Слава Бродский - Страницы Миллбурнского клуба, 1

• Название: Страницы Миллбурнского клуба, 1
• Автор: Слава Бродский
• Издательство: Manhattan Academia
• Жанр: Прочая старинная литература
• Год: 2011
• ISBN: 9781936581108

---

Пародии разных лет

И это все в меня запало,

И лишь потом во мне очнулось…

         Давид Самойлов

Как объяснить, что я прикипел к юмористическим стихам, пародии, юмору? С детства пытался искать и покупать все, что было интересно и доступно в этом жанре. До сих пор помню кое-что опубликованное. Например, эпиграмма С.Васильева на Г.Рыклина (кто его вспомнит нынче?)

– Ну, как вам Рыклин? – Что ж, читаем.

– Смеетесь после? – После – да.

Мы после Рыклина за чаем

Читаем Чехова всегда…

Этой пародии, по-моему, лет 60.

Помню пародии (и нецензурные тоже) Архангельского, Игина, Васильева, на известных советских писателей и поэтов. Виссарион Саянов, автор романа «Небо и земля» – слышали о таком? Теперь о нем сохранилось только:

– Видел я Саянова –

Трезвого, не пьяного.

– Трезвого, не пьяного –

Значит, не Саянова.

Я коллекционировал и читал все, что попадалось, запоминал и перечитывал. Ну и конечно, – современников: Иртеньева, Филатова, Гафта, Губермана и самого любимого – остроумнейшего Александра Александровича Иванова.

Лет эдак 55 назад меня попросили выступить на школьном концерте – «почитать какой-нибудь юмор» (просьба учительницы литературы). Я прочитал пародии – как бы написали советские поэты вариации на стихи Пушкина «Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила…» До сих пор пытаюсь вспомнить, кто написал… Но некоторые строки помню и сегодня. На Михалкова, к примеру:

Не знаю, для чего однажды Марь Иванна

с кувшином за водой на речку побрела,

но по пути ей встретилась скала,

что все-таки довольно странно…

Я, каюсь, первую строчку впоследствии украл:

Однажды как-то раз поутру Марь Иванна

пошла на улицу Желябова в ОВИР…

 Мой первый стишок, опубликованный «Новым Русским Словом», был не пародией, а довольно сердитой реакцией на «Стихи о советском паспорте» Маяковского, надоевшие нам со школы. Мы уезжали в эмиграцию не с паспортом, а паршивенькой зеленой бумажкой, которая называлась «Виза». И вот эти «Стихи о советской визе» и подтолкнули меня на более ироничное, что ли, стихоплетство. Там были строки, которыми я, честно говоря, горжусь:

Что делать поэту?

Достать из штанин

Похабный клочок

из ОВИРа?

Кто ты теперь?

ССР гражданин?

Или скиталец по миру?

Крыл ты Шаляпина. Ленина

– чтил.

Сталину слал комплименты.

Что кроме паспорта

получил?

Какие снял дивиденды?

Паспорт – в штанах, а стрелял в висок.

Наверно, подпил

в прострации

А может, пулею пересек

Первый рубеж

эмиграции?

Славят поэтов.

Читают. Чтут.

Памятники даже ставят.

В России всегда пьедесталы

куют,

Когда до конца затравят.

 Первые пародийные опусы я отправил, естественно, в «Новое Русское Слово», где тогда печатался. Первая пародия попала в руки Инны Богачинской. Она открывала редакционную почту на правах секретарши Якова Моисеевича Седых, главного редактора. Ну откуда я мог знать, что пародия на ее стихи попадет первым делом в ее же руки:

Озадачен декабрь, озадачен.

Снег озябшую тайну несет.

Разгадайте, что все это значит,

Иль хотя бы частично, не все…

А я только что прочел тоненькую книжечку пародий Александра Иванова. И мне захотелось попробовать себя в этом жанре…

Озадачен декабрь, озадачен.

Дал задачу мне до февраля.

Догадалась я: снег – это значит

Н2О, только ниже нуля.

Озабочен апрель, озабочен,

Сколько тайны в воде дождевой!

Напишу я стихи, между прочим,

Разведенные талой водой,

В октябре есть свои секреты –

В мокром дождике тайный след.

Как загадочен мир поэта!

Для читателя ж тайны нет.

Вот и август меня беспокоит,

В жарком месяце – капли беды…

Целый год я сумею построить

На фундаменте чистой воды!

Почему-то Инна обиделась и эти строки никому не показала, но мы впоследствии познакомились и подружились семьями. Она оказалась очаровательной женщиной и талантливой поэтессой. А вот милейшая Евгения Димер на пародию не обиделась и даже подарила мне книжечку своих стихов. Хотя этих ее строк в книжке не было:

Мне страшна автобанная даль,

И молюсь я в отчаяньи Богу,

И тебя провожаю в дорогу

На широкий и гладкий асфальт,

Где со всех незаметно сторон

Смерть настойчиво к каждому лезет.

