Анатолий Марченко - Звезда Тухачевского

• Название: Звезда Тухачевского
• Автор: Анатолий Марченко
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1999
• ISBN: 5-7632-0937-0

Сложная, полная драматических поворотов судьба видного советского полководца маршала Советского Союза М. Н. Тухачевского, трагически оборвавшаяся в печально знаменитом 1937 году, легла в основу повествования нового романа популярного писателя-историка А. Марченко.

---

— Не забудьте вложить в досье расписки советских генералов в получении крупных денежных вознаграждений за передачу вермахту секретных данных о Красной Армии, — приказал Гейдрих Науйоксу.

Когда Гейдрих доложил Гитлеру полностью подготовленное досье (а подготовить его удалось за четыре дня!), фюрер выразил свое удовлетворение и восхитился тем мастерством, с каким была изготовлена эта фальшивка.

— Что касается плана вашей операции, Гейдрих, — счел нужным отметить Гитлер, — то он представляется мне в целом логичным, хотя и абсолютно фантастическим. Но да поможет вам Бог! Немедленно приступайте к завершающей стадии операции. Если все пройдет успешно, мы поколеблем устои авангарда Красной Армии в расчете не только на данный момент, но и на многие годы вперед.

«Да, — подумал Гейдрих, — досье — это всего лишь полдела. Теперь надо мастерски подбросить его русским, чтобы оно попало прямо к Сталину».

Словно разгадав его мысли, Гитлер, широко осклабившись, сказал:

— Представляю себе, как будет рад этому досье великий вождь всех народов Иосиф Сталин!

27

Николай Иванович Ежов был на вершине счастья: вот когда зазвучат фанфары в его честь, вот когда золотыми буквами будет вписано его имя в летопись Советской державы, вот когда он навеки заслужит благодарную память потомков!

Да, было чему радоваться, было отчего ликовать: перед ним на столе лежало досье на Тухачевского, врученное прошедшей ночью специальным гонцом, прибывшим из Праги. Теперь маршал в капкане, теперь ему не вырваться! Еще бы! Если на донесения своей, отечественной агентуры можно еще посмотреть искоса, испытывая вполне допустимое недоверие, ибо такого рода донесения могли бы быть продиктованы и завистью, и злобой, и ненавистью к объекту разработки, к тому же «в своем отечестве пророка нет», то документам, полученным из-за рубежа, можно довериться вполне, и Сталин, несомненно, доверится им!

Вот она, прежде никем не достигнутая вершина, вот он, неприступный ранее пик славы! В самом деле, прошлые процессы над всеми этими каменевыми, бухариными, рыковыми, пятаковыми, радеками и прочая, и прочая, и прочая — лишь цветочки. Несомненно, новый, небывалый еще процесс — над Тухачевским и его единомышленниками — затмит все. Чего стоили все эти слюнтяи в пиджаках, что они могли сделать решительного? Полаять всласть на Политбюро, на вождя?

Полаяли, ну и что? Политбюро так сцементировано Сталиным, настолько подвластно ему, что его голыми руками и неустанным лаем и краснобайством не возьмешь. И процессы над оппозиционерами не есть следствие боязни их силы и их возможностей ниспровергнуть существующую власть, а политическая мера, имеющая строгую направленность, долженствующую доказать не только своему народу, но и всему миру, что тезис о «врагах народа» — не досужая выдумка кремлевских руководителей, а истинная реальность.

Что же касается Тухачевского и его «подельников», то тут дело куда более серьезное и заковыристое! Тут военная сила, военная мощь, тут пиджаки против нее — пигмеи, тут молниеносный десант на Кремль — и готово, и крышка всем тем, кто укрылся за кремлевской стеной, пребывая в твердой уверенности, точнее, незыблемой уверенности, что стена эта абсолютно неприступна.

И вот оно — желанное досье! Маленькая папочка, в которой и страничек-то совсем немного, но каждая страничка дорогого стоит! Дороже любого бриллианта, дороже картины какого-нибудь Рубенса или там Леонардо да Винчи. И уплачено за эту папочку — ого-го сколько: пятьсот тысяч рейхсмарок! И пусть не за подлинные документы, а всего лишь за копии — пусть! Копия — тоже документ, все заверено, все оформлено, пронумеровано, как полагается, честь по чести…

Поразмыслив об этом, Ежов усмехнулся: его представитель вручил штандартенфюреру Беренсу деньги, состоявшие сплошь из крупных купюр, и номера каждой купюры были заранее переписаны в соответствующем отделе НКВД. Каково? Будьте уверены, НКВД ушами не хлопает! Как неустанно учит нас товарищ Сталин? Всем известно, что товарищ Сталин учит: «Чтоб не ошибиться в политике, надо смотреть не назад, а вперед». Вот НКВД и претворяет в жизнь указания, мудрые указания своего вождя.

