Рафаэль Ферлосио - Харама

• Название: Харама
• Автор: Рафаэль Ферлосио
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1983

Остросоциальный роман известного современного испанского писателя, положивший начало новому этапу становления оппозиционной антифранкистской прозы в стране.

---

Фелисита молчала, а отец продолжал, не снимая руки с головы девушки:

— Этой надо ставить пятерку за тупое повиновение.

— Не хватало только, чтоб ты еще издевался над девочкой. Только этого и не хватало. Не обращай внимания, доченька. Иди ко мне.

Петра привлекла дочь к себе, но Фелисита уже шмыгала носом и молча роняла слезы на толстую голую руку матери. Потом вдруг вскинула голову, как разъяренная змея, и в порыве злости крикнула отцу сквозь слезы:

— Что я тебе сделала? Скажи. Я тебе ничего не сделала! Если я тупая, тем лучше! Да, лучше! Так и знай! Лучше!.. — И зарыдала, уткнувшись в руку матери.

— Вот видишь? — со злобой произнесла Петра. — Видишь, чего ты добился!

Фелипе ничего не ответил, потом встал:

— Пойду ненадолго к Маурисио.

Проходя мимо кухни, задержался, уперся руками в дверной косяк. На кухне были жена и дочь Маурисио.

— Пойду потолкую с вашим мужем о том, что новенького.

— И прекрасно. Он там сейчас с посетителями. Не то он весь день провел бы с вами в саду.

— Вот я к нему и иду. Если гора не идет к Магомету… Пока.

Маноло прошел через зал, не останавливаясь, едва попрощавшись на ходу.

— Ушел… — сказал Лусио.

Маурисио пожал плечами:

— Видно, была гроза.

Вскоре появились Чамарис и оба мясника. Маурисио спросил их:

— Ну что, получился праздничек?

— Какой праздничек?

— Да с женихом моей дочки.

Высокий мясник покачал головой:

— Ах, вот что ты хочешь знать! Похоже, что-то было. Он ушел?

— Выскочил как ошпаренный.

— Так и должно было быть.

— Вы что-нибудь слышали?

— Слышать не слышали. Все было тихо-мирно. Но мы видели его лицо, этого достаточно.

— Понятно. Но в общем-то — что?

— Ты хочешь все сразу, так нельзя, — засмеялся высокий мясник. — Ну да, она послала его ко всем чертям, сама сказала. Ты доволен?

Маурисио принялся доставать стаканы?

— Так дураку и надо. Что будете пить?

Клаудио подтолкнул локтем другого мясника и сказал, кивнув на Маурисио:

— Ты только погляди, как он радуется. Это вместо того, чтобы огорчиться, ведь дочь с женихом поссорилась.

— Он все время на него косо смотрел, — сказал Чамарис. — Душа не лежала. Интересно, кто же его кандидат?

— Никакого кандидата нет, — ответил Маурисио. — Пусть будет кто угодно, только не этот ловчила: с души воротит, как увижу его морду. Да еще и профессия у него такая…

— А чем он занимается? — спросил шофер.

— Чем занимается? Я почти никому об этом не говорил, стыдно было. Агент по продаже пуговиц! Представитель фирмы пластмассовых пуговиц. Кому сказать!

Все засмеялись.

— Смейтесь, смейтесь. Смех один, да и только!

— Ну ладно, наливай. Глядите, как взвился! — сказал Клаудио. — Видно, парень этот малость портит тебе кровь.

— Ты себе и представить не можешь, — продолжал Маурисио, наполняя стаканы. — Пуговичный коммивояжер! В один прекрасный день он сюда заявился с альбомчиком под мышкой, вы бы только видели: картонные листы, ну, вроде как вон в том календаре, а на них — рядами пуговицы всех фасонов и размеров, выбирай, какие хочешь! Что может быть смешнее? Куда лицо спрятать от стыда, если такой окажется твоим зятем? Мужчине таскаться по улицам с такой штукой!.. Господи, столько на свете профессий, и хороших и плохих, так надо же, чтоб на мою голову свалилось такое! В жизни не придумаешь!

Эти слова были встречены дружным хохотом.

— Тут у вас, я гляжу, весело, — сказал, входя, Фелипе Оканья.

— Привет, Оканья! Как дела?

У стойки потеснились, давая ему место.

— Ничего, ничего! Ради бога, не беспокойтесь!

— Идите сюда, выпейте чего-нибудь, — пригласил Лусио.

— Спасибо.

Немного помолчали. Потом Лусио вытащил кисет с табаком:

— Закурите?

— Ну что? — спросил Маурисио. — Устал от своих домочадцев?

— Да, немножко есть.

— Слушай, давай тебя представлю этим сеньорам. Они — цвет моей клиентуры, понимаешь? Сливки общества, которое собирается здесь.

Оканья смущенно улыбнулся!

— Очень приятно, рад познакомиться.

— Как поживаете?

— Спасибо, хорошо.

Они не знали, надо ли подать друг другу руку. Шофер грузовика сказал:

— Приехали провести воскресенье за городом, не так ли? Сбежали от мадридской жары?

