Геннадий Бандиленко - История Индонезии Часть 1

• Название: История Индонезии Часть 1
• Автор: Геннадий Бандиленко
• Издательство: Издательство Московского университета
• Жанр: История
• Год: 1992
• ISBN: 5-211-02202-5(4.1); 5-211-02172-X

В учебнике освещается история самой крупной страны Юго-Восточной Азии с древних времен по начало XX в.

В разделе древней и средневековой истории внимание сосредоточено на проблемах складывания феодальных отношений; прослежены этапы развития государств на территории современной Индонезии, их политическая история, внешние связи, идеология и культура. В разделах нового периода рассматриваются социально-экономическое и политическое развитие страны в условиях колонизации; национально-освободительное движение, государственное устройство, законодательство, партийная система, идеология и т. д.

Для студентов востоковедных факультетов университетов.

Учебное издание

---

Распространенное в современной Индонезии представление о 350-летнем периоде господства Голландии в Нусантаре не выдерживает критики. На большинстве островов — Суматре, Калимантане, Нусатенггаре и Сулавеси (кроме Макассара) — присутствие европейских анклавов до середины — конца XIX в. едва ли оказывало существенное воздействие на традиционный образ жизни населения; на Яве, в зоне прямого управления ОИК, серьезное воздействие европейцев на социально-экономическую жизнь местного общества проявилось лишь в конце XVIII — начале XIX в. Только на Молукках вмешательство Компании действительно проявилось с самого начала XVII в. и вызвало феномен исторического регресса: ОИК насаждала в местном феодальном обществе фактически рабские формы производственных отношений. Эта компания, как подчеркивалось, пустила в ход весь существующий аппарат деспотизма для того, чтобы выжать из населения последний грош поборами и заставить его работать до полного истощения, сочетая в своей деятельности все практическое искусство политика со всем монополистическим эгоизмом купца.

Однако на других территориях Ост-Индская Компания способствовала процессу феодализации традиционных структур, прежде всего там, где феодализм только еще складывался. На Яве, где он уже существовал, Компания, подобно сусухунанам, ввела на территориях прямого управления государственно-крепостническую систему эксплуатации[54]. Разумеется, кроме оброка, голландцы требовали от населения также несения государственной барщины (керджа роди) и безвозмездного обслуживания своих чиновников (керджа панчен), отнюдь не освобождая его при этом от аналогичных повинностей в пользу собственных феодалов — прияи, которые, бюрократизируясь, становились одновременно агентами фиска ОИК. В результате тяжесть феодального бремени удваивалась. Это вызывало бегство крестьян, рост их выступлений, квалифицируемых как «аграрный бандитизм», «пиратство» и т. п. В итоге подвергались запустению и обезлюдению целые провинции, происходило разрушение производительных сил.

Немногим лучше было положение дел в княжествах Явы, где вследствие разорительных леференсий Компании феодальная эксплуатация непосредственного производителя также резко усилилась.

Другим ярким примером феодализации было введение категории «Частных земель» вокруг Батавии и других крупнейших городов. Дабы пополнить опустевшую казну, генерал-губернатор фан Имхофф впервые приступил к распродаже в полную собственность земель в окрестностях столицы «нетуземным подданным», т. е. голландцам и богатым хуацяо. Вместе с землями собственник получал феодальное право на труд сидевших на них крестьян-общинников. Доходы от контингентов и леференсий, прямых и косвенных налогов, словом, от прямой феодальной эксплуатации, а также от огромных контрибуций, которыми облагались побежденные княжества, а также крупные судебные штрафы, — все эта в совокупности уже в середине XVIII в. далеко превосходило торговые прибыли ОИК.

Уже подчеркивалась ответственность Компании за умерщвление местных промыслов и оживленной морской торговли Пасисира. Роль яванцев, слывших прежде искусными ремесленниками и мореходами, опытными купцами, была сведена исключительно к земледелию: производству риса и экспортных культур. Зарождение торгово-буржуазного сословия из коренного населения было пресечено. Но поскольку посреднические функции, внутренняя торговля были необходимы и поле их применения неуклонно расширялось, голландцы, будучи не в состоянии обеспечивать все это собственными силами, переуступили их богатым местным хуацяо. Они также нередко арендовали земли Компании или феодальных князей под выращивание немонополизированных культур, занимались ростовщичеством, откупом сбора налогов и пошлин. Совокупность этих факторов лишь формировала инонациональную имущую прослойку между «верховным коллективным феодалом» (ОИК) и народом и вело не столько к развитию зачатков капиталистических отношений, сколько, в лучшем случае, к первоначальному накоплению капитала; частная инициатива китайцев также была крайне затруднена. С другой стороны, открывшиеся в XVIII в. горнорудные промыслы (добыча золота и алмазов на Калимантане, олова на островах Банка и Белитунг) осуществлялись китайцами-трудящимися, формировавшими свои клановые «бригады» — конгси (гуньсы). Разделение труда подталкивало развитие обмена (закупки китайскими конгси продовольствия, одежды и т. п.).