Там удары и скрежет железа.

Провожаю тебя, как на фронт….

Автострасти-автомордасти

Страшен мне автобанный разгул,

Скрип и скрежет хайвейных экзитов.

В смертный узел движение слито,

Запах смерти на трассе задул.

В «додже» ты словно воин в бою.

Ты глядишь сквозь стекло, как из ДЗОТА.

Из кювета стреляли в «тойоту»…

Дезертир бросил «хонду» свою.

Нажимай посильнее на газ!

«Форду» времени нет для атаки.

Настигают гигантские траки!

«Понтиак» метит врезаться в нас!

Это битва! Сражение! Бой!

Все что движется – может разбиться!

Никуда от хайвея не скрыться…

Если ж стукнут, примчусь за тобой!

Стекла я перебью молотком,

Проколю шепелявые шины.

Подорву под откосом машину

И пойдем по хайвеям пешком!

Надо сказать, Андрей Седых, к которому я зашел поговорить о любимом жанре и подарить только что вышедшую книжечку, меня несколько огорошил: «Пародии надо делать на известных поэтов». Сам он ни строчки не прочитал и, как впоследствии выяснилось, давал все приходящее и приносимое в редакцию супруге. Ей понравилось? Можно печатать…

Современных поэтов Седых не знал и не печатал. Вот хорошенькая Инна – рядом, она своя. Да еще кое-какие старые приятели-эмигранты. А я как бы из новых. Впрочем, печатали изредка…

Уже через пару недель после приезда Сергея Довлатова я встретил его в клубе русских писателей Нью-Йорка. Мы жили неподалеку друг от друга, виделись часто. И когда под редакцией Довлатова стал выходить «Новый Американец», – тут меня стали печатать часто. Зато «Новое Русское Слово» авторам «Нового Американца » указало на дверь – конкурентов Адрей Седых невзлюбил. О поэте Семене Ботвиннике остроумно и ядовито написал сам Довлатов в своей первой книжечке «Соло на ундервуде». Обязательно найдите и прочитайте. А моя реакция вылилась, естественно, в пародию на стихи С. Ботвинника («Прибрежный лес»):

Прибрежный лес унять не может дрожи.

Волна у черных плещется камней.

Не стану я ни крепче, ни моложе,

Не стану я ни зорче, ни умней.

 

В огороде бузина...

Трещит в кустах болтливая сорока,

А у киоска с пивом сохнет клен.

Глупеем мы от возраста и срока.

Рука не пишет, разум притуплен.

Как трудно с поэтическим народом!

Да и читатель, видно, не дорос.

Вот бузина растет за огородом.

А дядька в Киеве. Почем теперь овес?

Пошли 80-е годы. Стали приезжать толпами новые эмигранты. И тут мне уже было не остановиться. Я стал кропать пародии одну за другой.

Живя в России, мы пользовались (за редким исключением!) общественным транспортом. И вот сел в трамвай довольно известный поэт Игорь Шаферан. По-видимому, в первый раз. Иначе не написал бы той чепухи, которая меня лично развеселила:

Люблю я тесноту и шум

Везущего к восьми трамвая.

Ни ярких шляп, ни жарких шуб

В трамвае этом не бывает…

Помните эту замечательную фразу?

Эй, ты, в шляпе! Выходишь?

Все есть: трамвай, рабочий класс.

Завод. Сто граммов оптимизма.

И вот уже готов рассказ

По правилам соцреализма.

Я помню тот трамвай. С утра

Бока намнут на поворотах.

Чуть подтолкнешь кого слегка –

И заведут с пол-оборота:

Еще в очках! Куды ты прешь?

А он в такси привык, холера!

Интеллигентов развелось!

Небось еврей, из инженеров...

Людской поток угрюм и хмур.

И лишь поэт от счастья тает!

Он прикоснулся поутру

К рабочим ватникам в трамвае!

 Я себя причисляю к многомиллионному сонму футбольных болельщиков уже лет 65. Сам играл, и судил, и даже тренировал детишек здесь, в Америке! Всю жизнь мечтал увидеть чемпионат мира – и ведь увидел. В 1986 году был в Мексике, на финальных играх. Видел в деле легендарного Марадону, потрясающего Платини.

И как же было пройти мимо вот этих стихов Григория Поженяна:

Не паситесь в офсайде

В тени у чужого крыльца.

Старых жен не бросайте.

Несите свой крест до конца.

Он же («Песня о друге»):

Уйду с дороги, таков закон.

Третий должен уйти.

Кое-что о футболе или уйди с поля

Не надо пастись в офсайде

В тени у чужих ворот.

Пишите. Или играйте.

Жена пусть в запасе ждет.

Мяч, то есть крест, несите.

И если открыли счет, –

Любимой гол посвятите.

Жена пущай подождет.

Строчку, как мяч, подрезал...

Что-то читатель притих...

Я с углового врезал