Андрей Валентинов - Рубеж

• Название: Рубеж
• Автор: Андрей Валентинов
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2002
• ISBN: 5-04-006652-Х

...И вот они встретились: заклятый герой-двоедушец и чернокнижник Мацапура-Коложанский, отважная панна сотникова и мститель-убийца Иегуда бен-Иосиф, Блудный Ангел и волшебница Сале Кеваль — а вдобавок еще и новорожденный «чертов сын», будущий то ли Спаситель, то ли Антихрист. Они встретились на своем последнем рубеже, и содрогнулись величественные Малахи, чья плоть — свет, а душа... а души у них нет. И вот они встретились: «философский боевик» Г.Л.Одди, тонкая лирика М. и С.Дяченко, криптоистория А.Валентинова — звездный состав авторов. Малороссия гоголевских времен, древне иудейское мистическое учение Каббала, экзотика фэнтезийных земель и реальность горящих хат под Полтавою; и человек, обыкновенный человек, который стремится найти свою судьбу и свое достоинство, желая выйти за границы дозволенного, — это все «Рубеж».

---

Однако Хведир-Теодор вновь удивил всех. Поговорив с пленником, он категорически заявил, что в суд на него подавать не будет и о том же остальных просит. Тут уже и Ярина диву далась. Как можно заризяку миловать? И главное: о чем это Хвостик с Хведиром говорили, если им обоим ни слова не понять? Невидимый толмач сгинул вместе с химерным паном Рио да с чернявой ведьмой. С Хвостиком говорил пан писарь — по-польски да по-немецки, Агмет — по-татарски и турецки, а беглый стрелец Ванюха Перстень — по-московски. Говорили, да все без толку — Хвостик лишь глаза таращил да блекотал по-непонятному. И как блекотал! Не голос — бесовское наваждение, мурашки по коже бегут. Раз услышишь — перекрестишься, два — под лавку спрячешься!

И на каком это наречии бурсак с ним столковался? Неужто на латыни?

Пан писарь не ошибся. Хведир действительно оказался в подвале, около пленника. Тот лежал на лавке, а бурсак, пристроив поудобнее раненую руку, сидел на колченогом табурете и что-то тихо ему говорил. Страхолюда молчал — слушал и, похоже, понимал.

Увидев Ярину, Хведир махнул здоровой рукой — мол, не мешай, погоди чуток. Пока девушка соображала, обидеться или в самом деле погодить, заговорил Хвостик. Девушка не стала прислушиваться (больно голос страшен!), но отчего-то почудилось, что речь чернобородого стала иной, не такой, как прежде. Или в самом деле знакомое наречие нашли?

— Ладно! Потом!

Бурсак встал и негромко выдал пять-шесть слов на неведомом языке. Заризяка понял — кивнул и даже усмехнулся. Видать, и вправду столковались!

— Ты чего, Ярина?

— Как — чего?

Кажется, следовало все-таки обидеться. Ведь не только к пану писарю зашла, но и к этому невеже. И о здоровье справиться, и просто — потолковать. Ведь друзья же!

— Тут интересное дело, Яринка… Ну хорошо, пойдем! Я тебе такое расскажу!

Они прошли не в залу, дабы не беспокоить пана писаря, а на второй этаж, в маленькую комнатушку, где и жил пан Еноха-младший. Точнее, не жил — на постое стоял в редкие приезды из коллегии. Ярина опытным глазом отметила паутину в углах, пыль на книгах — и только вздохнула. Беда, когда мамки нет! Пани Еноха два года как преставилась, а свою мать Ярина и не помнила. Плох дом без женской руки!

Хведир скинул с кресла книгу в треснутой кожаной обложке.

— Садись! — Сам пристроился прямо на лежанке — тоже заваленной фолиантами.

Ярина вновь вздохнула: ну и разор! Она бы тут враз порядок навела! Мыши бы — и те каждое утро на перекличку строились!

— Служанку позвать нельзя? — не утерпела она. — Как ты тут живещь Хведир?

— А как? — парень удивленно оглянулся. — Все на месте, под рукой. Служанок я и на порог не пускаю. Перепутают все, я и до лета не разберу!

— Ничего, матушка попадья тебя быстро к порядку приучит! — хмыкнула девушка, не без злорадства отметив, как вздрогнул Хведир-Теодор — будто мороз ударил. Или в доме похолодало?

Она хотела для начала спросить о ране, о том, не болит ли, не ноет по ночам, но любопытство пересилило.

— Так как ты с ним говоришь, с разбойником этим? Хведир усмехнулся, почесал кончик носа:

— Ты не поверишь! По-арамейски.

— По… По-каковски?

Поверить Ярина не могла — хотя бы потому, что не ведала: есть ли вообще на белом свете такой язык — арамейский?! Но и не верить тоже вроде не с руки. Мало ли языков на свете?

— Понимаешь, батька с ним говорить пытался, Агмет, слуга твой, — и все напрасно. Я тоже вначале по-латыни заговорил — без толку. А потом вспомнил — пергамент! Ну, тот, что нам пан Рио показал!

Девушка кивнула. Пергамент с золотой печатью был сдан пану писарю и торжественно заперт в большой сундук, что стоял в углу горницы.

— Я подумал: а если по-эллински попробовать? Ну, по-давнегречески. Там, правда, койне, это посложнее, но у меня есть Пиярская грамматика, ее для отцов-василиан издали.

Хведир увлекся, заговорил быстро, горячо. Ярина невольно улыбнулась. Чему только ни учат в коллегии этой? А зачем? Быть парню попом — здесь, в Валках, а то и в селе, если места не сыщется. С кем он на койне говорить станет, с отцом Гервасием?!

