Мишель Зевако - Трибуле

• Название: Трибуле
• Автор: Мишель Зевако
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4444-8015-1

Король Франции Франциск I спятил. Шутка ли, в свои пятьдесят влюбиться в семнадцатилетнюю! Все придворные готовы кивать и поддакивать нестареющему монарху, лишь шут Трибуле не весел. На его всегда улыбающемся лице затаился страх.

Пока в Лувре решают, кто больший дурак – король или его шут, в Париж, город своего детства, возвращается шевалье де Рагастен. Его цель – найти и вернуть то, что он потерял. Рагастен знает, где искать, но при всей своей силе и отваге понимает – сделать это в одиночку практически невозможно. Есть в Париже место, проникнув в которое, любой смертный может обрести бессмертие, если о нем будет кому вспоминать. За помощью Рагастен решает обратиться к королю…

Роман французского писателя Мишеля Зевако, владевшего пером так же легко, как и шпагой, погружает читателей в бурную эпоху Ренессанса. На свой особый манер он рассказывает историю, которая стара как мир. Историю, прославленную когда-то в пьесе Гюго и воспетую в бессмертной опере Верди.

На русском языке публикуется впервые.

---

Что касается Трибуле, то решение представлялось достаточно простым: его надо бросить в Бастилию. Проблема Манфреда сложнее, но она, в сущности, остается заботой полиции. Надо арестовать этого бродягу и колесовать живым. Вот что решил Франциск I.

Но, убеждая себя в правильности своего решения для его личных интересов, король чувствовал, что его волнует еще нечто другое!

Нет! Не всё закончится тем, что его шут сгниет в каменном мешке, а Манфред сведет счеты с жизнью на эшафоте посреди Гревской площади!

Их смерть не может залечить двойную рану его сердца…

Жилет любила Трибуле! Жилет любила Манфреда! Эти две реальности казались королю очевидными.

Напрасно он показал Жилет истинное лицо Флёриаля: презренный шут, а Жилет увидела в нем только своего отца!

Напрасно Манфред грубо оскорбил юную девушку перед многочисленной толпой… Во взгляде Жилет король прочел любовь… И король увидел, что его чувства презирают!.. Его, настоящего отца, отвергли.

Эти два чувства – любовь и отцовская привязанность – вели между собой своеобразную борьбу, о которой король нисколько не подозревал.

Будем справедливы: Франциск I был убежден, что чувственная любовь была подавлена отцовским чувством. По крайней мере, он так думал. Возможно, это мнение опровергала жгучая ненависть к Манфреду, которая росла с каждой минутой.

И когда он говорил о наказании Манфреда, отважного оборванца, наглеца, бунтаря, то король, несомненно, преследовал в этом молодом человеке любовника той, кого король сам любил… Франциск по характеру был грубым.

Под брильянтовым лоском своих представлений, под пышностью своих претензий на высокое искусство и поэзию в нем скрывался военный человек. Из него делали тенора, а он был солдафоном.

Как и всем властным грубиянам всех времен и всех народов, Франциску женский вопрос казался очень простым. Он полюбил женщину? Он ее взял. Он разлюбил женщину? Он ее пнул ногой в неизвестность. Возникли какие-то препятствия между ним и его пассией? Король убирал эти препятствия.

Кем была эта Жилет в глазах героя Мариньяно? Маленькой девчонкой, игрушкой.

Да, у короля вспыхнула страсть к ней. Сопротивление этой девчонки раздражало короля. Он старался убедить себя, что чувство его было отцовским. И, чтобы быть справедливым, надо признать: вполне возможно, король искренне верил в это, хотя он не умел читать в своей душе.

И вот когда король поверил, что нашел окончательное решение, он ни на секунду не подумал, что готовит нечто чудовищное, как не сделал этого в тот момент, когда решил предупредить Феррона об измене Мадлен и собственноручно передать тому ключ от дома, где совершалось прелюбодеяние.

Наутро он вызвал к себе трех верных рыцарей.

Эссе, Сансак и Ла Шатеньере, едва вылечившиеся от полученных ран, провели ночь в Лувре, впрочем, как и большинство других придворных, которые намерены были защищать короля в случае возвращения толпы агрессивных нищих.

Неразлучная троица приветствовала короля, который, казалось, вполуха слушал их слова, а сам, удобно устроившись в большом кресле, о чем-то размышлял.

Неожиданно король спросил:

– Ла Шатеньере, как тебе понравилась герцогиня де Фонтенбло?

– Сир, – ответил Ла Шатеньере, – я нахожу ее очень красивой…

– Очень красивой! – утвердительно кивнул король. – Верно. А ты, Сансак?

– Сир, я нахожу ее восхитительной.

– Восхитительной… И это не преувеличение… А ты, Эссе?

– Мои глаза, сир, все еще ослеплены ее великолепием.

– Очень хорошо. Итак, вы все трое согласны, что прекрасная герцогиня достойна любви?

На этот раз придворные с беспокойством переглянулись. Возможно, они поспешили, и следовало сказать, что в красоте Жилет нет ничего особенного? Но откуда им знать, что думает сам король?

К счастью, его величество сам вывел их из затруднения.