— Угадали.

— Ну, я думаю, — продолжал шофер, — с вашей машиной вы можете ехать куда угодно, и поездка не выйдет вам боком.

— Конечно.

— Хорошо, должно быть, тянут эти машины, хоть они и старые, я хочу сказать — ваша модель.

— Это верно, я на нее не жалуюсь. Большего и требовать нельзя — уже двенадцать лет мне служит.

— А знаете, с ней не сравнить даже «шевроле» выпуска того же года! Куда там!

— Да, это верно. Таких теперь уже не делают. Даже следующая модель была куда хуже. А вот эти старушки, как моя, еще бегают несколько штук, езжу себе потихоньку. При этом кругом полно новых машин…

Они отошли от остальных. Маурисио прервал их:

— Что будешь пить?

— Давай коньяк. И сюда еще один.

— Нет, нет, спасибо. Я пью вино.

— Может, выпьете рюмочку, а?

— Большое спасибо, не могу. Мне вообще крепкие напитки не очень-то… Так вот, вы говорите — новые машины, дело в том, что выпускают много, но они куда хуже. И намного хуже, верно? Машины нарядные, красивые линии, отделка, расположение приборов — смотрятся шикарно. Но и только. А насчет выносливости… насчет выносливости, что в конце концов важней всего, так выносливости нет ни на грош. И в помине нет. Одно расстройство. В общем, хлам выпускают сейчас.

— Точно. Но что поделаешь? Теперь на этом вся промышленность держится. Фирмы заинтересованы, чтобы их изделия изнашивались как можно скорей, чтобы модели машин амортизировались за определенное время, понимаете? Так они могут продавать все больше и больше. Это нетрудно понять.

Чамарис и оба мясника отошли к Лусио, оставив Оканью с шофером грузовика.

— А где пес? — спросил Чамарис.

— Выбежал на улицу, с детьми этого сеньора.

— Как детей увидит, с ума сходит. Совсем перестает слушаться.

— С тобой ему, видно, скучно. Пока не кончится запрет на охоту и ты снова не пойдешь с ним в горы…

Слышен был стук костяшек домино о мраморный столик. Собеседник Оканьи соглашался с ним, он добавил:

— А может, настанет время, когда можно будет купить машину… Новенькую. Заведешь, поедешь в Пуэрта-де-Йеро, например. Путь-то невелик. Ну, туда-обратно и все — готово, машину на свалку. Вечером идешь, покупаешь другую. Или такой пример: надо тебе отправить заказное письмо. Садишься в машину — и на почту. Ну, и обратно. Все — готово. В металлолом! Вот так: один раз съездил — выбрасывай. Вы меня понимаете? Как бумажную салфетку. Никакой разницы. Вот что станет с машинами, если так будет продолжаться….

— Да-да, ничего удивительного. Именно так. Вот возьмите мою машину, хоть и гремит, как таратайка, потому что совсем износилась и тише работать не может, а все же тянет. И ведь пробежала не один километр и не два.

Полицейский поставил кость и, улыбаясь, посмотрел на партнеров, которые один за другим проскочили мимо. Он снова мог ходить.

— Гляди, какой шутник! — возмутился дон Марсиаль. — Цирк устроил! Раз у тебя дубль, так надо класть, а не заставлять партнеров зря время тратить.

Кока-Склока веселился:

— Ничего, Кармело. Так их! Пусть позлятся!

— Это не есть благородно, — сказал Шнейдер. — Нельзя шутить над соперником. Это дурно. Оче-ень дурно такой шутка в игре. Не надо это никогда делать.

— Я не хотел вас обидеть, сеньор Эснайдер…

— Я не обижен. Только хочет, чтобы играть серьезно.

— Да ничего! Не робей. Так их!

— Вот вам бы, герр Кока, так, и вы обиделись бы. Этот шутка вам не понравился бы.

— Вы рассердились? Но это же невинная шутка. Откуда взяться злому умыслу у Кармело? Бедняга смирный, как теленок.

Дон Марсиаль мешал костяшки.

— Да я знаю, знаю, — примирительно пробурчал Шнейдер. — Кармело есть смирный, я это знаю, но не годится шутить над соперник в игра.

— Ладно. Ваш ход, — прервал дон Марсиаль, улыбаясь.

Вошли двое. Один из них сказал с порога:

— Там какие-то ребята взяли его кресло, — и он указал на Коку-Склоку, — и пошли кататься с горок. Если не вмешаться, они его разломают. И кусков не соберешь.

Все взглянули на того, кто это говорил. Он был кривой.

— Так это же твои, Оканья, — сказал Маурисио. — Поди посмотри.

Оканья спохватился:

— Ты прав! Это наверняка они. Куда, вы говорите, они пошли?

Кривой показал, стоя в дверях:

— Туда, на жнивье, вон туда они только что пошли, кресло толкают, в него девчонку посадили.

— О, господи! — воскликнул Оканья. — Они ее разобьют!.. — И побежал разыскивать своих детей.