Сергей Есин - Дневник 1984-96 годов

• Название: Дневник 1984-96 годов
• Автор: Сергей Есин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Во-первых, довольно большой пассаж о тех внутренних причинах, которые, с моей точки зрения, привели к созданию общества. Это естественная реакция заинтересованных людей на бедственное положение России в семье советских республик. Здесь говорилось об отсутствии в РСФСР обычных для всех союзных республик общественных и государственных институтов: Академии наук, ЦК партии. О бедственном положении с памятниками культуры. То есть о том, что стало постоянным требованием широкой, и в частности писательской, общественности, о чем говорили на сессии Верховного Совета СССР и РСФСР. Кстати, — это не относилось к передаче — я совершенно уверен, что после выборов в марте эти институты у нас под давлением народа появятся.

Во-вторых, исчезло рассуждение о шовинизме. Автор небезосновательно считает, что это французское словечко последнее время загуляло преимущественно с одним эпитетом — "русский". Русский шовинизм, русский национализм. А по авторским, как ему кажется, справедливым наблюдениям этих "шовинизмов" по крайней мере пятнадцать — по количеству союзных республик. В России — шовинизм, а в других республиках — национальное самосознание?

В-третьих, исчезло из телевизионной речи автора и, как уже было сказано, то, чем "Память" успешно занимается: сохранение памятников, реставрация и к чему автор еще раз хотел "Память" призвать. Конкретные дела ведь часто отвлекают от несовершенствованного философствования.

И вот теперь я в раздумьях. Ко мне ли "Взгляд" плохо относится либо к идее здраво и непредвзято порассуждать над горячей проблемой или кто-нибудь относится плохо ко мне еще? И кто так доблестно монтировал пленку? Чья была инициатива? Обаятельного Саши Любимова, цензуры или их величества административного аппарата, на который сейчас так удобно списывать все свои пристрастия?

Мне вся эта история кажется особенно странной, потому что "Взгляд" начался с записи на пленке интервью А.Н. Яковлева, члена Политбюро. И А.Н. говорил о терпимости, об умении слушать и вслушиваться. И вроде бы Саша Любимов с ним согласился. В начале передачи.

Сергей Есин

30 ноября, четверг. Ничего не пишу. Каждое слово дается с трудом. Из последних событий. На семинаре обсуждали Мишу Килундина, его прекрасный, строгий рассказ. Вся первая половина дня была посвящена разъездам: забирал у родни прах Ант. Дмитриевны, ездил в крематорий. Меня всегда тревожат "открытые" могилы. Стоит чашечка того, что осталось от Сергея Сергеевича. Вдвинул в нишу и то, что нынче стало его женой. Все дело Антонины Дмитриевны рушится: исчезла, заменившись новой, семья ее внука, разрушается дача.

Вечером ходили в Театр Советской Армии — "Павел I" Мережковского, наверно, одно из самых грандиозных, после Лебедева, театральных впечатлений — Олег Борисов, поразительная подлинность.

Днем был в Московском союзе на совещании у А.А. Михайлова — "соглашательская платформа": Окуджава, Кондратьев, Горин, Киреев, Орлов, Левитанский, Злобин, Радзинский (со своей лукавой улыбкой). Говорили о пленуме, об общем собрании. Вадиму Соколову хочется склоку. Интересно, что большинству писателей из противоборствующего "Апреля" — интересным и крепким Эд. Радзинскому, Гр. Горину, Ю. Левитанскому — не хочется разговоров и склок, как, скажем, Вад. Соколову и А. Гербер. Как они похожи, и евреи, и русские, когда они художники или нехудожники.

Известие: Крупин возглавил "Москву", Личутин должен возглавить "Октябрь". Ребята они, конечно, русские. Бойся, Сережа, людей, много говорящих о совести.

Умер Володя Амлинский, которого я не любил — от честолюбия, и Н. Эйдельман — диагноз, я думаю, тот же. Можно ли ему забыть провокацию с В.П. Астафьевым?

6 декабря, среда. Луанда. Поездка возникла внезапно — позвонил из Союза писателей Г. Черненко: хочешь? Да! Я никогда ни от чего не отказываюсь. Прилетели рано утром. Африканская неразбериха. Встретили лишь из посольства. Приехали в советское посольство — гостиница будет только после 4-х, практически слонялись по посольству, пили чай у секретаря по культуре, Михаила Ивановича, потом обедали у корр. "Правды" Володи Тюркина. Он когда-то работал на радио, помнит меня. Дивный парень. В отличие от многих за границей — нежадный.

Много разговоров о перестройке. Вечером поселили в отеле "Турио". Проехали по городу. Побережье у океана, крепость, длинная ночная улица, ветхость. Очень красивые люди. Все писатели, которых пока видел, — белые.

