Александр Золототрубов - Опальный адмирал

• Название: Опальный адмирал
• Автор: Александр Золототрубов
• Издательство: АСТ, Астрель, Транзиткнига
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-018455-7

О прославленном флотоводце, главнокомандующем Военно-морскими силами СССР, адмирале флота Николае Герасимовиче Кузнецове (1902–1974) рассказывает новый роман писателя-историка А. М. Золототрубова.

---

— Лед в Финском заливе, — пояснил Трибуц. — И мины нас тревожат. В ноябре рискнули послать на боевые позиции две лодки, и одна из них, «Л-2», капитан-лейтенанта Чебанова погибла. Подорвалась на мине. А случилось это у мыса Кери.

— Надо тралить фарватер, — сухо заметил нарком. — И тралить хорошо, а не просто пахать винтами море…

Ближе к вечеру нарком ВМФ провел совещание с работниками штаба флота, высказал критические замечания в их адрес.

— Я не скажу, товарищи, что вы плохо воюете. — Сдержанная улыбка чуть тронула лицо наркома. — Есть у вас и подвиги, и герои, но есть и серьезные пробелы. Не будь их, у вас меньше было бы потерь на море. Комфлот говорил мне о гибели подводной лодки Чебанова, но как мне известно, истек срок автономности еще двух лодок — «С-8» старшего лейтенанта Брауна и триста двадцать второй «щуки» капитана 3-го ранга Ермилова. Наверное, погибли и эти корабли. А где? Тайна покрыта мраком…

— Наверняка погибли на минах в Финском заливе, — подал голос начальник штаба флота.

— В конечном счете неважно, где погибли, главное — как и отчего, — продолжал Кузнецов. — И если уж говорить о командирах, то мне импонируют такие, как капитан-лейтенант Петров. Это же он у острова Хиума торпедировал немецкую подводную лодку. Чем не подвиг? Петров первым нанес по врагу удар и выиграл!..

Трибуц как должное воспринял критику наркома, хотя страсти бушевали в его душе. Кому приятно, когда тебя начальство «песочит»? Зато когда Кузнецов беседовал с генералом Кабановым, комфлот повеселел.

— Рассказывай, как эвакуировались с Ханко! — попросил нарком.

Герой Ханко, высокий и полный, с черными усами, был прям:

— Хлебнули мы лиха вдоволь, Николай Герасимович, если коротко. — Кабанов потрогал усы. — Дали фрицам по зубам, крепко дали, чтобы выветрился у них из памяти наш полуостров… А потом мы оказались в глубоком вражеском тылу, и нам пришлось уходить.

— Отступали с боями, — заметил Трибуц.

— Бились с фрицами без страха — это уж точно, — продолжал Кабанов. — Я вот беседую с вами, а перед глазами морской пехотинец, мой земляк. Его ранило в живот. Пока искали санитара, я нагнулся к раненому и спрашиваю: мол, больно? В ответ услышал: «Колет чуток, товарищ генерал, зато мы дали жару фрицам!» Сам едва дышит, но не о себе печется — о святом деле… У меня на глаза слезы навернулись. Такие ребята погибают!

— Ваш земляк умер?

— Часа через полтора. Перед смертью просил матери написать, чтоб сестренку поберегла… — Кабанов грустно вздохнул. — Война, она ничего не принимает на слово. Тут надо врага низвергнуть, а самому живым остаться.

— Вот-вот, врага одолеть, а самому живым остаться, — горячо подхватил нарком. — Моряки порой глупо ведут себя в бою, с показной лихостью. Идут на врага в полный рост, в тельняшках и бескозырках, даже каски не надевают. Это я видел под Москвой. Там их полегло немало… — Кузнецов помолчал, собираясь с мыслями. — Честь военного моряка у нас в особом почете, и ее надо утверждать боевыми делами! — Николай Герасимович повел цепким взглядом по лицам сидевших. — Что-то я не вижу Гордея Ивановича, где он?

Трибуц ответил, что Левченко был в море и сильно простыл.

— Я им доволен, умело руководит Ленинградской военно-морской базой.

— Строго с ним поступили, хотя Гордей Иванович делал в Крыму все что мог, но без достаточных сил и танков остановить врага был не в состоянии. Ты, Владимир Филиппович, поддержи его, не то как бы он духом не пал. — Нарком встал из-за стола. — Кажется, все собрались? Ну что, товарищи командиры, поговорим о том, как сражается флот, как усилить удары по врагу, чтобы хоть как-то ослабить натиск фашистов на Москву… — Кузнецов опять помолчал, и этой паузой воспользовался Трибуц.

— Николай Герасимович, неужели немцы возьмут столицу? Они согнали туда столько войск и танков, что возникла реальная опасность.

— Никак они не смогут ворваться в Москву, — возразил нарком. — Это я чувствую сердцем…

Николай Герасимович вернулся из Ленинграда глубокой ночью и уснул в кабинете. Галлер с трудом разбудил его.

