Александр Прокофьев - Стихотворения и поэмы

• Название: Стихотворения и поэмы
• Автор: Александр Прокофьев
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1976

A. A. Прокофьев (1900–1971) — один из наиболее ярких и популярных советских поэтов. В своих стихотворениях и поэмах он воспел героику гражданской и Великой Отечественной войн, мирный созидательный труд советских людей, вдохновленный идеями великого Октября. Творчество Прокофьева, характеризующееся проникновенным лиризмом, органически связано с лучшими традициями национального фольклора. Включенные в настоящее издание оригинальные произведения и переводы дают достаточно полное представление о стихотворном наследии поэта.

---

108. НЕ КОВЫЛЬ-ТРАВА СТОЯЛА

1

Не ковыль-трава стояла
У гремучих вод —
То стоял позиционно
Партизанский взвод.

Рядом дуб шумел заветный,
Страж зеленых бурь.
К ним летели против ветра
Сто багровых пуль,

Знающих пути к победе
Поперек и вдоль,
Сто комков огня и меди,
Сто смертельных доль.

Две летели, не касаясь
Гребня радуг-дуг,
И одна из них — косая —
Подкосила дуб.

Врезалась в большую долю
И во все дела.
Полюбила его, что ли,
Как змея орла!

Дуб заплакал над обрывом,
На краю земли,
Потемнел, ширококрылый,
От такой любви!

2

Ниже беспрерывной сини,
Выше горьких трав
Пули, равные по силе,
Мчались вдаль стремглав.

Две летели, не касаясь
Гребня радуг-дуг,
И одна из них — косая —
Подкосила дуб.

А вторая (всеми проклят,
Вечер жег костры…)
Выходила на два локтя
Впереди сестры.

3

Не заря всходила рано
На штыках гольца,—
Смертно заалела рана
На груди бойца.

Зову гаснущему внемля,
Коренаст, клыкаст,
Верный конь, копытя землю,
Принимал приказ:

«Ты беги, гнедой, к Донцу
(Смерть-отрава тут).
Передай скорей отцу
Письмо-грамоту.

В ней на пишущей машинке
Всё отстукано,
Что задумал сын жениться
За излукою;

Что пришла к нему невеста
От его врагов
И что он за ней, не споря,
Много взял лугов;

Что не годен он пахать,
Не дюж плотничать,
Что в родном дому
Не работничек…»

1933

109. БАЛЛАДА О ТРЕХ БРАВЫХ ПАРНЯХ

День врезался в славу. Долины цветут.
Три бравые парня дорогой идут.
Один говорит:
                     «От беды до хвалы
Я шел, как вода с гор,
Как нитка идет через дырку иглы,
Как в дерево входит топор.

Я принял лихие щедроты войны
И шесть деревень стер.
Я шел через логово сатаны
И кровных его сестер.

Об этом сейчас кричу и пою:
Бывают, друзья, дела.
Пуля прошла через грудь мою,
А смерть меня не взяла».

Другой говорит:
                  «Через пять морей
Бежал я, покинув кров.
Я видел, как крылья нетопырей
Росли на груди ветров.

Ветра оперялись. А впереди
Море гремело так,
Как два миллиона „Уйди-уйди!“
И триста тысяч литавр.

Я сразу прошел штормовой ликбез
И видел, как все, — одно:
Вода поднялась до отверстых небес
И мигом открыла дно.

Открылась пред нами подводная твердь.
Ну, кустики там. Лоза.
И рядом на горке мамашка-смерть
Таращит на нас глаза».

И третий сказал:
                      «Тяжело говорить
О том, что берёг и хранил…
Я мог бы рукой звезду уронить
И, каюсь, — не уронил.

Она мое сердце взяла в полон
Сияньем ярче зари.
И я пожалел ее и не тронул:
Коль надо гореть — гори!

И вот вдалеке от родного дома,
За тысячу полных верст,
Я видел рожденье и гибель грома,
Рожденье и гибель звезд:

Мосты, переулки, дороги и тропы,
Страданья такой высоты,
Когда открывается только пропасть
И в пропасти только ты,

Когда останавливаются моторы
И ветер кричит: „Умри!“
Я видел бурю, перед которой
Бледнеют бури земли!

