Анри Пиренн - Средневековые города и возрождение торговли

• Название: Средневековые города и возрождение торговли
• Автор: Анри Пиренн
• Издательство: Издание Горьковского педагогического института
• Жанр: История
• Год: 1941

Оригинальная концепция развития Западной Европы в период средневековья.

Вопрос о зарождении и развитии средневековых городов знаменитый бельгийский историк Анри Пиренн (1862–1935) тесно связывал с его оригинальным представлением о границе, отделяющей античность от средних веков. Пиренн считал, что эпоха Меровингов (V–VII века) есть органическое продолжение античности. По Пиренну в V веке Западная Европа никакой катастрофы не переживала: «Если без предвзятой идеи читать документы, в общем довольно многочисленные, какие остались от меровингских времён, то убеждаешься, что экономическая жизнь этой эпохи остаётся с теми же особенностями, которые были присущи последнему периоду Римской империи»

Монетная система, выдающаяся торговая роль на Средиземном море Марселя, оживленное мореплавание к берегам Сирии, Африки, Испании и к Константинополю, многочисленные колонии иудеев и сирийцев в городах франкского государства — всё это остается таким же, каким было при последних западных императорах. Водораздел Пиренн видит не там, где его обычно указывают другие историки — по его мнению лишь арабское нашествие потрясло европейскую экономику, унаследованную от античности, разорвало давно привычные связи и ввергнуло Западную Европу в состояние натурального хозяйства. Эпоха Каролингов с её крупными самодовлеющими поместьями духовных и светских магнатов проходит под знаком глубокого экономического упадка. «Средиземное море было римским озером; оно становится мусульманским. Византийский мореплаватель не осмеливается плыть далеко; он не заходит дальше берегов южной Италии. В Тиренском море нет больше сирийских кораблей. От обмена, еще столь активного в VI веке между Западом и Востоком, не остается никакого следа в VIII веке». В силу этого Пиренн начинает историю городов лишь с середины XI века и связывает этот факт их появления с возрождением торговли и ремёсел.

---

Бурги были укреплениями, стены которых включали очень ограниченное пространство. Результат был тот, что в самом начале купцы были вынуждены селиться вне крепостного пространства, ибо свободного места для них не было. Они строили рядом с бургами внешний бург, т. е. предместье (forisburgus, suburbium). Он назывался современниками новый бург ("novus burgus"), в противоположность старому бургу (vetus burgus), к которому он присоединялся. В Нидерландах и Англии употреблялось слово, удивительно соответствующее его природе — portus.

На административном языке Римской империи называли portus не морской порт, а место окруженное, служащее складом или пунктом перегрузки товаров. Выражение это, с едва заметным изменением смысла, дожило до Меровингской и Каролингской эпохи.[109] — "Портом называется обнесенное место, куда привозят и откуда вывозят товары". Замечательно, что все места, к которым это выражение относилось, были расположены на речных путях и в них собирались рыночные пошлины. Они были пристанями, где в естественном движении торговли собирались товары, предназначенные для дальнейшей погрузки.[110]

Между portus и рынком и ярмаркой различие очень ясное. В то время как последние были местами периодических съездов покупателей и продавцов, первый был местом постоянной торговли, центром непрерывного товарооборота. После VII в. Динант, Гюи, Валансьен и Камбре были местами, обладающими portus и, следовательно, пунктами перегрузки товаров.[111] Экономический упадок VII века и норманские вторжения естественно разрушили их торговлю. Это продолжалось, пока в X веке старые porti не получили новую жизнь или пока новые не были основаны в Брюгге, Генте, Ипре, Омере и т д. В то же время появляется в англосаксонских текстах слово port, употребленное, как синоним для латинских слов urbs и civitas, и даже теперь термин "port" совпадает со словом city, где слышится английская речь.[112]

Ничто не показывает более ясно тесную связь между экономическим оживлением средневековья и началом городской жизни. Они были так интимно связаны, что одно и то же слово, которое обозначало коммерческое учреждение, служило на одном из больших наречий Европы для обозначения города. Старонемецкий язык дает подобный пример. В нем слово poort и слово poorter оба употребляются, первое в смысле город, второе в смысле горожанин. Можно определенно установить, что porti, так часто употребляемое в X и XI веках и относимое к предместьям — бургов Фландрии и соседних стран, были созданы торговыми группами.

Некоторые места в хрониках или в житиях святых, которые говорят об этом, хотя недостаточно детально, не оставляют места для сомнений в этом вопросе. Достаточно здесь процитировать курьезный рассказ из Miracula st. Womari, написанный около 1060 г. монахом, очевидцем событий, им изображаемых.

Тут мы имеем дело с группой монахов, прибывших с процессией в Гент. Жители выходят навстречу им, подобно "рою пчел". Они ведут своих благочестивых посетителей сначала в церковь св. Фараильда, расположенную в границах бурга. В ближайший день они покидают последнюю, чтобы отправиться в церковь св. Иоанна Крестителя, недавно выстроенную в portus (см. Miracula st. Womari[113]). Тут мы имеем дело со случаем смежного положения двух центров различного происхождения и характера. Один более старый — крепость; другой, более новый, место торговли. И от взаимной дифузии этих двух элементов, из которых первый мало-помалу поглощается вторым, рождается город.[114]

Прежде чем идти дальше, стоит отметить судьбу тех городов и бургов, положение которых не благоприятствовало тому, чтобы они стали торговыми центрами. Типические примеры, если не выходить за Нидерланды, дают Теруан или бурги, построенные около монастырей Ставело, Мальмеди, Лоббес и т. д. В эпоху аграрной культуры средневековья все эти места были замечательны по своему расцвету и влиянию.

