучаться. — Оказалось,

Что дверь была не заперта

И очень просто отворялась.

Вхожу — передняя пуста.

Тут, признаюсь вам, я смутился:

Вообразите вы, — что вдруг

Я у поэта очутился

С пустою вешалкой сам-друг.

Я думал: за перегородку

Идут следы Камен — и что ж

Увидел? — половую щетку

Да пару стоптанных калош!

Я кашлянул, как будто в глотку

Мне пыль засела; — я не знал,

Войти ли мне — и - не решался.

"Я дома — дома!" — отозвался

Мне тихий голос: он звучал

Каким-то детским нетерпеньем,

Как будто звал меня больной,

Капризный друг. — С благоговеньем

Вошел я в комнату.

Худой,

В халатишке, одной ногой

Поймавши тюфлю, он с дивана

Приподнялся, — то был Камков.

Я начал: "К вам меня Ульяна

Ивановна"… — "Я нездоров, -

Он перебил, — и поджидаю

К себе давно кого-нибудь.

Вообразите, — сам не знаю,

Что делать? — Собираюсь в путь,

И обречен на злую скуку.

Лежу весь день — совсем разбит.

Бока болят и грудь болит.

Садитесь".

Протянувши руку,

Он для меня подвинул стул,

И словно в душу заглянул

Большими серыми глазами.

Я не бывал знаком с орлами,

Но думаю, что на орла

Похож он не был… Над бровями

Его, заметной складкой, шла

Морщинка — знак упорной воли

Иль напряженья мысли. — Он

Был моложав, — но сокрушен,

Подавлен чем-то; поневоле

Я на него глядел — глядел,

И слушал, и понять хотел.

Казалось, был он бесконечно

Внимателен и добр; — конечно

С такими качествами кто ж

Бывает на орла похож?

А между тем и сам постичь я

Не в состояньи, отчего

Сначала мне в лице его

Почудилося что-то птичье,

Тогда как через час потом

Глядел он просто добряком: -

Улыбка мягкая скользила

По очертанью тонких губ

И прямо, ясно говорила:

Поверьте мне, Камков не груб,

Хоть и бывает зол и едок.

Я сел — он сел — и напоследок

Мы познакомились.

Друзья,

Пиши я в прозе, верно б я

Вам описал его каморку,

Стол, кресла, книги под столом

И на столе, да с табаком

Кисет; — но, господа, что толку

Нам в описании таком! -

Жилище моего Камкова

Теперь напомнило бы мне

Мое студенчество; другого

Сказать вам нечего.

Вполне

Довольный тем, что я с дороги

Напился чаю с калачом,

Тогда я думал, что мы боги -

Сошлись и судим обо всем.

Камков просил меня любезно

Ответ княгине передать,

Ничуть не думая скрывать,

Что было вовсе бесполезно.

И тут кой-что узнал я, — но

Одной страницы из романа

Мне не довольно… и смешно

Вам раскрывать ее — и рано.

Пусть подождет меня Ульяна

Ивановна, — пусть подождет

Меня княжна. — Пущу вперед,

Сиятельных не беспокоя,

Камкова, моего героя.

Друзья! Как друга моего,

Рекомендую вам его.

Простым и грустным разговором

Знакомство наше началось,

И тронул он меня до слез

Одним рассказом (о котором

Теперь умалчиваю). Спором

Мы заключили разговор.

О чем был сей великий спор?

Не помню. — Я уже порядком

От метафизики отстал;

Уже давно не поверял

Своих идей по тем тетрадкам,

В которых иногда писал

Дневник мой: тайно признавался,

Как я любил, как я терзался,

Как правды-истины искал,

И на себя наивно лгал.

Я только помню впечатленье, -

Я только помню — как, живой

Своею речью, молодой

Моей души святой покой

Он нарушал без сожаленья, -

Он не смеялся надо мной,

Не нападал, — но понемногу

Одолевал, и в мир иной,

Не огражденный никакой

Стеною, стал казать дорогу…

Оставшись до другого дня

В его каморке, — помню, — я

Заснул под утро. Для меня

Камков действительно был гений,

Хоть он заметного следа

Среди общественных явлений

И не оставил, господа.

Увы! как Рудину, — тогда

Ему была одна дорога: