Любовь Калинина - Владимир Климов

• Название: Владимир Климов
• Автор: Любовь Калинина
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7325-1023-2

Книга посвящена одному из основателей российской конструкторской школы авиационного двигателестроения генеральному конструктору поршневых (1935–1946) и реактивных (1947–1960) авиационных двигателей Владимиру Яковлевичу Климову и является одной из первых полных биографий выдающегося ученого.

В годы Великой Отечественной войны 90 % истребительной авиации СССР летало на массовом авиамоторе М-105, созданном В. Я. Климовым. А в начале 1950-х годов на его первых турбореактивных двигателях ВК-1 Россия достойно мерилась силами с авиацией противника в «холодном» противостоянии.

Книга основана на глубоком изучении отечественных архивов, ранее не опубликованных материалов, а также на воспоминаниях людей, хорошо знавших В. Я. Климова. Будет интересна специалистам и широкому кругу читателей, интересующихся историей авиации и техники.

---

Постепенно отделение Климова накопило богатейшие сведения и опыт, оказалось обладателем уникального атласа авиационных двигателей того периода, а экспертные оценки моторной лаборатории Брилинга приобрели высочайшую репутацию, что вскоре не преминуло сказаться на судьбе НАЛ. Но до первой оттепели было пережито немало горьких минут.

Весь 1919 год Владимир прожил в Москве один. Выживал за счет скудных продовольственных пайков да помощи из Еросова, откуда присылали картошку и яйца. Именно тогда Володя научился с математической точностью варить яйца до состояния «в мешочек», позже обучая этому мастерству дочь: «Яйцо надо варить две с половиной минуты». К двадцать первому году стало немного легче, в Москву вернулся Александр.

…В этот апрельский вечер Владимир Климов возвращался домой вместе с младшим братом. Александра, полгода назад поступившего на работу в НАЛ слесарем, сегодня решением коллегии уволили «ввиду отдаленности места жительства и слабосильности для работы слесарем». Братья долго шли молча, и Володя никак не мог начать необходимый и трудный разговор.

– Сегодня на коллегии слушался вопрос о сокращении штата лаборатории на восемь человек. Таково требование НТО, и как я не пытался повлиять на ситуацию, ничего поделать не смог. Аргумент один: в стране нет денег на самое необходимое, а тут – наука, работа на перспективу. И у нас, и в ЦАГИ резали по живому, на треть… Саша, ты в числе уволенных.

– Но я же только начал работать, ты говорил, что у меня все получается, заведующий отделением хвалит… За что же?

– Не за что, брат, но так надо. Мы же понимали, что каждый, кто сейчас окажется за порогом лаборатории, практически обречен. И принимая решение, в первую очередь учитывали, есть ли еще кормильцы в семье. В нашей – двое. Я сам внес тебя в этот черный список.

Оклад члена коллегии, заведующего отделением легких двигателей Владимира Климова был лишь наполовину больше жалованья рабочего, и, конечно, семья немного вздохнула, когда Александр тоже начал зарабатывать, в целом же положение почти не изменилось. Если бы не помощь из Еросова, вряд ли всем удалось пережить эту затянувшуюся морозную зиму. К тому же наследственная легочная хворь не оставляла их дом. Александр, как и записали в решении коллегии, действительно был слабосилен после двух лет изматывавшей его чахотки.

– Саша, раз уж все так складывается, давай-ка не будем больше откладывать твое поступление в училище. Затянем пояса потуже и сядем за учебники вместе: я готовлюсь к занятиям (а Владимир Яковлевич уже второй год читал в МВТУ курс лекций по теории авиационных двигателей), а ты будешь рядом повторять материал для вступительных экзаменов. Сегодня только 15 апреля, у тебя в запасе больше трех месяцев – успеем. Договорились?

Александр, не поднимая головы, молча брел по талому снегу. Учиться, конечно, хочется, но и брату помощь нужна. Ему ли не знать, как тяжко приходится Владимиру: и работа, и преподавание в училище, а неделю назад он согласился еще читать лекции по двигателям внутреннего сгорания в Ломоносовском институте – недавнем Комиссаровском училище, которое друг за другом окончили все братья Климовы.

Тяжко… Мог ли он себе представить, что именно в такой загнанности настоящее счастье, что там, в лаборатории, или на занятиях со студентами, Владимир обретал свое ощущение реальности; только занимаясь любимым делом, он мог уйти от бесконечных бытовых проблем и тревог за своих родных. Ему уже скоро двадцать восемь, время течет безжалостно и неумолимо, как песок сквозь пальцы, а мечта все так же далека, как и в блестящем июне семнадцатого…

К тому времени, когда светлые головы власть имущих наконец-то осознали ценность и необходимость собственного научного моторного центра, выяснилось, что одна автомобильная лаборатория уже не в состоянии удовлетворить растущие потребности. И в 1921 году НАЛ превращается в Научно-автомоторный институт в составе семи лабораторий (автомобильной, легких двигателей, тяжелых двигателей, тракторов, мотоциклов, зимнего автотранспорта и термодинамической) с увеличением штата до 65 человек.

Из докладной записки профессора Брилинга в Президиум ВСНХ: «Развитие авиации, широкое применение тракторов в сельском хозяйстве и для военных целей, применение тепловозов в железнодорожном транспорте, создание зимнего автотранспорта и общее возрождение русской промышленности поставили перед институтом целый ряд новых задач, удовлетворить которые институт смог, включив в программу своих работ все автомоторное дело и организовав ряд новых лабораторий».

Предоставление дополнительных помещений не планировалось. Только в МВТУ помимо аудиторий, где находились экспериментальные установки, НАМИ занял недостроенное здание библиотеки, большего училище при всем желании предложить не могло.

Решение столь важных государственных задач, реализация почти фантастического в те времена плана создания основ отечественного моторостроения не уберегло этих уникальных людей от тягот и реалий новой советской действительности. Голодные продовольственные пайки, изредка – выделение одежды («5 пар валенок на всю лабораторию и 20 пар шерстяных перчаток»), добывание дров для обогрева лаборатории и своих квартир, по разнарядке домкомов – выполнение субботних снеговых повинностей, борьба с военкомом Москвы за продление отсрочек по воинским повинностям – все это рассматривалось на коллегиях НАЛ, а затем НАМИ в течение первых пяти лет.

Можно ли назвать такое существование жизнью? Но Владимир Яковлевич считал эти годы бесценными, особенно период создания и руководства отделом авиационных двигателей НАМИ ВСНХ, для которого он разработал большинство экспериментальных установок, общую методику испытаний авиадвигателей, включая сравнения иностранных моторов. Здесь Климов проводил теоретические и экспериментальные работы по карбюрации и детонации, создавал свою первую авторскую конструкцию.

Именно здесь утвердилось неповторимое климовское Чувство Мотора, его предвестие – уловление – воплощение.

…Март 1921 года. Николай Романович Брилинг приехал на квартиру профессора Жуковского, чтобы еще раз увидеться со своим учителем и другом. Дом, как и прежде, был полон: неразлучные Андрей Туполев, Боря Стечкин и братья Архангельские в эти дни не появлялись в ЦАГИ – они не покидали своего кумира. Николай Егорович неумолимо угасал.

Брилинг приблизился к постели умирающего и чуть коснулся его руки. Николай Егорович перевел остывающий взгляд на «тезку», как в шутку величал порой ученика-профессора, и как бы позвал его взглядом в сторону – на поникшую молодежь. «Не страшно, – послышалось Брилингу, – они пойдут…»

17 марта МВТУ, новые научные центры – ЦАГИ и НАЛ – были в трауре. Вставанием почтили ученики память великого Жуковского, завещавшего им быть учеными-организаторами, исследователями-практиками, фанатичными служителями делу российской авиации.

«Нет худа без добра»

…После ратификации концессионного договора фирма «Юнкерс» приступила к налаживанию работы и модернизации завода в Филях. Несколько сот рабочих и почти все инженеры приехали из Германии, многие с семьями. Недалеко от завода вырос поселок для немецкого персонала, налаживался быт, в соответствии с договором создавались все условия для работы.

Но производственная программа развивалась совсем по иному сценарию, чем предполагали военные ведомства двух стран. И совсем на иные цели уходили выданные фирме средства: Гуго Юнкерс усиленно развивал свои заводы в Дессау.

Переоборудование филевского завода коснулось лишь сборочных цехов, самостоятельного производства никто налаживать и не собирался. Литейный и кузнечный цеха остались лишь на бумаге. Не были выполнены и обязательства по созданию самостоятельного конструкторского бюро и научно-исследовательской лаборатории, ни о каком обучении советских специалистов не шло и речи.

К выпуску в СССР авиационных двигателей фирма даже не приступала. Не завезли немцы и запаса дюралюминия для бесперебойной работы завода в последующие годы, не предприняли никаких шагов для совместного производства дюралюминия в СССР.

Сотрудничество с «Юнкерсом» терпело фиаско. В Научно-техническом комитете ВВС все отчетливее раздавались голоса против дальнейшей поддержки самой идеи создания российской авиапромышленности за счет помощи Германии. Споры военных накалялись до предела, и было решено привлечь к обсуждению отечественных ученых, авиационных специалистов, которых на этапе проработки проекта предпочитали держать в неведении, опираясь на «авторитетное мнение» немецких партнеров.

И в первую очередь запросы НКУ ВВС поступили в ЦАГИ и НАМИ. Директор НАМИ профессор Брилинг ошеломил членов комитета анализом самого метода организации массового моторного производства: