Андрей Троицкий - По Америке и Канаде с русской красавицей

• Название: По Америке и Канаде с русской красавицей
• Автор: Андрей Троицкий
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2016

В этой книге вновь появляется красавица Рита, она берет автора за руку и уводит в новое приключение. На машине герои проедут Соединенные Штаты с юга на север. Они побывают на родине Марка Твена и Хемингуэя, на самом большом джазовом фестивале, заглянут в американский театр, поиграют в казино, вздохнут на могиле Аль Капоне, попадут в торнадо и едва не купят Bentley. А потом нелегкая занесет в Канаду, где путешественники приценятся к одному из островов на реке Святого Лаврентия, в Торонто посетят огромный подземный город, выяснят, во что обойдется проведение Олимпийских игр, а также испытают на себе новые трудности перевода.

Не всем надеждам суждено сбыться, не всем встречам состояться. Но будет интересно, – пора в дорогу.

---

Вскоре забор достроен, Пол живет за ним, одинокий и независимый. Но однажды Джейк просит соседа подвезти в больницу его беременную жену, у нее начинаются схватки, и как на зло машина сломалась. Нетрудно догадаться, что будет дальше. Женщина родила в машине Пола.

С этого момента начинается сближение южанина Пола и еврейской семьи. Через год – они лучшие друзья. С гомосексуалистом Стивом, после ряда комических сцен тоже удается найти общий язык. Стив оказался парнем с добрым сердцем. Он играет на гитаре и сочиняет песни в стиле кантри, которые очень нравятся Полу. Вчерашние враги стали лучшими друзьями. Втроем они ломают ненавистный забор и ходят друг другу в гости через задний двор.

Была тут и своя Джульета по имени Сара, одинокая женщина, живущая в доме через дорогу. Она немного располнела к своим сорок двум, но не потеряла привлекательности. Сара трижды в неделю ходит в фитнес клуб на аэробику и выращивает садовые ромашки.

За Сарой ухаживает Майкл, – сотрудник местной газеты, симпатичный, немного нескладный мужчина (но не только он один, поклонников у Сары немало). Ночами он пишет рассказы и старомодные сонеты, которые не печатают журналы. Но, надо думать, со временем талант Майкла будет оценен по достоинству. Кажется, образ Майкла Рита списала с меня. Герой пьесы в разговоре использовал мои любимые словечки и выражения, имел мои привычки да и внешне был похож.

Разумеется, избранником Сары становится Пол. Я тяжело заворочался на кровати. Пристрастия женщины настораживали: неужели ее вкус настолько испорчен, чтобы сделать столь странный выбор. Или я плохо знаю женщин? Может быть, им не нужен писатель, поэт и романтик.

Я приподнялся на кровати и посмотрел на свое отражение в зеркале. Да, писатель никому не нужен… От жалости к себя защемило сердце. А нужен водитель грузовика с замусоленной ширинкой? Крепкий парень, с трудом одолевший восемь классов? Может быть, этот водитель со своим грузовиком и есть современный принц на белой лошади? Персонаж, долгожданный, выстраданный Сарой бессонными ночами, в пустой холодной кровати.

В конце пьесы – сцена дружеской попойки. Пол, Сара и другие соседи устраивают барбекю и накачиваются пивом: у Пола скончалась бабушка, человек небедный, она оставила любимому внуку полмиллиона наличных, квартиру в Майами и новенький "Линкольн". Я тяжело вздохнул, не в силах скрыть разочарования, – у Риты были вещи куда более талантливые.

* * *

Брезжил рассвет. Я поднялся с кровати, сел за письменный стол и еще пару часов возился с текстом. Мое старание не спасло эту довольно серую вещицу, но хоть сократил несоразмерно длинные диалоги, – и то ладно. На отдельном листе я набросал свои замечания о том, как улучшить пьесу. Слишком много, почти все блага жизни – добрые друзья, привлекательная соседка, большое наследство достается этому Полу, человеку грубому и утилитарному. Нельзя, несправедливо, чтобы все – одному.

Свои замечание я изложил Рите за завтраком. Я был откровенен, сказал все, что думаю, – Рита сама на этом настаивала. Она не удивилась и не огорчилась.

– Я так и знала, что ничего не поймешь. Что ж… Нас рассудит Ричард Колберт.

– Ему не понравится. Пьеса ходульная. Герои невыразительные, конфликт надуманный. Спорим на бутылку коньяка?

– Бутылка – ерунда. Спорим на двадцать ящиков "Хеннесси". И чтобы бутылка – не меньше литра.

– Ты столько не выпьешь за всю жизнь. Даже десятой доли не выпьешь. В ящике двенадцать бутылок.

– Я не собираюсь пить. Двадцати ящиков коньяка, но не натурой, а деньгами.

Мысленно подсчитывая общую сумму, не задумываясь, протянул руку, – и Рита ее крепко пожала. Я не в силах был согнать с лица счастливую, почти идиотическую улыбку. Сколько же это по деньгам? Самая дешевая бутылка "Хеннесси", которую я видел в продаже, – 26 долларов. Так, так, сколько же получается на круг? Неплохо, очень неплохо. Бедная Рита, она стала жертвой собственной самоуверенности.

