Валерия Калужская - Магиум советикум. Магия социализма (сборник)

• Название: Магиум советикум. Магия социализма (сборник)
• Автор: Валерия Калужская
• Издательство: ЛитагентСнежный Ком9ebea33f-2a93-102a-9ac3-800cba805322
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-904919-94-8

Что было бы, если бы Советский Союз возник и развивался в фэнтезийном мире, мы уже видели. А если наоборот? Социалистическая магия вместе с индустриализацией, оттепелью, суровой поступью рабочего класса и прочими прелестями полузабытой Утопии – СССР на вершине могущества, достигнутого не только танковыми армиями и РВСН, но и магической силой?

Интересно?

Авторы сборника попробовали представить, что именно может стать началом расцвета и что – получиться на выходе, под занавес советской эпохи: нечто вроде «Хранителей» с советским вариантом Доктора Манхэттена или все-таки всемирный НИИ Стругацких как вариант. А чтобы не ограничивать творчество, составители решили заранее проработать концепт, поместив еще не написанные рассказы в два взаимоисключающих раздела: Светлая сторона соцреализма и Темная. Разумеется, они враждуют, но не в рамках одного текста, а в границах общей идеи. Каждый из участников показал победу той или иной Силы в максимально реалистичной и правдоподобной манере. Какая стратегия оказалась выигрышнее – позитивная и светлая или мрачная, оккультная, темная? Кто победил?

Решать вам, читатель.

---

На следующий год Алёнка тоже поехала к бабушке. Так и заявила родителям – мол, никакого пионерского лагеря, еду к бабушке на всё лето. Мама почти сразу согласилась, а папа сперва запрещал. Но к тому времени Алёнка уже разобралась насчет поводков и немного поэкспериментировала с родительскими. Сначала для пробы заставила родителей купить пять пачек пломбира на ужин вместо противных макарон по-флотски. Вот это была смехота! Правда, стоило Алёнке поводки выпустить, родители сразу начинали удивляться:

– А откуда это у нас столько мороженого? Кто это принес?

Алёнка с братиком переглядывалась и смеялась. Правда, братик тоже ничего не понял, но мороженое одобрил.

А бабушка ее за эту выходку не похвалила, а наоборот, отругала. Сказала:

– Во-первых, деточка, чем больше сила, тем реже ее надо использовать. И только по важному делу, а не для баловства. А во-вторых, когда за других людей что-то решаешь, тогда будь готова отвечать и за них, и за то, что они делают.

– Значит, – уточнила Алёнка, – за маму и папу отвечают те, кто их за поводки держит?

– Отвечать-то они отвечают, – хмыкнула бабушка. – Только это у них не очень хорошо получается.

И про огоньки бабушка всё понятно объяснила. Мол, это и есть души человеческие. И так правильно заведено, что свою душу ты увидеть никогда не сможешь – только узнать, как ее другие видят, а это и есть самое справедливое представление. А разные они потому, что и люди тоже разные. Кому-то всё скучно и неинтересно, и душа у него сонная, тускловатая, а кто-то живет, как горит – потому и душа у него, как огонь яркая и сильная.

– Поняла теперь, деточка, почему мне не понравился ваш пионерский гимн, который ты в прошлый раз пела?

– Ну уж пела. Две строчки всего, а ты сказала: хватит. И почему?

– Как ты души видишь? Искорками? Огоньками?

– Да.

– Хорошо. Ну так вспомни, что ты пела?

– Взвейтесь кострами, синие ночи, – послушно начала Алёнка. – Мы пионеры… Ой…

– То-то. Поняла теперь?

* * *

На пустой отчет по поиску новичка Чернота разгневался, но вроде даже не удивился.

– Чего от тебя ждать, бестолочь, – спокойно сказал он. – Семь лет никого не находил. И здесь из рук выпустил. На пенсию тебе не пора?

– Я еще готов служить… нашему общему делу, – Ким с трудом вытолкнул из себя нужные слова.

В первую секунду он ужаснулся насмешливому предложению Черноты – куда я теперь денусь? А потом ему вдруг стало неожиданно легко, и он едва сдержал улыбку от предвкушения свободы. Много лет он не позволял себе даже подумать о том, что сможет когда-нибудь освободиться от поводка, и вдруг… Только отпустит ли его вообще Чернота? Или скорее убьет?

– Вот и послужи, – хмыкнул Чернота. – На живца будем брать твоего самородка. Ищеек я по школьным этажам уже расставил, давай, курируй. Сигнал дам, когда ждать. Глаза там шире откройте, второй раз упустишь – на пенсию пойдешь. Понял?

– Понял, – послушно ответил Ким.

Ким прошелся по всем этажам, опять проглядел наскоро всех встреченных школьников и учителей, ничего необычного не заметил. Нет его тут, с облегчением решил он. Ну не может новичок так искусно прятаться. Но раз Чернота велел – будем всё делать, как он сказал. Ким проверил ищеек, сам расположился в медпункте. Медсестричка, волнуясь из-за присутствия представителя власти, угостила его чаем с карамельками.

Мальчика принесли в медпункт, как и было условлено, на большой перемене. Чтобы его увидело побольше учеников и успели рассказать знакомым. Следом за Костей в медпункт рвался его лучший друг и одноклассник Сергей. Его уже проверяли, никаких признаков аномальных способностей сейчас он также не проявил. Ким терпеливо ждал. Медсестричка волновалась – ей было велено помощь упавшему в обморок ученику не оказывать. Зашла классная руководительница, потом еще пара школьников.