— В общем, греческого он тоже не знает. Но койне не совсем язык, это смесь, суржик, вроде как у нас в Белгороде говорят — и наша речь, и московская. Так вот, некоторые слова он понял — арамейские.

— Так что это за язык? — перебила девушка. — Вроде этого… армянского?

Об армянах она слыхала и даже раз видела — в Глухове, на ярмарке.

— Вроде, — засмеялся Хведир. — Только другой. Ведай же, Ярина! Ибо глаголили на нем в часы давние, библейские! Арамеи суть племя, с давними вавилонянами в родстве сугубо состоящее. Сам Навуходоносор, о коем в Завете Ветхом…

Увесистый щелчок по лбу заставил бурсака умолкнуть.

— В следующий раз окуляры разобью, — невозмутимо сообщила девушка, подув на костяшки пальцев.

— Окуляры — не надо! — вздохнул Хведир. — Ну, я и говорю: древний язык. Вроде бы Евангелие, которое от Матфея, вначале было написано по-арамейски, только потом его на греческий перевели. Ну, арамейский я почти не знаю, и он, пан Хвостик, тоже — вслепую бредет, но все-таки объяснились.

— И поэтому ты на него не будешь в суд подавать? — не удержалась девушка.

Да, не быть бурсаку черкасом! Настоящий черкас сперва врагу шаблюкой башку с плеч снимает, а после об имени-племени спрашивает!

— Какой суд! — парень даже рукой махнул. — Я сам под нож полез. К тому же он слуга, его дело — пана своего защищать. С пана и спрос.

С этим Ярина была вполне согласна. С куда большей охотой она бы увидела в подвале самого пана Рио. Вспомнились нелепые слова, что на пергаменте написаны. Герой! Хорош герой, младеней ворует!

— Так откуда он родом, Хведир? Бурсак улыбнулся, поднял вверх палец:

— Ведай же, что сия тайна — велика есть. Однако же при должном рассмотрении и особливом сопоставлении…

— Окуляры! — вовремя напомнила девушка.

— Гм-м, — Хведир прокашлялся, почесал затылок. — В общем, стал я его расспрашивать, даже атлас показал — Меркаторов. И ни в дугу! Ясно лишь, что там, откуда он родом, теплее. Снег он, кажется, видит второй раз в жизни. Ну, я и понял… Драться не будешь?

Ярина вздохнула, но не выдержала — улыбнулась:

— Ладно, не буду!

Палец вновь оказался воздетым вверх.

— Истине скажу, что сей пришлец не кто иной, как антипод!

— К-кто? Анти?..

— …под! Прибег же он в края наши с земли, именуемой Terra Аustralia, в просторечьи же — Южным Материком…

Девушка попыталась повторить, сбилась, жалобно моргнула:

— Хведир, ну пожалуйста! Скажи по-человечески! Парень только руками развел.

— Ага! Скажешь, когда шесть лет приходится язык в узел завязывать! Ладно, попытаюсь… Ну, в общем, в южном полушарии — южнее Африки, — судя по всему, существует огромный материк. Значительно больше Европы. О нем еще писал греческий географ Птолемей. Я и подумал: если греки его знали, этот материк, то, может, и там о нас помнят? Отсюда и давнегреческий, и арамейский.

На этом дело не кончилось — Хведиру пришлось досконально пояснять, кто таков географ Птолемей, а заодно демонстировать Меркаторов атлас с большим белым пятном в южном полушарии. Наконец Ярина удовлетворенно кивнула.

~ Поняла. Так думаешь, они оттуда?

— Больше неоткуда вроде, — с легкой неуверенностью заметил бурсак. — Имя Рио, конечно, похоже на испанское, но он не испанец…

Ярина задумалась. Поскольку ни рогов, ни копыт (равно как и хвостов) бранные заброды не имели, она была готова поверить даже в антиподов. Но и в этом случае загадка не решалась. Пусть пан Рио родом с неведомого Южного Материка, однако и антипод не мог попасть в Гонтов Яр без правильной подорожной, отмеченной в полковой канцелярии. Или они там, на юге, по воздуху летают, аки птахи небесные? Но ведь гости прибыла верхами!

Продумать как следует этот важный вопрос Ярина не успела. Дверь, отчаянно заскрипев (ну почему бы петли не смазать!), отворилась.

— Та-а-ак! Воркуете, значит, голубки?

В дверях, подбоченясь, стоял сам пан Лукьян Еноха.

— Батька, мы…

Хведир смутился, вскочил, окуляры упали с носа.

— Вижу, — невозмутимо согласился пан писарь и повернулся к Ярине. — Вот чего, егоза! К себе домой не ходи, тут оставайся. И этого никуда не пускай. Поняла?

— Это почему еще? Дядько Лукьян, да что это вы? Девушка тоже вскочила, но не смущенная, а полная искреннего возмущения.

— Потому!

Пан писарь вздохнул, поморщился.

— Потому, Ярина Логиновна, что мне уехать надо. В Хитцах неладно. Гонца прислали — вроде бы татар поблизости видали.

— Татар?!

Ярина и Хведир переглянулись. В последний раз татар, если, конечно, Агмета не считать, заносило под Валки лет двадцать назад. Хведир тогда только-только родился, а Ярины еще и на свете не было.

— Бог весть, — писарь пожал плечами. — Вроде бы комонные, в татарском платье. Так что ехать надо. Людей мало, в Валках я троих оставлю да Агмета твоего в придачу, остальных с собой беру. А вы дома сидите!