…Ежов вспомнил о своем предыдущем докладе вождю. Когда Николай Иванович вошел в кабинет Хозяина, тот с прилежностью гимназиста изучал какой-то труд, лежавший перед ним на столе. Он долго не отрывался от него, не обращая никакого внимания на вошедшего наркома, и неожиданно заговорил, обращаясь не к Ежову, а куда-то в пространство, простиравшееся перед ним:

— Наполеон в бытность его генералом и Наполеон в бытность его императором — это не одно и то же, это диаметрально противоположные фигуры. Наполеон-генерал был могильщиком революции, Наполеон-император был великим правителем, создавшим могучее государство.

Ежов сразу же смекнул, что между его визитом и теми словами, которые сейчас произнес Сталин, есть незримая, но прочная связь: ожидая доклада наркома внутренних дел, вождь не мог не думать о Тухачевском, которого уже давно привык сравнивать с Бонапартом. И Николай Иванович поспешил тут же «вписаться» в раздумья вождя:

— Товарищ Сталин, я располагаю неопровержимыми фактами, что в нашем высшем комсоставе немало лиц, зараженных бонапартизмом.

Сталин посмотрел на него долгим вопросительным взглядом.

— Товарищ Сталин, среди других материалов, подтверждающих мой вывод, я принес вам польский журнал, в котором Буденный назван «красным Мюратом».

Сталин отреагировал на эти слова не сразу. Он встал, медленно прошелся по кабинету, словно напрочь забыв о Ежове, а затем, подойдя поближе, глухо проговорил:

— Ну, что касается Буденного, то до Мюрата ему еще далеко, тем более что у нас нет Наполеона, которому Мюрат, как известно, верно служил, даже породнился с ним, а затем так же успешно предал его.

— Есть у нас потенциальный Наполеон, есть, товарищ Сталин, — торопливо, возбужденно и даже как бы радостно выпалил Ежов. — И вокруг него — целая группа заговорщиков!

И Ежов, едва не захлебываясь, на сверхвысоких тонах изложил свою, выстраданную им версию. В ином случае вождь закрыл бы уши и велел прекратить истерику, сейчас же он весь превратился в слух.

Ежов поведал, что, оказывается, Путна и Примаков вместе учились на академических курсах комсостава РККА и вместе закончили их в 1932 году; что Тухачевский был дружен с Путной еще в детстве; что они вместе служили в Семеновском полку, вместе воевали на гражданской войне, вместе подавляли Кронштадтский мятеж; что Тухачевский и Фельдман вместе были под арестом во время мятежа Муравьева; что троцкист Смирнов был членом Реввоенсовета Пятой армии, которой командовал Тухачевский, что в тот период, когда Тухачевский командовал Ленинградским военным округом, начальником штаба у него был все тот же Фельдман; что троица Тухачевский — Якир — Уборевич все время держится вместе… Ежов буквально млел от этого чудесного и ласкающего слух словечка «вместе», именно оно, это словечко, приобретало в его воспаленном нетерпеливом воображении очертания петли, повисшей над перекладиной эшафота и готовой в любой момент сыграть роль удавки для своей жертвы. «Жаль, что мы не вешаем, а стреляем, — с сожалением отметил Николай Иванович, — как было бы волнительно своими глазами посмотреть на этого красавчика, болтающегося в петле…» И здесь он почему-то подумал о том, что не всякая веревка выдержит этого крепко сбитого маршала, не всякая…

— Да, тут уже просматривается некая стройная система взаимоотношений, — выслушав Ежова, произнес многозначительно Сталин. — Это уже не случайность, а закономерность.

…Это был предыдущий доклад, а что скажет вождь теперь, когда он, Николай Иванович Ежов, положит перед ним вот эту, заветную папочку?!

28

Расписавшись в том, что ознакомился с приказом, Тухачевский мучительно раздумывал над тем, что на самом деле означает это внезапное понижение в должности. То, что повышались в должности именно те военачальники, которые обвинили его, Тухачевского, в провале наступления на Варшаву, — а именно Егоров, автор книги «Львов — Варшава», и Шапошников, автор книги «На Висле», — было абсолютно понятно. Понятно даже слепому и глухонемому: свои новые посты Егоров и Шапошников «заработали» в поте лица, стараясь угодить Сталину и выслужиться перед ним.

Прежде чем принять Тухачевского, Сталин заставил его ждать в приемной битых два часа. Помощник вождя Поскребышев, озабоченный и торжественный, будто на нем замыкалась ответственность не только за то, что происходит здесь, в приемной вождя, но и во всем огромном государстве, уже не раз входил в кабинет Сталина и выходил из него, но приглашения Тухачевскому не последовало. Поскребышев, выходя от Сталина, устремлял свой сосредоточенный, полный таинственности взгляд куда-то мимо маршала, и Тухачевский сник еще более. Это была плохая примета: когда слуги повелителя открыто и откровенно выказывают пренебрежение к той или иной личности — считай, что песенка этой личности спета.