— Что случилось? — Кузнецов протер глаза.

Галлер выпалил на одном дыхании:

— Наши войска пошли в наступление под Москвой!

— Наконец-то! Калининский фронт?

— Да, генерал Конев нанес удар в обход города Калинина на Ржев. Немцы драпают!

На другой день начали наступление войска Западного фронта под командованием Жукова и армии правого крыла Юго-Западного фронта маршала Тимошенко. На всех направлениях наши войска протаранили оборону врага и успешно продвигались вперед.

— Ну вот, Лев Михайлович, пришел и на нашу улицу праздник! — сказал нарком. Он подошел к карте, где красным кружочком Галлер обвел Севастополь. — Как бы там немцы не начали новые атаки. Знаешь, почему я об этом подумал?

— Так это же ясно, Николай Герасимович! — добродушно улыбнулся заместитель наркома ВМФ. — Гитлер наверняка попытается реабилитировать себя за поражение войск под Москвой. Шутка ли, Красная Армия разбила одиннадцать танковых, четыре моторизованные и двадцать три пехотные дивизии!..

Утром в Ставке Кузнецов встретил генерала армии Жукова. Георгий Константинович только что вышел из кабинета Верховного в Кремле, на его полном загорелом лице играла довольная улыбка.

— Ну что, моряк, свое дело под Москвой мы, сухопутчики, сделали, — веско произнес Жуков, чуть выпятив грудь. — Теперь очередь за военными моряками. Как Севастополь? Надо его держать!

— Будем стараться, — улыбнулся Кузнецов. — А вас, Георгий Константинович, сердечно поздравляю с блестящей победой.

— Ну-ну, благодарю, — усмехнулся Жуков. — Ты к Верховному?

— А что?

— Там у него заплечных дел мастер, держи уши топориком!

— Это кто же? — не понял Николай Герасимович.

Поскребышев куда-то отлучился, и им никто не мешал беседовать в приемной. И все же Георгий Константинович выглянул за дверь — нет ли там кого — и тихо, едва ли не шепотом сказал:

— Берия. Я слышал, что ты чуть не повздорил с Верховным, когда Лаврентий упрятал твоего заместителя адмирала Левченко за решетку. Это утка?

— Было такое, Георгий Константинович. Но все обошлось, адмирала сняли с должности заместителя наркома ВМФ и разжаловали до капитана 1-го ранга. Я отправил Левченко воевать в Ленинград.

— Уважаю тебя за это, моряк! — Жуков улыбнулся. — За своих подчиненных я тоже готов идти хоть в огонь, хоть в морскую воду!..

«Рогов говорил мне, что Жуков суровый, никого, кроме себя, не видит, — усмехнулся в душе Николай Герасимович. — А он простой мужик, может быть, талантливее других в военном деле».

Вошел он в кабинет, как всегда, неспешно. В эту минуту Сталин прощался с Берия, а ему кивнул на стул:

— Садитесь, пожалуйста, у меня к вам есть вопросы по Севастополю…

Манштейн отдал своим войсками приказ наступать. Он получил от Гитлера директиву, в которой тот потребовал «с усиленной энергией бороться за овладение Севастополем, с тем чтобы освободить резервы и перебросить их из Крыма для группы армий «Юг»». Но было бы странным думать, что наша разведка не знала о замыслах фюрера, а коль знала, то в курсе было и командование Красной Армии, в том числе и нарком ВМФ. Он, однако, считал, что если в Крым не будут направлены новые войска, морякам-черноморцам трудно будет отстоять город, хотя их оборона пока крепка. Эту мысль он высказал начальнику Генштаба, когда зашла речь о высадке десантов в Керчи и Феодосии. Хотя Ставка во второй половине ноября и подчинила себе Севастопольский оборонительный район, она, как считал Кузнецов, все еще не решила в полной мере вопросы снабжения гарнизона всем необходимым. Его обнадежило заявление Шапошникова о том, что на днях Ставка примет ряд мер для укрепления обороны города.

— Так что, голубчик, готовьте корабли, чтобы посадить на них все войска десантников и боевую технику, — предупредил наркома ВМФ начальник Генштаба.

И точно, 5 декабря в Севастополь было доставлено восемь маршевых рот и батальон морской пехоты, а позже — стрелковая дивизия. Более 43 тысяч человек!

— В доставке пополнения в Севастополь были какие-либо срывы или задержки? — спросил Кузнецов адмирала Галлера.

— Нет, товарищ нарком, все на удивление прошло без сучка, без задоринки.

— Ну, добро, а я переживал, особенно после того как переговорил с Жуковым в Ставке. Поздравил его с разгромом немцев под Москвой, а он мне вопрос: мол, твои моряки смогут удержать Севастополь? Ответил ему: «Будем стараться». А что я мог еще сказать? Теперь нам бы не ударить в грязь лицом. Жаль, что нельзя послать в Севастополь крупные корабли: своим артогнем они бы оказали существенную помощь защитникам города, — вздохнул нарком.