Жан Флори - Боэмунд Антиохийский. Рыцарь удачи

• Название: Боэмунд Антиохийский. Рыцарь удачи
• Автор: Жан Флори
• Издательство: Евразия
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-91852-069-7

Герой новой книги известного историка-медиевиста Жана Флори Боэмунд Антиохийский входил в число предводителей Первого крестового похода и был одним из самых прославленных крестоносцев той эпохи. Сама его бурная жизнь, полная взлетов и падений, может стать иллюстрацией эпохи крестовых походов и истории западноевропейского рыцарства. Старший сын нормандского рыцаря Роберта Гвискарда, прошедшего путь от простого рыцаря до владыки Южной Италии, Боэмунд ответил на призыв папы Урбана II отправиться отвоевывать Святую землю. Вместе с крестоносным воинством он участвовал во всех крупных баталиях Первого крестового похода: сражался с турками-сельджуками в битве при Дорилее, осаждал ключевой стратегический пункт в Северной Сирии, Антиохию. Благодаря своей отваге, дипломатическим талантам и ловкости он стал правителем первого христианского государства на Ближнем Востоке — Антиохийского княжества. Жан Флори не случайно написал биографию Боэмунда — в этом опытном военачальнике и блистательном рыцаре, как в зеркале, отражались все достоинства и пороки крестоносного воинства: истовое благочестие и жажда наживы, беспримерная отвага и свирепая жестокость. На примере Боэмунда Жан Флори показывает изнанку крестоносной эпопеи: распри и подковерную борьбу за власть и влияние в лагере крестоносцев, тайные переговоры с византийцами и мусульманами, подготовку военных операций и сражений. Биография Боэмунда Антиохийского, созданная Жаном Флори, — это не только захватывающая эпопея, но и неизвестная история Первого крестового похода.

---

Можно пойти еще дальше. Очень вероятно, что Боэмунд уже тогда планировал дипломатический демарш, чтобы добиться руки одной из дочерей короля. Прежде чем отправиться в пропагандистский «тур», Боэмунд, как мы помним, отправил во Францию своего родственника и бывшего собрата по темнице Ричарда де Принципата. Последнему было поручено подготовить его путешествие и доставить от его имени в монастырь Сен-Леонар-де-Нобла приношение по обету — серебряные оковы — в знак признательности за освобождение из тюремных застенков Данишмендида[667]. Гвиберт Ножанский утверждает, что был свидетелем того, как Ричард де Принципат, «красивейший муж», явился к королю Франции, чтобы просить руки его дочери Констанции[668]. Он не указывает точной даты этого первого посольства, но можно предположить, что оно состоялось до прибытия Боэмунда во Францию или сразу же после него.

Перед тем как отправиться на Запад, Боэмунд вновь поручил регентство Антиохии Танкреду. Последний сохранил также Эдессу, которую он обязался передать Балдуину дю Бургу, как только тот будет освобожден. Тем не менее он доверил правление Эдесским княжеством своему родственнику, чтобы полностью посвятить себя Антиохии. Вскоре он стал называть себя «герцогом и князем Антиохийским», чего не делал во время своего первого регентства, последовавшего за пленением Боэмунда. Формальное свидетельство этого титула относится к 1108 году, но ничто не мешает думать, что Танкред носил его уже с 1105 года[669].

Маловероятно, правда, что Танкред проявил в этом инициативу. К этому времени Боэмунд уже считался «князем Антиохийским» на законном основании. Ряд историков посвятил немало страниц данному вопросу, но нам нет необходимости задерживаться на нем. Известно, что в июле 1098 года в двух грамотах, предоставленных генуэзцам, норманн называл себя только «Боэмундом» и «Боэмундом, сыном герцога Апулийского Роберта Гвискарда»[670]. Однако в воспроизведенном Альбертом Ахенским письме с просьбой о помощи, которое Танкред отправил Боэмунду весной 1104 года, хронист именует его «славным князем Антиохии, назначенным Богом»[671]. Но Альберт написал эту часть своей книги после 1106 года — вероятно, в 1120 году. Слишком поздно для того, чтобы это упоминание имело значение.

Монеты и печати тоже не дают нам определенных указаний на этот счет. Густав Шлюмбергер, а вслед за ним и Ральф Евдейл, сослались на две медные монеты, одну из которых можно уверенно отнести ко времени Боэмунда[672]. Первая монета — византийского типа, с поясным портретом святого Петра на аверсе: правая рука святого поднята в благословляющем жесте, в левой руке — крест; на монете можно различить надпись на греческом «Петр» («o Petros»). На реверсе виден крест и буквы B-M-H-T — без сомнения, аббревиатура имени «Боэмунд» в греческой огласовке. Сходство аверсов позволяет сопоставить эту монету с теми, что были изготовлены Боэмундом в качестве сеньора Бари. На реверсе второй монеты, которая может быть отнесена к эпохе Боэмунда или его сына Боэмунда II, есть надпись: «Боэмунд, слуга Христов»[673].

Однако монеты не могут просветить нас относительно титула, принятого Боэмундом в Антиохии. С другой стороны, печать, которой он пользовался, вероятно, является той же печатью, что была у него в Италии, с надписью «Бог, спаси слугу твоего Боэмунда»[674]. Итак, у нас нет ни одного прямого свидетельства об официальном использовании Боэмундом до его отъезда титула «князь Антиохии». И все же можно полагать, что он признавал себя таковым с момента инвеституры, пожалованной ему патриархом Даимбертом.

