Анатолий Марченко - Звезда Тухачевского

• Название: Звезда Тухачевского
• Автор: Анатолий Марченко
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1999
• ISBN: 5-7632-0937-0

Сложная, полная драматических поворотов судьба видного советского полководца маршала Советского Союза М. Н. Тухачевского, трагически оборвавшаяся в печально знаменитом 1937 году, легла в основу повествования нового романа популярного писателя-историка А. Марченко.

---

— Что-то я не припоминаю… — начал было говорить Тухачевский, но Сталин поспешил опередить его оправдания:

— Вы произнесли эту, мягко говоря, неосторожную фразу в мае 1933 года, прекрасно зная, что в январе того же, 1933 года к власти в Германии пришел Гитлер. И получается довольно странная картина: генералу Адаму, представителю Гитлера, вы говорите о дружбе и даже о совместном военном сотрудничестве, а вскоре с высокой трибуны заявляете, что Германия — потенциальный агрессор и что именно от Гитлера исходит опасность новой войны. Когда же был прав товарищ Тухачевский, а когда он лукавил и кривил душой — тогда, в мае 1933 года, на перроне Белорусского вокзала, перед отходом поезда Москва — Берлин, или же позже — когда товарищ Тухачевский взошел на трибуну высокого армейского совещания, чтобы произнести свои пламенные слова?

— Товарищ Сталин, если я и говорил нечто подобное генералу Адаму, то это не более чем дипломатический ход, скорее рассчитанный на дезинформацию нашего противника и на усыпление его бдительности, чем на предложение о сотрудничестве, — собрав волю в кулак, как можно спокойнее ответил Тухачевский.

— Надо отдать вам должное, — почти одобрительно произнес Сталин. — Вы умеете выходить из весьма затруднительных положений. В этом вы в чем-то схожи с Путной.

Это было ударом ниже пояса. Сталин понимал, что Тухачевский конечно же знает об аресте Путны и конечно же о том, что они друзья.

— Путну я знаю давно, с гражданской войны… — начал было Тухачевский.

— В том-то и дело, что знаете, больше того, как это всем известно, вас водой не разольешь.

Сталин особенно подчеркнул это сакраментальное водой не разольешь, подчеркнул намеренно, будто маршал, находясь на свободе, продолжает дружить с Путной, сидящим во внутренней тюрьме НКВД.

— Путна оказался не нашим человеком, — продолжал Сталин, видимо надеясь вывести Тухачевского из себя и побудить его доказывать, что его друг Путна ни в чем не может быть виновным, или же заставить маршала тут же отречься от своего друга и проклясть его как врага народа.

— Я всегда считал Путну преданным нашему делу человеком. У него три ордена Красного Знамени.

— Нашему делу? — подхватил эту фразу Сталин. — Смотря какому нашему делу и смотря что иметь в виду под нашим делом.

— Делу социализма, — поспешно уточнил Тухачевский. — Я не могу поверить в его измену.

— Что поделаешь, жизнь часто преподносит нам сюрпризы, — философски изрек Сталин. — Люди меняются, а в соответствующих обстоятельствах становятся и прямыми перевертышами. Может быть, вы забыли, товарищ Тухачевский, что Путна — выкормыш Троцкого?

«Сейчас скажет, что и я — выкормыш Троцкого», — похолодел Тухачевский.

— А что касается орденов, в том числе и трех орденов Красного Знамени, которые вы упомянули, то ордена — это еще не гарантия того, что человек не перешел на сторону наших врагов. Ордена могут лишь помочь такому человеку в более тщательной маскировке. Разве мало двурушников носят у нас ордена?

Сталин отошел в дальний угол кабинета и, казалось, вовсе позабыл о присутствии Тухачевского.

— Ну что же. — Вождь говорил тихо, и Тухачевскому приходилось напрягать слух, чтобы разобрать его слова. — Будем считать, что сегодня у нас получился очень хороший разговор, нужный разговор, и мы с вами хорошо поняли друг друга. Пожелаю вам удачи на новом месте.

Тухачевский, попрощавшись, направился к двери, но Сталин остановил его:

— Да, вот еще одно замечание. Некоторые так называемые деятели без устали, к месту и не к месту, твердят о жестокости товарища Сталина. Наверное, так склонен думать о товарище Сталине и товарищ Тухачевский.

— Товарищ Сталин, я никогда не разделял такого рода оценок…

— Не надо лавировать, товарищ Тухачевский, — не дал ему договорить Сталин. — Меня такого рода оценки мало трогают, ибо они столь же далеки от реальной действительности, как мифы и легенды от реальной жизни. Пусть те, кто распространяет слухи о жестокости товарища Сталина, читают Эмиля Людвига, писателя с мировым именем. После встречи со мной он написал, что ожидал встретить в Кремле надменного диктатора, на самом же деле встретил человека, которому готов был доверить своих детей. Думаю, что это хороший ответ врагам социализма.

