Эдуард Хаританович - Операция №6

• Название: Операция №6
• Автор: Эдуард Хаританович
• Издательство: Военное издательство
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1951

Для проведения операции № 6 в расположение партизанского отряда прибыла группа десантников. Как выполнить задание, если добраться до объекта практически невозможно…

---

«Днепр…» Эту кличку каждый партизан произносил с чувством глубокого уважения.

В подполье города Сухова находился их товарищ, партизанский разведчик с кличкой «Днепр», который регулярно передавал из города важнейшие сведения. Но этим все и ограничивалось. Никто никогда его не видел, никто не знал его настоящего имени. Кто он? Молодой человек? Или уже старик? Мужчина или женщина? «Днепр» — это было все, что знали партизаны Птицына.

Кто-то, скрывающийся за этой подпольной кличкой, находясь среди немцев, зорко следил за каждым их шагом, и каждый шаг врагов был известен отряду.

Только командир отряда Птицын и комиссар Чернопятов знали, кто скрывался под кличкой «Днепр» и что он делал во вражьем стане.

Стремился об этом узнать и полковник Качке, которому партизанский разведчик, скрывающийся где-то поблизости, быть может, даже рядом с резиденцией начальника гарнизона, доставлял неисчислимые неприятности: он часто срывал «тонкие, обходные маневры» господина Курта Амедея фон Качке.

Между тем Вера продолжала принимать радиограмму от «Днепра», который сообщал, что немцам стало известно о парашютном десанте Советской Армии в районе высоты 157,2 или, по номенклатуре полковника Качке, в районе квадратов «Марс-6» — «Волк-4», полковник предполагает, что парашютистов высадилось около полусотни, с трех воздушных кораблей, как об этом донес летчик Краузе, но для уточнения их численности и для слежки за ними он направил в район приземления несколько своих разведчиков, знающих русский язык и переодетых под местных жителей. Поэтому десантникам следует опасаться случайных встреч в лесу.

После донесения своей разведки полковник намерен сегодня же направить батальон войск СС для разгрома советских парашютистов.

Прочитав сообщение «Днепра», Чернопятов обратился к Вере:

— Разыщи-ка, девушка, командира. Нужно принимать срочные меры… Молодчина, однако, толковый парень, — проговорил он тихо, про себя.

— Кто это молодчина, Федор Никитич?

— Наш товарищ «Днепр», — с гордостью ответил Чернопятов. — Однако поспеши, девушка…

Оставшись один, Чернопятов разложил на столе карту и углубился в ее изучение. Где сейчас находятся десантники? Поскольку выброс произошел под обстрелом, площадь приземления значительно расширилась, а значит, несомненно, что десант разбился на несколько мелких групп. Возможны и одиночки. Это, конечно, усложнит поиски десантников.

«Надо бы не две, а по крайней мере три группы отправить для встречи», — подумал он, и эту мысль изложил перед Птицыным, как только тот вошел в землянку..

Но не куривший Птицын, войдя в землянку, сразу «зашелся» кашлем.

— Однако, Федор, ты бы поменьше курил, что ли? — сказал он, красный от приступов кашля. — Или не такую махорку крепкую. А то — один курит, а пятеро плачут. У Веры вон даже глаза слезятся. Задохнуться можно!..

— Верно, — согласился Чернопятов. — Самосад крепкий, черт бы его побрал! Бросить курить, что ли?

— Да не бросишь ведь! — махнул рукой Птицын.

— Ну, это уж дудки! — рассмеялся Чернопятов. — Как это — не брошу? Кто сильнее, по-твоему: человек или его привычки?

С этими словами он вынул из кармана кисет и, шагнув к двери, вытряхнул из него махорку.

— Ну, а трубка без табака никому не повредит, — проговорил он, зажимая зубами мундштук, и обернулся к Вере:

— А кисет дарю тебе… ты можешь вышить на нем подходящую монограмму и преподнести молодцу, какой тебе больше понравится.

— Мне никто не нравится. — тихо, с печалью отозвалась девушка, и Чернопятов понял, что невольно причинил ей боль.

Он знал, что незадолго до войны Вера Холодова сильно увлеклась молодым кудрявым телеграфистом станции Сухов — Сергеем Кирьяковым. Но грянула война, и девушка вдруг узнала, что этот молодой, жизнерадостный и веселый парень оказался предателем.

Она еще кое-как могла бы объяснить предательство Кирьякова трусостью, если бы враг угрозой заставил его служить. Нет, он сразу предложил себя в распоряжение немцев, без какого бы то ни было нажима с их стороны.

Девушка с отвращением ощущала и сейчас прикосновение горячих губ Сергея к своим губам и его руки, не раз ее обнимавшие.

Кисет Чернопятова и его слова воскресили перед Верой былые дни. Воспоминание было горьким, как полынь, и тяжелым, как гнет. Оно вызывало к тому же чувство жгучего стыда.