Паденье! Паденье! Слепой горизонт.
Обвал. Гроза. Облака.
И смерть сама развернула зонт,
Сказала:
             „Прыгай! Пока!“»

* * *

Качается горький полуденный зной,
Три бравые парня идут стороной.
Пред ними дороги простор вековой,
Деревни, поселки, селенья,
За ними, укрытые душной травой,
Три смерти идут в отдаленье.

1933

110. «Нам обидно слышать злые речи…»

Нам обидно слышать злые речи —
Смолоду прошедшим по стерням,
Коренастым и широкоплечим
И как будто сто́ящим парням.
Вот не растерялись мы. Окружьем
Впереди других открытых див
Встала именная наша дружба,
Громкий мир за нами утвердив —
С вешнею грозой и летней бурей,
С тихими слезами матерей,
С твердью, отраженною в лазури
Широко распахнутых морей.
Мы в таком миру живем, и плещем,
И камнями улицы мостим,
Видим и оцениваем вещи,
Любим, и страдаем, и грустим.
А от них, поблеклых и больничных,
Отметая начисто раздор,
Пролетим, как поезд, мимо нищих,
Занятых вытряхиваньем торб!

1933

111. «Я, может быть, не в третий раз, а в сотый…»

Я, может быть, не в третий раз, а в сотый,
Друзей оставив праздными одних,
Иду, как в бой, на гордые высоты,
Чтоб снова быть отброшенным от них.

Чтоб снова быть отброшенным к долинам,
К зеленым (Курск) и к синим (Обь) кускам
И к розовым, тяжелым и старинным,
Ничуть не изменившимся пескам!

В который раз на дальних перегонах,
Раскидывая крылья рук сухих,
Я постигаю твердые законы
Паденья тел. Смешно не знать таких!

И всё равно я выберусь на кручи.
Друзья мои, ровесники мои,
Ведь иногда я падаю, чтоб лучше
Узнать цвета и запахи земли!

1933

112. «Мне этот вечер жаль до боли…»

Мне этот вечер жаль до боли.
Замолкли смутные луга,
Лишь голосила в дальнем поле
В цветах летящая дуга.
Цветы — всё лютики да вейник —
Шли друг на друга, как враги,
И отрывались на мгновенье,
Но не могли сойти с дуги.
Я видел — полю стало душно
От блеска молний и зарниц,
От этих рвущихся, поддужных,
На серебре поющих птиц.
А у меня пришла к зениту
Моя любовь к земле отцов,
И не от звона знаменитых,
В цветах летящих бубенцов.
И я кричу:
                  «Дуга, названивай,
Рдей красной глиной, колея,
Меня по отчеству назвали
Мои озерные края».

1933

113. «Вся земля закидана венками…»

Вся земля закидана венками,
Свитыми из счастья и утрат,
Где ты, где, с полынными руками,
Светлая отрада из отрад?

Над землей, раздолья не убавив,
Вечные пылают небеса…
Где ты, где, с веселыми губами,
Неумолчная моя краса?

Где ты ходишь ранними утрами
С неприкаянной моей судьбой?
Птицы плещут шумными крылами
Над проселком, пройденным тобой.

Мне б ходить всегда с тобою рядом
По цветным лугам в родном краю,
Ты меня, желанная, обрадуй,
Легкую печаль развей мою.

И стихов воинственные ритмы
Славят ясные твои дела,
Камень придорожный говорит мне:
«Да, она недавно здесь была!»

На дворе весна. Трещит подталок.
Что ж, скажу, воистину любя:
«Я не знаю, что бы с миром стало,
Если б в мире не было тебя!»

1933

114. «Задрожала, нет — затрепетала…»

Задрожала, нет — затрепетала
Невеселой, сонной лебедой,
Придолинной вербой-красноталом,
Зорями вполнеба и водой.

Плачем в ленты убранной невесты,
Днями встреч, неделями разлук,
Песней золотой, оглохшей с детства
От гармоник, рвущихся из рук!

Чем еще?
            Дорожным легким прахом,
Ветром, бьющим в синее окно.
Чем еще?
              Скажи, чтоб я заплакал,
Я тебя не видел так давно…

1933

115. «Здесь тишина. Возьми ее, и трогай…»