Зато довольно частое использование этого титула Боэмундом наблюдается после его отъезда из Антиохии. В 1105 году, в Бари, в одной грамоте он назван «Боэмундом […] Антиохийским», правда, лакуна в тексте не дает возможности утверждать, что между его именем и названием его города было слово «князь» (princeps)[675]. В сентябре 1106 года Боэмунд составил послание папе Пасхалию II, прося его о поддержке против Алексея; он подписал его следующим образом — «князь Антиохии и слуга христианского воинства»[676]. Понтифик же не имел ничего против того, чтобы называть его в грамоте от 18 ноября «Боэмундом, князем Антиохийским»[677].

Боэмунд был крайне заинтересован в том, чтобы взять себе этот титул в то время, когда он призывал Запад к крестовому походу против Алексея, единственного, кто вместе с Раймундом Тулузским не признавал свершившегося факта: создания независимого латинского княжества Антиохии. Нет ничего удивительного в том, что между 1105 и 1111 годами в шести грамотах, выпущенных в Бари людьми, действующими от имени Боэмунда, его называли также «князем Антиохийским»[678].

Томас Эсбридж справедливо полагает, что Боэмунд унаследовал имевшееся у норманнов еще до эпохи крестовых походов понятие «князь», связанное с представлением о полноправной, независимой власти, обладающей юрисдикцией на определенной территории[679]. Однако аргументы, подобранные им для доказательства того, что Боэмунд пользовался титулом князя Тарентского перед своим уходом из Италии в 1096 году, не убедительны. Подтвердить его правоту может лишь одна грамота: в октябре 1093 года Боэмунд дважды подписал ее «Боэмунд, милостью божьей князь, сын Роберта Гвискарда»[680]. Но заметим, что слово «князь» используется в данном случае без указания княжества. Кроме того, это не оригинал грамоты, а ее копия, появившаяся либо в 1267, либо в 1272 году, что по меньшей мере оставляет вопрос о надежности источника открытым. Даже приняв его на веру, по нему можно заключить лишь то, что Боэмунд хранил в памяти представление о княжестве в определенном выше смысле, но не то, что в то время существовало княжество Тарентское[681].

Доверив Антиохию Танкреду — который позднее благодаря принудительному займу собрал необходимые войска и тем самым спас военное положение, — Боэмунд в сентябре 1104 года отправился в путь из гавани Святого Симеона в сопровождении своего верного союзника Даимберта Пизанского, который намеревался защищать себя перед папой Пасхалием II. Впоследствии Даимберт принял участие в первом призыве к крестовому походу Боэмунда в Южной Италии и был полностью восстановлен понтификом в правах.

Согласно «Истории священной войны», Боэмунд отправился по морю в сопровождении флота из тринадцати кораблей[682]. Вероятно, речь идет о торговых генуэзских судах, поскольку Антиохия, как и другие латинские государства Востока, сильно зависела от итальянского морского флота. Ранее мы указывали на льготы, которые Боэмунд предоставил не раз помогавшим ему генуэзцам. Ускользнув от греческого флота и императорских чиновников, Боэмунд в декабре 1104 года (или в январе 1105 года) высадился в Бари[683]. Тогда он не знал, что его давний недруг, Раймунд Тулузский, был тяжело ранен во время нападения на крепость Мон-Пелерен под Триполи в конце 1104 года; 28 февраля 1105 года граф скончался[684]. Вероятно, по этой причине последующие версии текста норманнского Анонима оказываются все более и более недоброжелательными по отношению к графу Тулузскому, союзнику «недостойного императора Алексея», которого Боэмунд хотел разгромить.

Анна Комнина добавляет к легенде о Боэмунде любопытный эпизод, касающийся его возвращения в Южную Италию; его нет ни в одном из латинских источников. Возможно, причиной его появления послужила традиционная репутация норманнов, признаваемых людьми хитрыми и изворотливыми[685]. По свидетельству дочери Алексея, чтобы усыпить бдительность византийской администрации, особенно в портах, где ему необходимо было остановиться, Боэмунд распустил в Антиохии слухи о своей кончине. Там же демонстративно изготовили его гроб, поместили его на диеру, чтобы доставить в Апулию, и спутники Боэмунда, чьи имена не названы, принялись разливаться в каждом порту в погребальном плаче и стенаниях. В море Боэмунд, разумеется, выбирался из гроба, чтобы подышать свежим воздухом, но как только корабль приближался к какой-либо гавани, предводитель вновь занимал «исходное положение». Чтобы избежать малейших подозрений, вместе с ним в гроб положили задушенного петуха, который испускал зловоние, якобы исходившее от тела норманнского предводителя. Принцесса, утонченная византийка, казалось, была поражена: как этот прославленный Боэмунд мог выносить подобную пытку — он, кто «больше всех наслаждался этим мерзким запахом»? Урок, извлеченный ею из всей этой истории: варвары обладают неимоверным упорством и способны на все, чтобы добиться поставленной цели, в данном случае, свержения византийской власти:

«Из этого случая я поняла, что все племя варваров не знает удержу в своих стремлениях и готово добровольно вытерпеть любые страдания. Вот и Боэмунд живой, умерший только для вида, не побоялся жить рядом с мертвечиной. В первый и единственный раз видела наша земля подобную хитрость варвара, целью которой было ниспровержение ромейского владычества. Никогда прежде ни варвар, ни эллин не придумывали против врагов ничего подобного, да и будущие поколения, я полагаю, такого не увидят»[686].