Учитывая все эти обстоятельства, приходится констатировать, что, разрушая производительные силы индонезийского общества, нарушая нормальное течение его развития, ОИК, детище торгового капитализма Нидерландов, способствовала развитию в Индонезии не капиталистических отношений, а закреплению и распространению феодализма.

Политические итоги двухвековой деятельности Компании драматичны. С конкуренцией западных соперников было, по крайней мере на время, покончено. К концу XVIII в. ОИК превратилась в огромную территориальную державу с большим числом государств-вассалов, в распрях между которыми ОИК выступала — не без выгоды для себя — в излюбленной роли третейского судьи. (Только Аче, Банджар, Бали и небольшое число других княжеств сумели сохранить свою независимость). Отныне перемены стали необратимыми, а политическое объединение хотя бы Явы (не говоря уже о всем архипелаге) — невозможным. Десятитысячная голландская община, используя междоусобицы местных властителей, привлекая в свои войска наемных солдат, принадлежащих к местным народностям, превратилась в доминирующую военно-политическую силу Нусантары XVIII в.

Вместе с тем как форма колониальной власти ОИК изжила себя. Колоссальные расходы, связанные с территориальными захватами, устаревшие методы хозяйствования, перенапряжение сил Компании, прогрессирующая деградация ее аппарата — все это властно поставило в повестку дня переход Индонезии под прямое государственное управление метрополии.

СЕЛЬСКАЯ (СОСЕДСКАЯ) ОБЩИНА НА ЯВЕ В XVII—XVIII вв. КАК ФОРМА СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ

Соседская земледельческая община в Индонезии (деса, вануа) оставалась базовой ячейкой социально-экономической структуры. Наиболее развитые формы она приобрела и скорее всего подверглась разложению (с XIX в.), естественно, на самом развитом острове Нусантары — Яве. Ход ее развития в общих чертах воспроизводился в дальнейшем и другими народами Нусантары.

Государство в лице монарха обладало, как уже упоминалось, правом верховного собственника всех земель и водных источников княжества или султаната. Это право в дальнейшем узурпировали сначала ОИК, затем голландское государство. В яванских княжествах Суракарта и Джокьякарта верховными собственниками соответственно являлись сусухунан и султан. Частной земельной собственности не существовало[55]; земля находилась в держании и пользовании сельских общин, за что последние уплачивали суверену от 1/5 до 1/3 производимой сельскохозяйственной продукции (продуктовая рента) и несли ряд трудовых повинностей (строительство дорог, крепостей, ирригационных сооружений и т. п.) в пользу государства (отработочная рента или керджа роди), в среднем 50 или более дней в году.

Земля десы подразделялась на заливные поля (савах), суходольные (неорошаемые) участки (тегал), а также выгоны, сады, рыбные пруды и т. д. Первые две категории подвергались систематическим переделам между общинниками (раз в 1—5 лет). Остальными землями община владела коллективно. Полноправные общинники, как правило, располагали также домом и приусадебным участком, составлявшими семейную собственность. В коллективной собственности общины находились также дом общинного совета (балэй веса), мечеть (месджид) или молельный дом (ланггар или таджук), загоны для скота, общинный «рисовый банк» (зернохранилище), иногда — ремесленные мастерские.

Территориально сельская община обычно представляла собой крупную деревню (которая называлась также деса или краджаан) или совокупность нескольких малых деревень (дусун). Ее население обычно составляло 500—1000 человек, а территория — несколько сот гектаров.

В XVII—XVIII вв. социальная структура общины уже была существенно дифференцированной. Условно жителей десы можно разделить на 4 слоя. Верхний слой составляла деревенская верхушка: староста, члены общинного совета, духовенство. Второй слой образовывали полноправные общинники (гогол, или баку). Представители двух этих первых групп обычно были потомками первозасельников, основателей общины. Третий слой, располагая, как и второй, правами на приусадебный участок и жилище, не имел, однако, прав на земельный надел, что ставило его в зависимое положение в общине. Его представителей именовали «полугоголами» (стенгах гогол). Это были обычно молодые холостяки, пришлые крестьяне, отработавшие значительный срок в данной общине. Наконец, представители четвертого, низшего, слоя не имели даже дома. Их именовали «каум менумпанг», то есть «приживалы». Эту группу составляли пришлые, недавно вступившие в общину, а также нарушители адата[56] и военнопленные. Они были полукрепостными и выполняли обычно функции домашней прислуги в домах представителей высших слоев общины. Любопытно, что профессиональные общинные ремесленники (кузнецы, гончары, шорники) также считались неполноценными членами коллектива и относились к этой четвертой категории общинников[57]. Оплату ремесленники получали долей урожая.