7 декабря, четверг. Ночью в ванне упал плафон. Весь пол в стекле. Встал рано, в половине шестого. С лоджии увидел чернокожих двух ребятишек, бегут вдоль набережной. Хочется тоже побегать. Силы надо беречь на две-три или четыре встречи в Союзе писателей, в посольстве, на радио, телевидении.

Утром написал страничку в "Казус". Здесь главу надо бы закончить. Три эпизода — "портрет" у МИДа на Смоленской площади, "книга" у Манежной, походная кухня "Белорусская". После этого вернусь к 1-й главе.

Утром на радио. Самое удивительное — открытость, все за стеклом. Диктор в окно видит маленький садик и стоящую на одной ноге цаплю. Было довольно интересно, но заполошный Михаил Иванович сорвал нас с мест: скорее, скорее в СП — придет интервьюер из журнала "Ангола". Ряд более или менее ловких догматических блоков. Но в основном: свобода, свобода! Я думаю, что ангольским писателям тоже с нею придется помыкаться.

После обеда небольшая, но интересная экскурсия в музей археологии. Из новых сведений: возвращение на родину бывших рабов из США. Они даже стали строить дома другого типа. И второе… Но сначала о поразительном старинном доме-музее. Мне запомнились библиотека и кабинет директора. Зеленые, крашенные со стороны улицы ставни, двери из прекрасного, гладкого, как кожа, шелковистого и теплого дерева и удивительная мебель, красивые стулья с резьбой и обтянутые тяжелой, задубевшей до каменности кожей. Библиотека — стропила из бревен, корявых, обструганных, но не ровненных.

Поразил меня факт. Из музея украли фигурку "мыслителя", являющуюся национальным символом. Директор привел и дату — август 1986 года. В свое время белые вывезли карточки собранных коллекций. Теперь очень трудно все восстановить.

Прелестный черный паренек-экскурсовод. Я еще не старый человек, перемалываю в себе предубеждение, выдуманное нашим подкожным расизмом.

Вечером ужинали вместе с А. Кордозой. При португальском владычестве он сидел 12 лет в тюрьме. Привожу его мысль: "Зря, дескать, часто говорят, что я европеец. Я, как любой анголец могу говорить о кухне, языке, местных обычаях. Я родился здесь и впервые попал в Европу, лишь когда из тюрьмы на острове меня перевезли в Лиссабон".

Его мысли о том, что третий мир не может существовать без социализма.

Много думаю о русском языке. Именно здесь, в Анголе.

8 декабря, пятница. Утром немножко побегал. День нелегкий. Все прошло, как обычно: мои, почти бросившие меня на растерзание камере спутники в результате недовольны, что они не проблистали, как бы им хотелось. Сабит, повторяющий уже в третий раз один и тот же текст про Казахстан.

После обеда были у посла Владимира Николаевича Казимирова. Первый этаж виллы, кожаные кресла и т.д. В.Н. работал еще с Андроповым. Интересен вопрос о Бродском, товарищ очень светский…?

В 18 часов опять встреча с писателями. Говорил я хорошо. Мануэль Руй после расцеловал меня. То же самое сделал Пепетела. Мне очень нравятся эти ребята.

Воротились в посольство, оттуда нас вызвонили, и поэтому через 3 часа встречу закрыли. Хотелось бы побольше поговорить, особенно с молодыми черными ребятами. В них какая-то особенная, в интеллектуалах, подлинная чистота.

Перед встречей заезжали на рынок. Продают все: коренья, соль, молоко. Как звереныши, внизу возятся дети.

Вечером много говорили о быте дипломатов, о нищете русских. У нас нет никаких здесь экономических интересов. Сегодня летим куда-то.

9 декабря, суббота. Вчера долго не спал — "добивал" "Лолиту". Еще ни одну книгу я не читал с таким захватывающим интересом.

Сколько мы потеряли, не зная подобной литературы раньше. Как значительна она для нашего формирования.

Утром Мих. Ив. опоздал, и в результате мы дружно припозднились на самолет. Разговор о посольских — это разговор особый. Здесь два аспекта: их жизнь в отвратительных углах, рядом с чернокожим населением и почти такой же бедностью во имя "равенства", и с другой стороны — их просвещенное бюрократическое обилие. Наших посольских — 40, англичан — 5 (и у тех, и у других счет идет лишь на дипломатов).

Мы помотались по аэродрому и вскоре вернулись в гостиницу. Хорошо, что за нами были оставлены номера. Н.И. повез меня по городу. Все это материал к моей книге "Власть культуры". Крепость. Скульптура колонизаторов, свезенная из города. Роскошные осыпающиеся изразцы. Старинные мортиры с разрушающимися лафетами. Какая натура для киношников! Сад фарфоровых (мраморных) роз. Упадок. Коллекция деревьев. Раньше здесь жила огромная черепаха. Обезьянник. Бесконечные горшки с цветами. Дом Эйфеля из чугуна, скатывающегося с двух сторон. Дерево с сидящими на нем цаплями. Почему в таком упадке культура? Английское посольство. Домик Левенгука.