— Товарищ Сталин, — взволнованно сказал Тухачевский, — я готов двумя руками подписаться под этой оценкой Эмиля Людвига. Весь мир знает его как честного и объективного писателя, и я рад…

— Зачем же подписываться двумя руками? — серьезным тоном, будто Тухачевский произнес эти слова в буквальном смысле, спросил Сталин.

— Товарищ Сталин, — волнение Тухачевского достигло высшего предела, и он даже не расслышал вопроса вождя, — я всегда был предан вам, клянусь, что моя преданность…

— Вы клянетесь, будто я усомнился в вашей преданности. Не надо клятв, товарищ Тухачевский. Нам нужны не клятвы, а высокая политическая бдительность, настоящая большевистская бдительность. Враги из троцкистского лагеря внедрились в святая святых нашего государства — в армию. Их цель — нанести удар в спину Советскому государству в случае войны. А если удастся, то еще и до начала военных действий совершить Государственный переворот.

Тухачевский от напряжения и от сознания того, что обвинение брошено и в его адрес, густо покраснел, понимая, что это-то и упрочит Сталина во мнении, что маршал действительно замешан в антисоветских действиях.

— Но это же измена Родине, это черные, предательские планы! — дрогнувшим голосом воскликнул маршал.

— Вы абсолютно точно охарактеризовали замыслы организаторов этого черного дела, — удовлетворенно произнес Сталин. — И нам надо быть начеку. К сожалению, многие наши руководители болеют страшной, неизлечимой болезнью — идиотской беспечностью, идиотским благодушием. Надеюсь, что вы, товарищ Тухачевский, не заразитесь этой идиотской болезнью.

— Заверяю вас, товарищ Сталин! — Тухачевский еле унимал знобящую дрожь, охватившую все его существо.

— Кстати, я очень рад за вас, товарищ Тухачевский, — медленно начал Сталин, не спуская по-недоброму настороженных глаз с маршала.

Тухачевский, не понимая, к чему клонит вождь, вопросительно смотрел на него.

— Я очень рад за вас, товарищ Тухачевский, — еще медленнее повторил предыдущую фразу Сталин, будто испытывая его терпение. — Вы прославились не только в своем отечестве, но и за пределами нашего государства.

— Простите, я не понимаю…

— Зачем лукавить, товарищ Тухачевский? — Сталин изображал сейчас саму наивность. — Разве вам неизвестно, что во Франции издана ваша биография? И разве вам неизвестно, что после вашей поездки в Лондон английская печать наперебой и взахлеб воздавала вам хвалу, не жалея самых красноречивых эпитетов? «Военный гений революции», «красный Бонапарт» и особенно «красавец маршал»?

Тухачевский покраснел еще гуще. Кажется, вождь окончательно доконает его!

— Да вы не смущайтесь, товарищ Тухачевский. Только человек, лишенный способности видеть, иными словами, слепец, станет отрицать, что вы и впрямь самый красивый из всех наших маршалов. До свидания.

Тухачевский медленно шел по кремлевскому коридору к выходу. Едва он открыл дверь, как солнце всею силою своей майской молодости ослепило ему глаза. Он зажмурился.

«Что означают эти намеки Сталина? — гулко застучало в голове маршала. — Какая-то Жозефина Ганзи… Поездки в Германию… Брудершафт… Путна… Гитлер… Нет, все это неспроста: вождь никогда ни о чем не спрашивает из праздного любопытства…»

Майский день был жарким, но Тухачевского бил озноб, будто здесь, за кремлевскими стенами, ударил заморозок.

«Какое сегодня число?» — внезапно возникла странно пугающая мысль.

И он с чувством ужаса и безысходности вспомнил, что сегодня на календаре значилось дьявольское число 13! Прежде никогда не веривший в приметы и даже подтрунивавший над людьми, которые в них верили, Тухачевский в эту минуту испытал леденящий душу страх, какого не испытывал даже на фронте.

Тринадцатое мая 1937 года! Кажется, Сталин не случайно выбрал именно эту зловещую дату, чтобы его маршал окончательно потерял веру в жизнь.

Он сказал: «Мы хорошо побеседовали!» Но разве это была беседа? Скорее, это был настоящий допрос.

Тухачевский, пошатываясь, шел к Спасской башне.

«Неужели я еще до сих пор на свободе? Неужели еще могу дышать воздухом, видеть небо над головой, неужели на мне еще маршальская форма, которой я так горжусь, неужели я еще увижу свою Нину?»

Ему очень не хотелось садиться в машину. Хотелось простора, хотелось распахнутого во всю ширь ясного и доброго неба, хотелось просто жить.