Галактион Табидзе - Стихотворения

• Название: Стихотворения
• Автор: Галактион Табидзе
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1983

Народный поэт Грузии Галактион Васильевич Табидзе (1892–1959) сыграл выдающуюся роль в становлении и развитии грузинской советской поэзии. Творческий путь его начался еще до Великой Октябрьской социалистической революции. Уже первые сборники Г. Табидзе обогатили грузинскую поэзию новыми темами и поэтическими формами. Победу Октября и установление Советской власти в Грузии поэт встретил восторженно. В годы Великой Отечественной войны Г. Табидзе посвящал свои стихи подвигу советских людей в борьбе с фашизмом. В послевоенные годы он выступал преимущественно как поэт-лирик. Проникновенная и тонкая поэзия Г. Табидзе высоко гражданственна и глубоко человечна.

В настоящем издании представлены стихотворения Г. Табидзе в переводах П. Антокольского, А. Межирова, Б. Ахмадулиной, Н. Гребнева, В. Леоновича, К. Симонова и других известных русских поэтов.

---

340. Абхазия. Перевод Б. Брика

От Европы до Азии
Море — из малахита.
Блещут горы Абхазии
И отроги Колхиды.

Побережье усеяно
Чередой белых точек.
Всюду игры затеяны,
Всюду юность хохочет.

В отдаленье от берега,
Где песка целлулоид,
Скромный родственник Терека,
Чалибаш землю роет.

Вот табачница славная,
Солнцем ярким согрета,
Нижет листья янтарного,
Темно-желтого цвета.

Вот она — моря Черного
Необъятная чаша,
И блестит Калифорнией
В ней Абхазия наша!

С добрым утром, акации,
Я в Абхазии снова…
С добрым утром, плантации
Табака золотого!

<1931>

341. Не оставляй его, как сироту… Перевод К. Симонова

Твой стих с тобой брал века высоту,
Решал бесстрашно и судил пристрастно.
Не оставляй его, как сироту,
Вне времени и вне пространства!

Одни проваливались без следа,
Другие, оступаясь, шли куда-то…
Ты сам об этом написал тогда.
Ставь день и час! Где подпись — там и дата!

Твой стих не мост между добром и злом,
Он — цвет знамен и ран на поле боя.
Как в скалы врублен времени излом,
Так врублен в стих ты сам с твоей судьбою.

В твоей эпохе всё, что есть, — твое,
Твой герб, твой серп, твой молот, твое знамя,
Твоя решимость доконать старье,
Спалить его индустрии огнями!

Твой стих с тобой брал века высоту,
Решал бесстрашно и судил пристрастно.
Не оставляй его, как сироту,
Вне времени и вне пространства!

<1931>

342. Пресса. Перевод А. Тарковского

Покою — война и рутине — война!
Источена полночь огнями ЗАГЭСа.
Созвездья во власти глубокого сна.
Спит буря, молчаньем ночным пленена,
Спят горы, над ними плывет тишина…
Но сну не покорствует пресса.

Пишу в типографии. Ей не до сна,
И сердце машины работает звонко.
Меня ли встревожит полночная тень,
Коль в полночь бессонная ротационка
Готовит газеты на завтрашний день?

Машина влагает великую силу
В свой гром, заоконную ночь оглушив
(Так воины кличут, мечи обнажив:
«Промолви хоть что-нибудь, если ты жив,
А если ты труп, возвращайся в могилу!»).

Как волны стремительных рек
Ломают недвижность застоя,
Так в омут полночный врывается этот разбег,
Так, старое руша и новое строя,
Стремится в грядущее век.

Тут пресса быстрей,
Чем крылатый Мерани:
Мы тесными узами связаны с ней,
Она, точно луч, просквозивший в тумане,
Летит к изголовью очнувшихся дней,
Уже возвестив пробуждение древней
Бесплодной земли и холодной деревни.

«Темп!» — слышат призыв рудники и леса.
«Темп!» — слышат призыв города и заводы.
По слову ее средь степей расцветает краса
Желтеющей нивы,
Шумящей, как полые воды,
Машины, большие как зданья, проходят по сети дорог.
«Темп!» — пульсирует электроток.
«Темп!» — кричат коллективы.
По слову ее водопад ниспадает со скал.
Он, как Ниагара, — в клокочущей пене,
И поит побеги могучих растений
Прохладной водой Алазанский канал.

О, нерв бытия, электрический провод!

Я помню, как — десятилетье назад,—
Когда уже Марксово имя звучало повсюду как довод,—
Очаг богача был неприкосновенен
И свят
Любой из листков буржуазной печати.
И неприкосновенными не были разве тогда
Остатки последние землевладельческой знати?
Владели помещики — вспомним былые года? —
Землею, которой цари богачей одаряли.
И были газеты вассалами при феодале,
Когда нашей Грузией, точно проезжей дорогой,
Владели разбойники чуждой страны.
Их время свилось кинолентой, им крикнули громы:
«Не трогай!»
И дни их печати исчезли, испепелены.
К еще неокрепшему голосу прессы рабочей
Мы слухом тянулись,
Но в опустошенных домах
Не лампы горели, а шашки светили средь ночи,
Кинжалы свистали впотьмах.
И слышен был голос, охрипший в селеньях озябших и хмурых,
И эхо гремело средь гор и долин:

«Ударь его! Будь беспощаден! Он — тюрок!»
— «Грузин!»
— «Осетин!»
— «Армянин!»
— «Пускай он рабочий, пускай он крестьянин,
Ударь иноверца, да будет он насмерть изранен!»
О, страшное время, когда
И братский кинжал забывал сожаленье,
А пресса дрожала, как зданье от землетрясенья.
Огонь неприязни горел.
И народы губила вражда.