Пожалуй, пора уже было заканчивать – медсестра начинала коситься на Кима с явным неодобрением. Последней проведать Костю забежала девочка. Младшая сестра – узнал Ким, изучивший досье на мальчика.

– Костя, Костя, – девочка, всхлипывая, бросилась к брату. – Он не умер? – спросила она дрожащим голосом, оборачиваясь к медсестре и Киму.

– Нет, что ты, милая, – медсестра вместе с ней склонилась над мальчиком, – сейчас он придет в себя.

Киму стало неудобно – девочка была маленькой, хрупкой и очень испуганной. Он кивнул медсестре и поднялся выйти из кабинета. И когда он уже взялся за ручку, за его спиной полыхнуло так, что он едва не ослеп. Ким резко обернулся.

Костя, неловко опираясь локтем, поднимался с кушетки и растерянно улыбался.

– Ну, чего ты нас всех напугал? – с явным облегчением в голосе выговаривала ему медсестра.

– Костик, Костик, – бормотала девочка и гладила его руку. Девочка была самая обыкновенная – маленькая, серенькая, незаметная, со слабой мерцающей искоркой.

Ким вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

Ищейки ничего не увидели.

Ким механическим голосом доложил секретарю Черноты об итоге операции, а потом отпустил машину. Ему надо было пройтись. Когда он закрывал глаза, на обороте век по-прежнему вспыхивала яркая картинка, которая будто отпечаталась там, как на фотопленке. Приоткрывшаяся скорлупа, а за ней – ослепительно яркая маленькая фигурка. Такая яркая, каких Ким никогда раньше не видел.

* * *

Ким долго не мог уснуть. Закрывал глаза и снова видел ее – девочку из огня и света. Потом ему начинало сниться, что Чернота добрался до нее и как раз сейчас втаптывает ее свет в пропитанные кровью полы допросных подвалов. Ким вздрагивал и просыпался. Проснувшись в очередной раз, он услышал равномерный и раздражающий скрип откуда-то снаружи. Скрипели качели на детской площадке во дворе.

На качелях сидела девочка и, задрав голову, смотрела на Кима. Он сперва подумал, что это продолжение его рваного сна, и некоторое время стоял неподвижно, глядя на девочку и с замиранием сердца ожидая, что сейчас к дому подъедет машина Черноты. На часах в кухне пробило три. Самая сердцевина ночи, когда одинаково далеко до света – от прошедшего заката и до будущего рассвета. Самый тревожный час, в который как раз приезжали черные воронки к подъездам обыкновенных домов, чтобы в тишине затаившей дыхание ночи увезти кого-нибудь навсегда из его обыкновенной жизни. Из серости и света – в темноту.

Качели скрипели, девочка смотрела на Кима. Он не выдержал, схватил свитер и сбежал по лестнице вниз, запинаясь на ступеньках и ожидая, что, когда он выйдет, во дворе никого не будет.

Девочка молчала. Ее лицо было бледным, а в глазах отражалась луна, и они казались серебряными, как у призрака.

– Ты что тут делаешь? Так поздно? – хрипло спросил Ким.

Он ожидал, что в любую секунду проснется и окажется или у себя в кровати, или здесь, во дворе, перед пустыми качелями, которые раскачивает ветер.

– Ты меня видел, – девочка не спрашивала. Сообщала, что она знает.

– Что ты имеешь… – Ким запнулся под ее насмешливым взглядом.

– Бабушка сказала, если меня кто-то увидит, лучше всего его убить, – сообщила девочка.

– Ты пришла меня убить? – улыбка замерзла на его губах под спокойным серебряным взглядом девочки.

– Бабушка научила меня, как это сделать. Теоретически. И практически. Я тренировалась на бабочках.

– На бабочках… – эхом повторил Ким.

«Что же мы сделали, – с ужасом подумал он, разглядывая милое симпатичное личико, тонкие ручки, мирно сложенные на коленках поверх сарафанчика с оборочками, – что же нужно было сделать с людьми, чтобы их дети могли… нет, стали такими…»

– Бабочки красивые, – вздохнула девочка. – Мне было их жалко.

Кима, наверное, ей жалко не было.

– Ты никому не сказал про меня.

– Не сказал, – согласился Ким.

Он вдруг понял, что девочка действительно может его убить, и ей для этого даже не придется шевельнуться. Она так и будет покачиваться на качелях, сложив ручки, а он сползет к ее ногам с лопнувшей аортой или остановившимся сердцем. Сначала ему стало страшно, а потом – всё равно. Потому что в какой-то мере это было справедливо.

– И ты не скажешь? – на этот раз в голосе девочки прозвучал вопрос.

– Не скажу.

– Хорошо. Я вижу, что не скажешь.

Прищурившись, она наклонила голову. Потом кивнула, спрыгнула с качелей, поддернула сарафан и пошла в темноту.

– Эй, – растерянно окликнул ее Ким. – А… Алёна, да?

Девочка обернулась и вздохнула с досадой:

– Забудь про меня. Пожалуйста.

Нужно было так и сделать. Позволить ей уйти, а самому вернуться домой и попытаться уснуть. И попытаться ее забыть. Только это ничего не меняло.

– Они тебя найдут, – сказал Ким. – Рано или поздно.

– Думаешь?

– Точно.

– И что делать?

Впервые она говорила неуверенно, и голос ее стал похожим на голос обыкновенной девочки, а не робота в сарафанчике с оборочками.