Геннадий Бандиленко - История Индонезии Часть 1

• Название: История Индонезии Часть 1
• Автор: Геннадий Бандиленко
• Издательство: Издательство Московского университета
• Жанр: История
• Год: 1992
• ISBN: 5-211-02202-5(4.1); 5-211-02172-X

В учебнике освещается история самой крупной страны Юго-Восточной Азии с древних времен по начало XX в.

В разделе древней и средневековой истории внимание сосредоточено на проблемах складывания феодальных отношений; прослежены этапы развития государств на территории современной Индонезии, их политическая история, внешние связи, идеология и культура. В разделах нового периода рассматриваются социально-экономическое и политическое развитие страны в условиях колонизации; национально-освободительное движение, государственное устройство, законодательство, партийная система, идеология и т. д.

Для студентов востоковедных факультетов университетов.

Учебное издание

---

Хозяйство яванской соседской общины было по преимуществу натуральным, уровень производительных сил — низким. Главной сельскохозяйственной культурой был поливной или суходольный рис. В долинах существовала система искусственной ирригации, в холмистых и горных районах — террасированное водопользование (рисовые чеки). Орудия производства оставались примитивными: мотыга, грубая деревянная борона и соха, сажальный кол. Тягловой силой были буйволы. Второй по степени важности отраслью хозяйства было рыболовство: на море, реках и озерах и на заливаемых водой рисовых чеках. Животноводство было распространено слабо из-за недостатка выпасов.

Низкий уровень производительных сил яванской десы обусловил необходимость кооперирования трудовых усилий. Часть общинников поочередно работала в пользу государства (керджа роди), феодаласобственника земли или представителя общинной верхушки (керджа панчен), а также была занята на общественных работах в общине (строительство ирригационной сети, внутренних дорог — керджа деса). Большая же часть крестьян поочередно обрабатывала земельные участки общинников, действуя сообща. Взаимопомощь (готонг-ройонг) как при общественных или барщинных работах, так и при возделывании индивидуального участка собрата по общине была, по адату, естественной и непреложной нормой жизни. Уклонение от нее влекло всеобщее осуждение и суровое наказание.

Деса управлялась старостой[58] и несколькими его помощниками: заместителем, священнослужителем (лебэй), который обычно был также и школьным учителем, писарем (чарик) и несколькими другими. Все они, как правило, происходили из зажиточных гоголов и были членами общинного совета. По адату, старосты общин должны были избираться собранием гоголов-мужчин на срок от одного до трех лет, обычно из числа ближайших потомков основателя общины. Однако в рассматриваемый период ОИК, а затем голландскому государству удалось превратить старосту в низовую ячейку колониальной администрации. Староста, как отмечает голландский экономист Д. X. Бюргер, не являлся более органом общины, а стал агентом крупных феодалов (а на голландских землях — колонизаторов. — В. Ц.). Этому обстоятельству способствовала, во-первых, постепенная утрата выборности лураха. Теперь он «рекомендовался» общине колониальными чиновниками. Это предрешало его «избрание» общиной. Часто его должность становилась наследственной. Во-вторых, укреплению позиций старосты способствовал отмечаемый наблюдателями психологический климат в общине: положение старосты на Центральной и Восточной Яве, отмечает тот же Бюргер, походило на положение монарха. Действительно, лурах вершил практически всеми делами в десе. Он распределял повинности, организовывал сбор налогов, руководил постройкой общественных сооружений. Практически он решал вопрос о приеме в общину новых членов или исключении старых. Касса общины и «рисовый банк» (лумбунг) находились под полным его контролем. Староста следил за соблюдением общественного порядка. С 1878 г. колониальными властями он был наделен еще и полицейскими функциями в пределах своей десы.

Лурах, как и все члены общинного совета, был освобожден од любых повинностей в пользу как десы, так и колониальных властей (или султанов). Напротив, он получал около 8% от совокупности собранных с десы налогов, взыскивал с общинников разнообразные поборы (обычно в натуральной форме). Но главное, ему отводился «служебный участок земли» (танах бенгкок), как правило, из наиболее плодородных общинных земель и возделываемый трудом общинников. Помимо этого на приусадебном участке и в домашнем хозяйстве лураха работало ежедневно до 6 слуг (панчен), обычно из числа неполноправных общинников. Аналогичные привилегии, хотя и в меньшем объеме, предоставлялись представителям общинной верхушки. Иногда общая совокупность «служебных земель» общинной элиты превышала половину земель десы. Хотя важнейшие решения, в том числе регулирующие отношения с колонизаторами, по-прежнему принимались в рассматриваемый период на общинных сходах (где правом голоса пользовались лишь два верхних слоя общинников), эти собрания стали проводиться значительно реже (раз в 1—2 года), а их решения, по существу, предопределялись общинной верхушкой.

