Владимир Караханов - Продолжение поиска (сборник)

• Название: Продолжение поиска (сборник)
• Автор: Владимир Караханов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1977

В сборник Владимира Караханова вошли две приключенческие повести и рассказ, героем которых является инспектор уголовного розыска города-спутника Баку. Эти произведения написаны по материалам, хорошо знакомым автору, работающему в органах внутренних дел с 1959 года. Первая часть повести «Догони день вчерашний», «Сигнал на пульте», печаталась в сборнике «Приключения, 1971»; вторая часть «Похититель тигренка», под названием «Встреча с полосатым» — в сборнике «Приключения, 1975».

---

Закончив обстоятельный допрос, он подумал и сказал:

— Опубликуем под рубрикой «Будни милиции», название «Вернуть украденное».

— С восклицательным или без? — уточняю я.

— Без. — И, спохватившись, что попался на розыгрыш: — Ну чего смеетесь? Хочется показать вашу работу в динамике. Это ж лучше, чем сухая информация.

Против динамики мы не возражали, и Леня, пряча блокнот, с сожалением говорит:

— Конечно, статья есть статья, особенно не развернешься. Вот в документальном рассказе… я бы вас изнутри высветил.

— Не угрожай, — смеется Рат.

— Нет, серьезно, ребята, у меня получилось бы. Только против рассказа есть «но»: материал для читателя неинтересный, если б убийство…

— Разве для пробуждения читательского интереса нужна обязательно кровь? — вмешивается Фаиль.

— Нет, конечно, но из-за краж как-то неудобно огород городить.

Рат обиделся не на шутку:

— Леня, тебя никогда не обворовывали?

— Судьба миловала. Понимаю, куда ты клонишь…

— Вот, вот. Если обворуют, даю голову наотрез, будешь считать свое ограбление самым важным для милиции.

Леня, смеясь, поднимает руки:

— Хватит, сдаюсь.

В этой гимнастической позе его застает Асад-заде, которого Мухаметдинов сразу представляет:

— Наш молодой следователь. Это его первое серьезное дело.

— Поэтому он ходит не иначе, как с протоколами в руках, — добавляет Рат, а сам тут же забирает у него исписанные страницы и жадно просматривает их.

Дочитав протокол, Рат с раздражением бросил его на стол.

— Врет он, все врет — и, поскольку Леня с Мухаметдиновым уже ушли, добавляет по адресу Ризаева пару непроцессуальных терминов.

На очной ставке с Гандрюшкиным Ризаев повторил, что две шерстяные кофточки, нейлоновую блузку и свитер, украденные у Саблиных, продал на улице.

— Почему врет? — растерянно спросил Ариф.

— Да если бы он рискнул продавать вещи сам, зачем их тащить Гандрюшкину?! Были вещи подороже…

— Золотые серьги, например, или отрез английской шерсти, — напомнил я.

— Об этом я и сам подумал. Но на улице ценных вещей быстро не продать, а других возможностей у него не было. Так что считаю…

— Так и считай, — насмешливо перебивает Рат, — но, если на суде он вздумает изменить показания, эпизод с этой кражей лопнет как мыльный пузырь.

Ариф сначала обиделся, но потом сообразил, что Рат прав: признание Ризаева не подтверждено другими доказательствами.

— Ничего страшного, остальные пять эпизодов пройдут как по маслу. Брака у тебя не будет, — удовлетворенный его смущением, успокаивает Рат.

Тут я опять вспомнил об игрушке.

— Правдивость Ризаева можно проверить на тигренке. Это предмет легко запоминающийся. К тому же игрушка должна была броситься ему в глаза дважды: во время кражи и после того, как остальные вещи были якобы проданы.

— Не понимаю, зачем мудрить? — вмешался молчавший до сих пор Абилов. — Мы нашли украденные вещи, за исключением сущей ерунды; следователь, насколько это было возможно, обосновал обвинение; остальное — дело суда. Если Ризаев даже откажется, суд исключит один из шести эпизодов за недоказанностью. Вот и все.

Очень удобно распределить ответственность между всеми понемногу, в конечном счете получается, что никто ее по-настоящему и не несет.

Абилов аккуратно, через прокладку из кусочка толстой бумаги, скрепил «наш положительный опыт», Кунгаров уткнулся в разложенные на столе документы. Асад-заде забрал свой протокол.

Теперь и мне можно выбросить «ризаевское дело» из головы, пойти к себе, не спеша после трехдневной гонки привести в порядок скопившиеся бумаги и пятичасовым автобусом убраться домой.

Я сказал, что Ризаев не вспомнит тигренка лишь в том случае, если кражи у Саблиных не совершал. Уж очень эта кража похожа на исключение, подтверждающее правило: вор лез только в те квартиры, о которых предварительно получал сведения от Гандрюшкина. Кроме того, не вязался облик рецидивиста с фантазией похитить игрушку: на что ему она?