– Хорошо, – сказал он, – это доказывает, что у вас верный глаз в этих делах. А теперь слушайте хорошенько. Я даю за герцогиней земли моего домена в Фонтенбло и намерен как можно быстрее выдать ее замуж.

Беспокойство придворных сменилось изумлением… Стало быть, новоявленная герцогиня не является королевской любовницей? Или, вернее, она ему уже надоела?

– Я ищу мужа для герцогини, – продолжил король, вставая с кресла, – и хотел бы видеть ее супругом одного из вас троих…

– Сир! – в один голос вскричали обескураженные придворные.

– Да, да! Это будет один из вас… Кто? Пока еще не знаю… Надо, чтобы претендент кое-что доказал…

– Сир! Мы на все готовы ради такой чести…

Король с минуту помолчал, а потом равнодушно произнес:

– Герцогиня де Фонтенбло выйдет замуж за того, кто доставит мне, живым или мертвым, бродягу, которого зовут Манфредом!

Все трое поклонились и засыпали короля словами благодарности, но Франциск прервал их:

– Господа, я дал слово и назад его не возьму! Тот из вас троих, кто доставит мне этого мерзавца, станет супругом герцогини.

– Сир! Когда прикажете отправляться на поиски?

– Немедленно! – ответил король.

Вечером того же дня трое друзей соблюлись поужинать в корчме Девиньер.

Заведение это располагалось в самом центре парижской жизни, то есть в конце улицы Сен-Дени. Содержали его супруги Грегуар. Муж, человек немного раздражительный и сварливый, тучный, постоянно крутился у огня огромного очага, на котором жарилась разнообразная дичь. Он был хорошим хозяином, по крайней мере, соответствовал тому, что обычно понимают под таким определением: старался продавать вино как можно дороже и не вмешиваться ни в какие дела, по крохам увеличивавшие его состояние. Жена его, мадам Грегуар, была приветливой матроной со сверкающим взглядом, очаровательно пышными формами, роскошными округлостями, но без чрезмерности, хотя кое-какие излишества можно было найти повсюду: на щеках, на подбородке, у локтей, на ее белых, всегда обнаженных руках.

В корчму часто заходили, чтобы выпить анжуйского вина, ставшего модным благодаря Рабле. Супружеской паре был дарован дьяволом отпрыск. Хотя ему было уже пятнадцать лет, выглядел он на двенадцать: довольно тщедушный, хилый, тощий, неудавшийся, но пройдошистый, как обезьяна. Его звали Ландри, но посетители харчевни, вдохновясь его маленьким ростом, придумали мальчишке прозвище: Ландри Ламповое Донышко.

Итак, этим вечером в корчме Девиньер за бутылкой анжуйского сидели Сансак, Ла Шатеньере и Эссе. В заведении был общий зал: большой, красивый, с медными украшениями, обставленный столами с вощеными столешницами и резными табуретками. Но были в заведении и отдельные комнатки, предназначенные для посетителей, предпочитавших напиваться в уединении. Вот в одном из таких кабинетов и устроилась после окончания своей службы в Лувре неразлучная троица.

– Вопрос заключается в том, – рассуждал Сансак, продолжая начатый по дороге в корчму разговор, – чтобы узнать…

Он прервался, подыскивая слова…

– Да, – сказал Эссе, – потому что говорят…

– Черт побери! – воскликнул Ла Шатеньере. – Ведь нет же никаких доказательств! Эти слухи распускает старая сорока Диана. Но герцогине де Брезе придется скоро укоротить язык.

И неожиданно он добавил:

– А потом, когда это было!

– Простите, – сказал Эссе, – но я не намерен брать в жены чьих-то любовниц…

– И даже в том случае, когда этого некто зовут Франциском Валуа, королем Франции, дающим в приданое королевский домен в Фонтенбло?

Трое молодых людей переглянулись, после чего Сансак продолжил:

– Не понимаю, почему нас это так интересует. Зачем терять время на выяснение деталей, которые нам останутся неизвестными. Нам надо решить главное: принимаем мы королевское предложение или нет.

– Что касается меня, я принимаю! – сказал Ла Шатеньере.

– Я тоже, – согласился Эссе.

– Ну и я! – заключил Сансак.

Освободившись от моральных забот, которые, правду сказать, не очень-то их и тяготили, трое друзей расхохотались. Они опорожнили стаканы и заказали еще вина. А Ла Шатеньере продолжал:

– Итак, мы решаем, что будем помогать друг другу схватить этого оборванца. Каждый из нас в одиночку может потерпеть неудачу.

– Идет! Ответили двое других.

– Теперь только остается назначить того, кто женится на красотке. Предлагаю…

– Жребий!

– Бросим кости! – скомандовал Ла Шатеньере.

Мадам Грегуар поспешно принесла своим клиентам несколько комплектов игральных костей – на выбор.

Потом, плотно закрыв дверь, Сансак взял мешочек с костями:

– Начинаю!

Он интенсивно перемешал кости и выбросил их на стол.

– Одиннадцать! – возбужденно крикнул он.

– Теперь моя очередь, – сказал бледный, встревоженный Эссе и бросил кости.

– Четыре!

Д,Эссе поднялся и бросил мешочек с костями к стене.

– Теперь я, – сказал Ла Шатеньере, поднимая брошенный мешочек и встряхивая его. – Один только вопрос: а если тоже наберу одиннадцать очков?