Комиссар бросил на девушку теплый взгляд и постарался исправить свою ошибку.

— Впрочем, — сказал он после короткого раздумья, — ты этот кисет, Верушка, побереги для меня: разобьем немцев — опять закурю. Да уж не самосад, а ароматный трубочный табачок «Капитанский», скажем, или грузинский «Рекорд». Одним словом, приятный на запах.

— Табак табаком, — перебил комиссара Птицын, — а дело делом: кого пошлем с третьей группой для встречи партизан?

— Меня! — решительно произнесла Вера с заигравшим на лице румянцем.

— Обойдемся и без тебя, — ответил Птицын, — твое дело, девушка, пока у рации дежурить…

Румянец еще ярче запламенел на лице Веры. Ей страстно хотелось пойти навстречу десантникам, но не могла она открыть свое истинное намерение, которое командир высмеял бы, как детское: по донесению «Днепра» было ясно, что Сергей Кирьяков непременно пролезет в ряды десантников под видом проводника от партизан и предаст их. Парень он ловкий и неплохой актер.

Никто, кроме нее, хорошо не знал Кирьякова. А она была уверена, что узнает его, какое бы обличье он ни принял, какой бы грим ни положил на свое красивое и… и ненавистное ей лицо.

Девушке хотелось решить сразу две задачи — спасти парашютистов и поймать предателя, тем самым раз и навсегда стряхнуть с себя этот тяжелый душевный гнет.

— Я прошу вас, Федор Кузьмич, — настойчиво повторила она. — А у рации может подежурить и Люба, и Петр, да и товарищ комиссар хорошо знает это дело.

Глаза ее так умоляюще остановились на Чернопятове, ища в нем поддержки, что комиссар разгадал причину ее страстной просьбы и обратился к Птицыну:

— Отпусти ее, Федор… У рации, в самом деле, я могу подежурить, если Любу и Петра ты на что-нибудь другое наметил… А?

— Ах, дери вас курица! — пожав плечами, произнес Птицын свое любимое ругательство. — Пусть ее идет, если так хочется… Только вот непонятно мне, зачем это ей понадобилось?

— Спасибо вам, Федор Кузьмич, — горячо откликнулась девушка, — большое спасибо!.. А вот насчет того — зачем, то, — она загадочно и зло улыбнулась сквозь нахмуренные брови, — то для пользы дела нужно…

— Ну, уж ладно, — улыбаясь в густую поросль усов и бороды, сказал Птицын. — Пойдешь с группой Алексея Найды…

Глава третья. Рогов

1

Рогов продолжал висеть на стропах парашюта, в то время как самолет производил головокружительные виражи, чтобы сбить пламя.

Его с силой отбрасывало в стороны, несколько раз он перевернулся в воздухе. Закружилась голова, но эта воздушная эквилибристика и спасла его от вражеских пуль.

Постепенно он обретал спокойствие и начал методично, не горячась, перерезывать ножом одну стропу за другой.

Наконец, Рогов с радостью увидел, что горящий самолет внезапно рванулся кверху, в темную муть неба. Одновременно он ощутил стремительное падение и дернул кольцо запасного парашюта. Знакомый толчок, и над его головой распустился огромный зонт.

Тем временем самолет продолжал свои виражи, чтобы сбить пламя. Кажется, это ему удалось. Во всяком случае, когда Рогов, приземлившись, глянул вверх, темный силуэт самолета находился уже далеко к востоку, а «Мессершмитт» уходил в противоположную сторону.

«С донесением, что здесь приземлились русские парашютисты, — подумал Рогов, освобождаясь от парашюта. — Тайное стало явным, черт возьми! А это очень плохо… Положение осложняется…»

Когда он забросил парашют в густые заросли кустарника и огляделся, вокруг лежала мрачная, холодная и неприютная ночь. Слух майора не улавливал ни малейшего звука. Конечно, лейтенант Кравчук был отсюда далеко, и, должно быть, уверен, что командир десантной группы погиб, прошитый пулями вражеского истребителя. Об этом, возможно, он донес и командованию.

Майор невесело улыбнулся. Если он не погиб, то только в результате какого-то чудесного случая. Он избежал и пуль, и огня.

Во всяком случае, он был жив, а значит, следовало жить и действовать. «Кто это сказал: жизнь есть действие?»

Вокруг простирался неведомый, словно бы нахохлившийся, угрюмый лес, весь окутанный густыми хлопьями тумана.

Моросил мелкий студеный дождь, смешанный со снегом. Кроны высоких сосен, темные, разлапистые ели, кое-где белоствольные березы с голыми сучьями, с которых то и дело со звоном падали крупные капли воды, — все это было придавлено тяжелым мокрым снегом, промозглым туманом и темной глухой ночью.