Мысли обо всем этом приходили мне и раньше, но на каком-то подсознательном уровне. Сегодня, дополненные отсутствием вещей в посылках, неправдоподобностью ризаевских показаний и тем, что называют интуицией, они оформились окончательно.

— Зачем же Ризаеву оговаривать себя? — удивился Ариф. — Мы ж его не заставляли.

— Такому, как Ризаев, в принципе безразлично, за пять или шесть краж получить очередной срок. Зато он с самого начала понял, как нам хочется, чтобы все кражи были совершены им, и использовал это с какой-то своей целью.

— Решил оказать нам услугу, — съязвил Абилов.

Ариф мялся, но не уходил. Рат наконец оторвался от документов. Я знаю, о чем он думал. Если кражу совершил кто-то другой, то этого другого надо найти, и сделать это быстро едва ли удастся. А за нераскрытую кражу в первую очередь будут бить его — начальника уголовного розыска.

— Ну так как же, оставишь суду или?..

Рат не перекладывает ответственность на менее опытного. В самой форме его вопроса уже заключался ответ. Просто в данном случае последнее слово было за Арифом. Он — следователь и должен принять решение. Чем больше прав, тем больше обязанностей.

— Надо проверить, — сказал он.

Прежде всего было необходимо официально допросить потерпевших по поводу того же тигренка. К Саблиным я поехал с Арифом, заварил, так расхлебывать вместе.

Оригинальный это был допрос. Оказывается, Игорь работал в химической лаборатории и приходил значительно раньше жены. Поэтому на него возлагались дополнительные обязанности по дому, неисполнение которых, видно, грозило ему гораздо большими неприятностями, чем пропажа забытой всеми игрушки. «Далась вам она», — казалось, думал он, отвечая нам и носясь по квартире как угорелый. А тут еще дочка с ярко выраженными мальчишескими замашками все время пыталась отнять у Арифа авторучку и под занавес, когда мы зазевались, дернула и с треском разорвала протокол. Папа ее отшлепал, но через пять минут она снова была в форме, так что мне, пока Ариф заполнял новый бланк, пришлось взять на себя роль отвлекающей жертвы.

Потом появилась Леля, похвалила меня за умение обращаться с детьми, пожурила мужа за суетливость, мешающую рационально использовать время, и сообщила Арифу, что почерк у него не ахти. Попутно она что-то подправляла, что-то убирала и успела придать комнате неузнаваемый вид; перед нами на столе оказалась даже вазочка с живыми цветами. Самое интересное, что все мы, включая ребенка, без видимых на то причин дружно сияли, как, впрочем, и сама Леля.

Показаниями потерпевших Саблиных официально подтвердилось, что, помимо двух шерстяных кофточек, нейлоновой блузки и свитера, у них похищена детская игрушка, не указанная в первоначальном заявлении ввиду малозначительности.

Вернувшись в горотдел, мы тут же взялись за Ризаева.

— Думал, в тюрьму повезут, а вы опять допрашивать, — еще с порога проворчал он.

Вопрос мы сформулировали так: опишите детскую игрушку, похищенную у потерпевших Саблиных.

Ризаев искренне удивился.

— К чему вы это, не понимаю? Ведь если скажу правду, что в глаза не видел никакой игрушки и квартиры этих Саблиных тоже, вы же все равно не поверите.

И тут же по выражению наших лиц понял, что поверим.

— Как хотите, мне так и так срок получать. — Испытующе посмотрел на нас. — Или думаете, на суде откажусь? Теперь уж нет. За пять ли, шесть — полную катушку и опасного рецидивиста дадут. Если бы вещи не нашли, от всех, кроме поличной, отказался бы, факт. За одну суд бы еще подумал, как со мной обойтись.

Мы с Арифом переглянулись. Вот зачем понадобилось Ризаеву брать на себя злополучную кражу! Он рассуждал примерно так: если с самого начала отпираться от всех, кроме «поличной», милиция волей-неволей весь город перевернет, чтобы вещи найти, а так поищет, сколько положено, и бросит: если же отпираться только от кражи, которую на самом деле не совершал, на суде это против него обернется, как объяснить, почему в остальных признался?

Когда же Гандрюшкин был разоблачен и вещи найдены, отпирательство в одной краже ничего не меняло и привело бы только к проволочке, а ему хотелось побыстрее попасть в колонию.

— Так все и запишем, — сказал Ариф.

— Пишите. Для меня что в лоб, что по лбу, а вам, так вообще, по-моему, без пользы.

— Это по-твоему, а по-нашему, только правда пользу приносит.

Ризаев посмотрел на него, как умудренный опытом папаша на неразумное дитя, и веско изрек:

— Правда, она самая невыгодная.

Чего там Ризаев, воры всех мастей любят считать остальных сограждан просто несмышленышами. Это всегда злит, но дискутировать с ним излишне, для него годится аргумент попроще: