Иван Фирсов - Лазарев. И Антарктида, и Наварин

• Название: Лазарев. И Антарктида, и Наварин
• Автор: Иван Фирсов
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-7632-0690-8

Роман современного российского писателя И. И. Фирсова повествует о знаменитом русском флотоводце Михаиле Петровиче Лазареве, его трех кругосветных путешествиях, принесших России важные открытия, его боевых подвигах.

---

Трагичной оказалась судьба парохода «Язон». Вначале он развел пары и хотел выйти в море, но стихия оказалась сильней. Пароход залило водой и бросило на отмель в двадцати саженях от берега. Команда сгрудилась около мачты и всю ночь напролет держалась за ванты. Перед рассветом на берег чудом выбросило одного матроса. Один за другим теряли силы люди. Очередной вал отрывал их от вант и бросал одного за другим в пучину. С берега пускали ракеты с концами, но их относило в сторону на полпути. Матрос Янунов уступил свое место на грот-мачте офицеру, спустился вниз, волны тут же подхватили его и выбросили на берег целым и невредимым. Наконец утром унтер-офицер Качапин схватил в зубы конец веревки, прыгнул в воду и чудом выплыл. По этому концу спаслось несколько человек. На пароходе остались трое — командир, старший офицер и матрос. Командир, капитан-лейтенант Хомутов, едва держался за ванты. Старший офицер лейтенант Данков, который был хорошим пловцом, усадил его вместе с матросом в шлюпку и столкнул в воду. На берегу их приняли, и командир с благодарностью посмотрел на Данкова. Лейтенант отпустил ванты, прыгнул, и вдруг его ноги зацепились за балясину вант. Волна перекрутила Данкова, и он повис вниз головой. Видимо, силы иссякли, и сколько он ни пытался, не смог подняться. А набегавшие волны методично мотали его из стороны в сторону и колотили туловищем и головой о мачту… К вечеру, когда море несколько угомонилось, его безжизненное тело сняли и перенесли на берег. Трех офицеров и сорок матросов похоронили в лагере с воинскими почестями…

Коварный шторм не ограничился рейдом Туапсе. На рейде Сочи в тот же день выбросило на берег занятый горцами фрегат «Варна», корвет «Месемврия» и семь купеческих судов. Экипажу корвета с командиром удалось спастись и пробиться к своим. Старший офицер корвета, лейтенант Зорин, остался спасать больных матросов. Его схватили черкесы и увели в горы. Из команды фрегата погибло в волнах прибоя и от шашек неприятеля больше тридцати человек.

На всех кораблях флота отслужили панихиду по погибшим.

Лазарев и раньше предупреждал командиров, а теперь подробно еще раз объяснил им на примере крушения кораблей: как быстро изменяются погодные условия у Кавказского побережья, каковы признаки шторма, течения у берегов. Какие меры предпринимать в разных случаях, не задерживаясь ни на один час без надобности на открытых рейдах, и приказал: «Командиры судов во время стоянки их на якоре, заметив идущую в море зыбь, как верный признак крепкого ветра, обязываются немедленно вступить под паруса и удалиться от берега…»

Следующей весной Лазарев повел эскадру с десантом на рейд Субаши. Поздним вечером 2 мая корабли отдали якоря на рейде неподалеку от устья речки Шахе. Весь переход на «Силистрии» за Лазаревым по пятам ходил Айвазовский, упрашивая разрешить ему идти в десант с первым броском.

— Я уже обстрелянный, — то и дело повторял художник. Упросил-таки адмирала.

Настала ночь, и весь берег и предгорья унизались огнями. К Субаши стеклись около тысячи горцев, каким-то образом оповещенные о прибытии эскадры.

С рассветом на равнине под вековыми деревьями сотни черкесов стояли на коленях, совершая утреннюю молитву. Мулла в белой чалме то и дело воздевал руки к небу. Все предвещало их решимость сражаться до конца.

И все-таки грохот канонады сотен корабельных пушек частично нарушил их намерения. Картечь и ядра, посыпавшиеся в окопы черкесов, сделали свое дело. Когда первый отряд высадился на берег, из прибрежного кустарника с гиканьем, стреляя на ходу, выскочили сотни мюридов, но морской батальон встретил их в штыки. В это же время на левом фланге, из оврага у речки, вдруг стремглав вынеслась лавина в сотню-другую черкесов с шашками наперевес. И тут помогли барказы капитана 2-го ранга Корнилова с орудиями на баке. Барказы мгновенно повернули, дали картечный залп по взъяренной сотне и только этим спасли десант. Егеря и казаки развернулись и фронтом навалились на противника. Бой за плацдарм затянулся, но в конце концов черкесы отступили в горы.