С завершением земледельческого освоения пригодных территорий и возрастанием давления народонаселения на имеющиеся площади новым членам общины, особенно пришельцам со стороны, все труднее становилось получить земельный надел и стать полноправными общинниками. Их полукрепостное состояние затягивалось, бремя эксплуатации возрастало. Начались случаи отходничества и бегства угнетаемых неполноправных общинников. Но переход в другую общину не улучшал, а ухудшал положение крестьянина. Вдобавок, верхушка прежней общины стремилась пресекать случаи эскапизма: при существовавшей в десе круговой поруке и системе пообщинного (а не индивидуального) налогообложения с уходом или бегством члена общины выполнявшиеся им повинности автоматически перекладывались на остальных общинников. Не вызывает удивления поэтому, что голландские власти в подобных условиях не только старались приостановить распад общины, но даже реанимировали ее там, где она разлагалась. Как отмечал историк фан ден Берг, успех голландской колониальной системы на Яве и Мадуре всегда опирался на два основных принципа: управлять через общинных старост и сохранять общину как корпорацию. Вместе с тем ввиду относительной немногочисленности аппарата управления ОИК и быстрого расширения захватываемых ею территорий Явы в рассматриваемый период колонизаторы, разумеется, еще не могли вступить в прямой контакт со старостами общин. Влияние Запада, пишет Бюргер, примерно с 1600 г. сводилось к контактам с князьями, с 1750 до 1800 г. выражалось в связях с бупати, к середине XIX в. стало проникать до уровня общинных старост и лишь примерно к 1900-му году дошло до деревенских масс.

Обмен между общинами на протяжении XVIII в. был еще развит слабо. Продукты сельскохозяйственного производства (рис, корнеплоды, скот) при низком уровне производства и высокой ренте-налоге и других поборах потреблялись преимущественно внутри общин или откладывались (рис) в семенной фонд и резерв на случай неурожая. На базары (существовавшие на Яве к началу XIX в. повсеместно, кроме Приангана) поступали лишь незначительные излишки продукта, причем осуществлялся и прямой товарообмен (рыба и продукты моря из прибрежных зон — на сельскохозяйственные продукты глубинных районов; соль — на лесопродукты собирателей и т. п.). В тех редких случаях, когда община или ее часть специализировалась на производстве каких-либо ремесленных (например, железоскобяных) изделий, в сферу обмена вовлекались и они. Высокое налоговое обложение базаров голландским государством, крайне плохие пути сообщения — все это затрудняло развитие товарооборота.

Денежное обращение, отношения найма рабочей силы внутри большинства общин практически не существовали. С ними были знакомы лишь представители общин, расположенных близко от крупных населенных пунктов. Напротив, торговля колонизаторов (ОИК и ее отдельных чиновников), местных феодальных князей и бупати (начальников районов), богатых китайских дельцов в рассматриваемый период уже приобрела денежный характер, как и другие операции этих слоев населения: возмещение арендной платы, вознаграждение «подарками» (взятки), выплата откупов китайцами и т. п. То же относится к отношениям найма: на первые создающиеся сахарные плантации и заводы вокруг Батавии привлекались, в частности, наемные китайские рабочие, прибывавшие ежегодно из Амоя (Южный Китай) в количестве 1200— 1300 человек.

Феодальное право султана (или ОИК) на общину могло отчуждаться ими третьему лицу. Чаще всего это был китаец-откупщик, заблаговременно выплативший все сборы, причитающиеся суверену за 2— 3 года вперед, за право на все повинности, пошлины. Такую своеобразную аренду новый хозяин обычно сочетал с ростовщичеством. Несмотря на это, по оценкам ряда голландских экономистов, благодаря четкой организации сверху внутриобщинного разделения труда и устранению многослойности эксплуататоров уровень жизни общинников в таких деревнях был нередко выше, чем в общинах, напрямую эксплуатируемых ОИК с ее своекорыстными чиновниками или иерархией местных феодалов. Таким образом, если бупати сдавал общину в откуп китайскому богатею, то между последним и яванским феодальным чиновником складывались контрактные, в сущности, буржуазные связи, но между китайским откупщиком и общиной сохранялись отношения феодального суверена и подданного.

Правовые отношения внутри яванской общины строились в основном на базе адата (обычного права). Адат регулировал производственные и социальные отношения в общине: переделы земли, распределение воды, перераспределение повинностей между общинниками, нормы управления общиной; он был своего рода сводом гражданских и уголовных законов, хотя и неписаных. С распространением в Индонезии ислама последний в возрастающей степени стал оказывать воздействие на идеологическую, в том числе правовую, жизнь общины. Многие нормы шариата, мусульманского права, близкие или совпадающие с установлениями адата, были легко адаптированы населением; другие, расходившиеся с ними, приживались с трудом. Шариат в значительной степени вытеснил нормы адата из прежде регулировавшейся им сферы семейно-брачных отношений. Что касается догматики, философии и этики ислама, то на Центральной и Восточной Яве они не смогли вытеснить у большинства населения исконные анимистические и индуистские представления и ценности прошлого и вступили с ними в своеобразный симбиоз с разным соотношением составляющих у различных слоев населения.