Но они были расположены слишком далеко от больших путей сообщения; они не были захвачены экономическим оживлением, ни, так сказать, оплодотворенными. В эпоху расцвета городов они оставались бесплодными, семена падали, как бы на каменную почву. Ни один из них не поднялся выше уровня полуаграрных городов-рынков.[115] Мы не хотим сказать, что в эволюции города бург и окружающие его поселения в целом исполняли лишь вспомогательную роль. Усвоив социальный порядок очень отличный от того, который был современен рождению городов, они не могли быть способны дать начало новому порядку своими собственными силами. Они были, так сказать, местом, где окостенело торговое развитие. Оно не выросло из них, но оно пришло к ним, когда благоприятные условия проложили ему путь. Их роль была в сущности пассивная. В истории развития городов, коммерческий субурбий более важен, чем феодальный бург. Этот субурбий был активным элементом, отсюда идут нити расширения муниципальной жизни, которая была в сущности последствием экономического оживления.[116]

Замечательной чертой торговых групп был их непрерывный рост с начала X в. Они являют большой контраст с неподвижностью, в которой находились города и бурги, у подножья которых они были расположены. Они непрерывно привлекают к себе новых жителей. Они расширялись постоянно, увеличивая свою площадь, так что во многих местах, с начала XII в., они имели кругом со всех сторон свою крепость, около которой жались их дома. В начале XII в. явилась необходимость создавать для них новые приходы. В Генте, в Брюгге, в Омере и во многих других местах современные тексты отмечают сооружения церквей, по инициативе местных богатых торговцев.[117]

Только общая идея может быть установлена относительно порядка и расположения пригородов, так как детали неизвестны. Тип их был в общем очень простой. Здесь был, обыкновенно, рынок, всегда на берегу реки, тут протекавшей. Это был узел улиц (plateae), ведущих отсюда по направлению к воротам, через которые лежал выход в деревенскую территорию. Купцы окружали пригород защитными сооружениями, бывшими столь характерными для него.[118]

Эти защитные сооружения были совершенно необходимы в обществе, где, невзирая на усилия церкви и князей, насилие и грабеж продолжались с полной для всех очевидностью. Перед распадом каролингской империи и норманскими вторжениями монархии удалось сохранить общественную безопасность и, как результат, porti этого времени или, по крайней мере, большое число их оставались неукрепленными. Но во второй половине IX в. здесь не было другой гарантии безопасности личной собственности, кроме как защита за валами. Капитулярий 845–856 гг. ясно заявляет, чтобы богатые люди и немногие купцы, которые пока остались, думали об убежище в городах.[119]

Новое оживление торговли привлекло внимание разбойников всякого рода в такой степени, что торговые центры чувствовали определенную нужду в необходимой защите против них. Купцы не давали спуску разбойникам, будучи вооружены, и делали из своих поселений род крепостей. Поселения, которые они основывали у подножия городов и бургов, приводят на память тесное же подобное поселение в крепостях и крепостцах, построенных в XVII–XVIII вв. в колониях Америки и Канады европейскими эмигрантами. Подобно последним, они обыкновенно защищались солидным палисадом из заостренных бревен с воротами и рвом кругом. Интересная память об этих первых городских укреплениях сохраняется в обычае, долго жившем в геральдике, обозначать город в форме круглой изгороди. Известно, что эта простая изгородь из бревен не имела другой цели, как парировать неожиданные нападения. Она обеспечивала безопасность против бандитов, но не могла выдержать правильной осады.[120] В случае войны ее покидали и предавали огню, чтобы не дать врагу использовать ее в своих целях, в то время как убежища искали в более сильной цитадели города или бурга. Это было так до начала XII в., когда растущее благополучие купеческих колоний сделало их способными создавать безопасность более верным способом, т. е. сооружением солидных каменных укреплений, с башнями, способных выдерживать серьезную лобовую атаку.

Отсюда эти поселения обращаются в крепости. Старый феодальный или епископский центр, который продолжал стоять в их центре, потерял, таким образом, всякий смысл для существования. Мало-помалу его бесполезные стены пришли в разрушение. Дома прислонялись к ним, их разбирали, чтобы проложить новые улицы. Очень часто случалось, что города покупали их у графа или епископа, для которого они представляли мертвый капитал, ломали их и обращали землю, которую они занимали, в участки для застройки.

В необходимости иметь убежище, которое купцы находили здесь, лежит объяснение характерной черты средневековых городов. Они были крепостями. Невозможно представить город той эпохи без стен. Это был атрибут, которым города отличались от деревень. Это было их право, или, по выражению того времени, эта была привилегия, которой ни один из них не был лишен. Тут опять геральдика соответствует очень точной реальности, представляя гербы городов в форме короны, обведенной стенами.