За неделю до высадки десанта генерал Раевский заметил в своем журнале, что прибытие Лазарева «поселило общую радость, он всегда с отеческим попечением доставлял нам всевозможные пособия, распоряжения г. генерал-адъютанта Лазарева при высадках десанта давно уже поселили общую и неограниченную доверенность в войске. От сих распоряжений зависит полный успех десанта».

Десант удался, и Раевский опять нахваливал, и, видимо, по заслугам, — Корнилова, Путятина, Метлина, Панфилова.

Ураганы и штормы не остановили моряков. В эту и следующую кампанию флот успешно провел восемь десантных операций, высадил десятки тысяч войск на Кавказское побережье. По всей береговой линии образовалась непрерывная цепочка фортов и укреплений от Цемеса до Гагр — Новороссийск, Геленджик, Новотроицкое, неподалеку от мыса Чуговкопас, Михайловское у речки Шапсухо, Вельяминовское у речки Туапсе, Лазаревское у речки Псезуапе, Головинский в долине Субаши, Навагинское у реки Сочи, Святого Духа у Адлера. Они опоясали побережье, но в любой цепи могут быть и слабые звенья. Горцы, конечно, не смирились с инородными образованиями на своих исконных землях. Началось противоборство, подобное многолетней схватке в горах Дагестана и Чечни.

Да и сама природа в новых местах не благоволила к пришельцам. Солдат привык к умеренному климату жизни на равнине. Здесь же частенько места в устьях рек, на побережье оказались сырыми, гиблыми. Днем жара, ночью холод, весной и осенью гнилой воздух, частые дожди, ветры.

Размещались войска в землянках. Белье не меняли месяцами, не мылись в бане, провизии не хватало постоянно. Всюду в укреплениях болезни косили людей.

В Михайловском укреплении из-за постоянных зимних штормов два месяца не подвозили провиант и медикаменты, три четверти людей лежало вповалку, под ружьем находилось всего сто пятьдесят солдат Тенгинского полка. Горцы тут как тут. Все проведали, в феврале собрались пять тысяч человек. Первый раз налетели днем тучей. Тенгинцы, несмотря на малочисленность, отбились ядрами и картечью. Ночное нападение тоже отразили. Двое суток разгоряченные черкесы лезли на валы саранчой, а гарнизон не смыкал глаз. На валы к орудиям на подмогу выбирались, еле двигаясь, больные и слабые, жены солдат подносили снаряды, тушили пожары. На третью ночь не выстояли. Черкесы со всех сторон карабкались на валы сплошной массой, прорвали цепи обороняющихся и хлынули в укрепление.

Рядовой Архип Осипов схватил зажженный фитиль, крикнул товарищам:

— Скажите полковнику, ребята, ежели кому доведется увидеть его, что Архипка живой в руки не дался, да поминайте как звали!

С этими словами он бросился в пороховой погреб. В это время сотни горцев теснились в укреплении: Шашки их сверкали, глаза разгорелись огнем победного торжества. Вдруг грохот, столб пламени и дыма поднял в воздух груды исковерканных тел. Ужас исказил оцепеневшие лица победителей…

Отныне и навсегда зачислили в списки первой гренадерской роты Тенгинского полка рядового Архипа Осипова. Верный присяге, беззаветно служил русский солдат своему отечеству.

Судьбу Михайловского укрепления разделили Вельяминовское и Лазаревское, их вернули опять, но прежде сотни солдат полегли и попали в плен.

Успех действий моряков при высадке десантов на Кавказе не вызывал сомнений, высветил новое лицо флота, отменную морскую выучку экипажей, подготовленность артиллеристов, полное взаимодействие с армейцами.

И все же Лазарев все больше приходил к пониманию бесперспективности борьбы с горцами на всем широком фронте побережья. Тяготы службы, плохое обустройство войск, болезни и неважная пища делали свое дело. Недуги продолжали косить солдат и офицеров, не жалели и генералов. Скончался от болезни генерал Вельяминов. Спустя год в Лазаревском малярия угробила друга Лермонтова поэта Александра Одоевского.

Постоянное напряжение в ожидании схваток с коварным, стойким до фанатизма противником изматывало солдат, бои с ним уносили понапрасну много жизней.

Корабельный состав вполне мог установить блокаду всего побережья. Бесполезно было держать войска в десятках укреплений. Достаточно было их свезти в два-три места — Геленджик, Сухуми, Редут-кале. Петербург опять отмалчивался. Меншиков вспомнит об этом десять лет спустя, но как говорят — назевается, так и воды нахлебается.

Испытание властью

Властители всегда выбирают ближайших помощников себе под стать. Иногда они достаются им в удел от предшественников, к примеру, как Нессельроде. Других они находят сами, подобно князю Меншикову. Оба стали фактически бесхребетными поводырями ослепленного властью и мнимыми успехами царя в эпопее, позорной для России, в Крымской войне.