А пресса богатых
Кровавые дни восхваляла.
И лужи дымились — багряные на мостовых.
Кого это время во прах с перерезанным горлом швыряло?
Одних бедняков и голодных одних.
А пресса богатых боролась
За дело позора, за дело кровавых обид:
«Да будет амбар богача, — заклинал ее вкрадчивый голос, —
Всегда до отказа набит!»
Покуда в палатах
Наемные лиры звенели,
Томила трудящихся рабства кромешная тьма,
По воле богатых
Великие ржавели цепи,
И пред коммунарами дверь отворяла тюрьма,
И наши селенья кострами восстаний горели.
Дорог, протянувшихся в Азию,
Здесь обозначился стык,
И горло крестьянина петля стянула тугая.
Рабочим
Принес угнетенье
Английский отточенный штык.
На марево месяцев черных глядел не мигая
Метехи двусмысленный лик.
На прессу рабочих
Враги кандалы наложили,
Рабочее дело не знало тяжеле времен:
С усталостью в каждой ремнем перетянутой жиле
Народ задыхался, врагом полонен.
Волнения не прекращались.
Уже динамитом пахнуло.
Готовились, вооружались —
И взрыв прогремел как призыв:
То грозное солнце
Бездонную тьму захлестнуло,
Как бомба взрываясь,
Как знамя победное взмыв.
По-революционному
Биться артерии стали,
И революционная пресса
Ударила яростней стали.
И вражеской лжи укрепленья
Повергла во прах.

Так сгинула жизнь, протекавшая в черных ночах.

То было ль очей мановенье,
Огонь, промелькнувший в очах,
Проклятий и гнева мгновенье —
Когда провалилась в расщелину
Крепость немыслимых мук
При возгласах ожесточенья,
И Грузия рабства исчезла
Под взмахом карающих рук.
По скалам отвесным
Дорога легла перед нами.
Свободная Грузия,
Путь по горам проведи!
Иди! Утверди
Справедливости красное знамя.
Твое достояние — зе́мли,
Дворцы на пути впереди!
Стать гордым владыкой соседних народов
Пускай ни один не захочет народ!
И пресса колонны кует,
Ворочает мрамор для арок и сводов,
Несет она известь, и сталь, и железо туда,
Где дни поднимаются, вооруженные ею,
Ударником стройки, героем труда.

Какому злодею
По силам теперь уничтожить
Подобье грузинских небес —
Синеющий блеск: ферромарганец;
Мерцающий светоч — ЗАГЭС,
Могучего леса подобье —
Грузинской индустрии лес?

Рабочие дни.
Лоб открытый,
Распахнутый ворот
И сабельный шрам на широкой груди.
Селенья поют, запевает за городом город:
«Долой равнодушье! Не медли!
Прямою дорогой иди».
Свободная пресса —
На необозримой арене,
Строительный камень в ее мускулистых руках,
Она громоздит этажи грандиозных строений,
Восходят громадные зданья в лесах.
Стать новым владыкой вселенной
Ремень захотел приводной,
Шумят маховые колеса —
То голос поет вдохновенный,
То песня судьбы мировой:
«Мои города трудовые! Мои молодые селенья!
Труда молодая страна!
В тебе — новизна,
И сила в тебе, и движенье;
Смиряя залетные бури,
Ущелья буди ото сна!»

Рабочая пресса не любит болотного ила,
В крови ее мудрость и воля живут.
Застой нарушает ее беспощадная сила,
С недвижностью борется труд.
Дороги страны освещает
Печати кристальная призма,
В ее многоцветных лучах
Народ завершает
Строительство социализма,
Заботясь о главном,
Заботясь о мелочах.
Ты, пресса, возводишь
Десятки заводов и фабрик, —
Зови же воителей в бой!
Изношены трусов шарманки.
Искусство строителей храбрых,
Победа теперь за тобой!
Цемент, нефтяные цистерны, сирена
Идущего вдаль корабля.
Пред взорами прессы клубится пространство вселенной
И дышит родная земля.
И пресса зовет нас. Призыв ее — громче набата.
Она открывает богатства подземных глубин:
На месте, где хмурая церковь стояла когда-то,
Теперь добывают барит и гумбрин.
К станку на заводе приходит рабочая пресса,
Беседует с нами в пастушьих шатрах,
И мы минералы находим в горах,
Где сизые тучи висят, как завеса.
Глаза молодые смеются.
Быстрее крылатых ветров,
Быстрее экспресса,
С ликующим радио рядом
Идешь, большевистская пресса,
Бесстрашный боец революции
И каменщик мирных боев.

<1931>

343. Смольный, 1917. Перевод И. Поступальского