Ужин с президентом

В городе Талса штат Оклахома, – если тетка найдется, – мы не планировали задерживаться надолго, – максимум три-четыре дня, не больше. Добрались до гостиницы «Кроун плаза» (эту гостиницу выбрала Рита, уверенная, что это лучший отель города, – интуиция ее не подвела). После долгой поездки снова садиться за руль не хотелось, бросив вещи в номерах, мы заказали такси, назвали адрес и сполна насладились шикарными местными дорогами, – такие дороги даже в Америке нечасто встретишь.

Лиза жила в пригороде, мы добрались туда за полчала. По дороге я думал о том, что проведу время приятно и не без пользы: останусь жить в гостинице, – это недорого. Даже если Лиза будет уговаривать меня пожить в ее доме столько, сколько захочу, – откажусь. Зачем обременять своим присутствием чужого человека. А если соглашусь, мне не дадут спокойно поработать. Женские разговоры, болтовня без конца и края, – она отнимает слишком много времени, отвлекает.

Мы вышли из машины возле симпатичного домика в стиле ранчо, облицованного камнем, окна широкие, словно магазинные витрины, наверное, внутри всегда много солнца. На столбе почтовый ящик, лужайка недавно подстрижена, у крыльца цветущие кусты роз, поодаль – форзиция. Мы отпустили такси. Следующие пять минут стучали в дверь, – никто не открыл. Обошли дом сзади, и там подстриженная лужайка, вечнозеленые кустики, разросшаяся магнолия с большими восковыми листьями и запертая дверь. Присутствия человека незаметно.

– Так и знала, что никого не найдем, – голос Риты звучал тускло. – Сейчас к соседям схожу.

Рита вернулась грустная и сказала, что дней десять назад тетка вместе со своим молодым дружком уехала в неизвестном направлении, – когда вернется, – неизвестно. Траву подстригает Егор, пожилой русский эмигрант, он с теткой в хороших отношениях, наверняка знает, где она и когда вернется. Егор будет здесь завтра в девять утра, надо его перехватить. По телефону мы вызвали такси.

– Тут неподалеку, на этой стороне реки, дом Евгения Евтушенко, – сказал я, когда садились в машину. – Ну, если интересно, можно посмотреть. Он получил грант от местного университета, переехал сюда более двадцати лет назад.

– Что значит грант?

– Значит: живи, как хочешь, делай, что хочешь. А зарплата тебе идет. За то, что ты известный, талантливый, признанный, за заслуги перед поэзией. И вообще… Почему бы не дать грант талантливому человеку. Есть кое-какие обязанности перед университетом. Минимальные. Грант – это хорошие условия работы. Живи, твори, не думай о куске хлеба. И радуй людей стихами.

– А почему в России для Евтушенко не нашлось гранта? Ну, этого куска хлеба?

– Не знаю. У нас на добрые дела всегда денег не хватает, – так уж повелось. Он уезжал в начале 90-х. Ты не можешь помнить, что это было за время. Поэзии не стало… Тогда казалось, что она умерла навсегда. Все-таки поэзия выжила… После переезда он поклялся, что его теперешняя жена, американка, – будет последней женой. И, что интересно, слово сдержал.

– Значит, мачеха милее матери? Чужбина лучше родины?

– Получается, что так. Двадцать с лишним лет на одном месте – это же целая жизнь. А для поэта – целая вечность. После Москвы к этому климату, влажному и жаркому, особенно когда из Техаса дует горячий ветер, – привыкнуть очень трудно. Тем более немолодому человеку. Еще труднее после Москвы, где у Евтушенко было полгорода знакомых, погрузиться в эту тишину и безлюдье.

– Но ведь он как-то выдержал… Тут тихо, спокойно. Тишина располагает к поэзии.

– Есть на света места, где поэтам, особенно русским, селиться противопоказано. Одно из таких мест – Оклахома. По себе знаю: тишина поначалу приятна, но постепенно начинает действовать на нервы. Не представляю, как он это выдержал. И вообще… Русский поэт, который добровольно поселился в резервации индейцев… В том месте, куда со всей Америки краснокожих сгоняли силой, под ружейными дулами и штыками. Как-то все это странно, загадочно. Это именно то, что мы называем мистикой.

– Эмиграция, добровольная ссылка, тюрьма… Это как раз то, что нужно писателю или поэту. Опыт жизни, перемена мест… Ну, до тюрьмы, слава Богу, не дошло. Но при чем здесь индейская резервация?

– Позже объясню. Мне кажется, Евтушенко спасло то, что он не умел сидеть без работы. Ездил по университетам, выступал. Американцы писали, что он удивительно стихи читает. Будто поет. Если с такими интонациями, с таким чувством ритма можно читать телефонный справочник, – и аудитория будет плакать. Или подпевать.

Почему-то казалось, что Рита откажется взглянуть на дом Евтушенко, я был почти уверен, что она не поклонник именно этого поэта.

– Ой, это великолепно… Много-много лет назад, еще маленькой девочкой, я видела его дачу в Переделкино, даже внутри была. Обычный деревянный курятник с двускатной крышей. Холодный и сырой. За глухим высоким забором. А здесь, наверное, дворец?