Валентин Овечкин - Том 2

• Название: Том 2
• Автор: Валентин Овечкин
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-280-00797-8

Во второй собрания сочинений вошли «Районные будни» и пьесы: «Бабье лето», «Настя Колосова», «Навстречу ветру».

---

Здорово! Надо перепечатать в районной газете. А размер стиха такой, что можно петь, как песню. Попросить какого-нибудь композитора, чтоб положил на музыку. Да чтоб девчата во всех колхозах разучили! Пусть ходят по селу и поют под окнами у тех, кто «возле дуба чешут спины». Вот такая песня действительно «строить и жить помогает», она сработает в колхозах за полсотни уполномоченных! Молодец Степан Олейник, спасибо ему!»

«Инициатива и дисциплина. Самостоятельность и подчинение приказам сверху. Как это совместить? Где тут «дозволенные пределы», где грань, за которую нельзя переступать, чтоб не получилось вообще анархии? Не знаю, пока не совсем ясно. А ясно ли это тем товарищам, которые так часто стали упоминать сейчас слово «инициатива» во всех газетных передовицах…»

«Черт возьми, а все же этого мало от председателя колхоза — чтобы он был честным человеком и не пьяницей! Надо же еще уметь и хозяйничать на тысячах гектаров, и руководить людьми! Вот в «Рассвете» выбрали Артюхина. Я его совсем не знаю. Может быть, он честнейший старик, но хватит ли у него этого самого уменья?.. Учить надо председателей. Не все ведь такие «от бога» талантливые, как Опёнкин. А Грибов, Сазонов, Плотников, Нечипуренко? Тоже ведь — не агрономы и не зоотехники. По происхождению-то все мужики, хлеборобы, но этого сейчас мало — старых навыков. Было ведь и раньше такое. Рядом два помещичьих имения, одинаковые земли, равноценные угодья. Одно имение дает крупный доход, там хозяйство поставлено на научной основе, у другого помещика все валится, земля тощает, скот дохнет, годового дохода от имения не хватает на один хороший кутеж в Москве. Но всех председателей разом на трехгодичные курсы не пошлешь, да и время не ждет. Значит, надо учить их «на ходу», дома, в работе. Кто должен учить? Мы, конечно, районные руководители. Стало быть, мы сами в первую очередь должны все это отлично знать — и кормовые рационы, и всякие системы севооборотов, и колхозную бухгалтерию… Культура руководства».

«Учить новому. Открывать новые перспективы. Но не надо учить людей тому, что они и без нас отлично знают: что вспаханную землю надо засевать, а созревший хлеб надо косить. Нельзя руководить колхозами точно так же, как руководили двадцать лет назад — путем проведения «хозяйственно-политических кампаний». Мы иногда перед народом бываем похожи на ту излишне заботливую мамашу, которая никак не может примириться с фактом, что сын ее давно вырос, что он уже с усами, женить его нора. Все хочется ей по-прежнему кормить его с ложечки и водить по улице за ручку».

«А это как совместить — единоначалие и демократию? Талант, властность, ярко выраженная индивидуальность человека и — коллегиальность?..»

«Если писатели — инженеры человеческих душ, то до какого ранга? Распространяются их права на души больших начальников? Если распространяются, то почему нет у нас в романах среди главных персонажей министров хотя бы? Алексей Александрович Каренин у Толстого — крупный был чин!»

«Ленин о коллегиальности: обсуждение — сообща, а ответственность — единолична. Вот как. А у нас частенько бывает наоборот: сам решит, а ответственность потом в случае неудачи сваливает на других».

«Некоторые товарищи полагают, что высокий авторитет того учреждения, где они работают (райком, обком), возместит их собственное невежество, нежелание думать».

«Надо кончать с этими рывками в нашей работе, однобокими увлечениями какими-то далеко не главными и не решающими дела частностями. Нужны планомерность и комплексность мероприятий и настойчивость в доведении начатых дел до конца. Настойчивость, но не упрямство, если в чем-то ошиблись».

«А с очковтирательством надо бороться, как с чумой, проказой! Сколько бед причинила нам трусливая, угодливая, лживая информация!»

«Вот что говорил Ленин о Советах: «…необходимо разграничить гораздо точнее функции партии (и Цека ее) и Соввласти; повысить ответственность и самостоятельность совработников и совучреждений, а за партией оставить общее руководство всех госорганов вместе, без теперешнего слишком частого, нерегулярного, часто мелкого вмешательства».

«Судя по печати, местами идет опять укрупнение, местами разукрупнение колхозов. Но мы уж у себя больше не будем ни укрупнять, ни разукрупнять. Довольно! Опять ломать границы колхозного землепользования, еще больше запутывать севообороты, которые и так запутаны до безобразия?.. Больной из четвертой палаты говорил: «С этими постоянными ломками живем будто на разорванной улице при большой дороге. Нет уюта в нашей колхозной жизни. Как на вокзале или на постоялом дворе, все меняется, одни уходят, Другие приходят, люди на чемоданах спят, гудки, шум, суета». Нет, довольно! Пусть люди хоть привыкнут немного к названиям своих колхозов».

«А старик Глотов, помню, говорил как-то: «Мечтаю дожить до того дня, когда на моих глазах завершится хотя бы одна ротация севооборота в колхозах».

«Я думаю, в некоторых районах продолжают укрупнять колхозы потому, что секретарю райкома проще иметь дело, скажем, с десятью председателями, чем с двадцатью. Ради личных удобств районного руководства это делается».

«Самым нужным для нас из всех укрупнений (совершенно безболезненным, не связанным ни с какими ломками внутри колхозов) было бы укрупнение районов и МТС. Тут мы уже подошли бы как-то практически к сокращению наших аппаратов. Могучие штаты районных учреждений распространили бы по крайней мере свою деятельность на большее количество колхозов. Но и здесь у нас какая-то неразбериха. «Левая рука не ведает, что делает правая». Начали поговаривать об укрупнении районов, а области разукрупняем. Разукрупнили Воронежскую область, Курскую, Ростовскую. Области были по размерам средние, ничего такого гигантского, в смысле территории, не представляли. Не Красноярский край. Территория вполне позволяла хорошо руководить всеми районами. Если где неважно шли дела, то не в территории причина. Зачем понадобилось выделять из них еще новые области? Увеличивать вдвое на то же количество колхозов партийный, советский аппараты?»

«Не могу читать наши сатирические журналы! В фельетоне — возмутительнейшие факты, самодурство и произвол, доходящие до уголовщины, читаешь и зубами скрипишь: да что ж это такое делается, за это же расстрелять мало мерзавцев! А потом появляется: «По следам наших выступлений…» «Произведено расследование, факты подтвердились, виновным объявлено по выговору». От такой «сатиры» с счастливыми концовками пользы ни на грош! От нее даже вред. Она убивает у людей веру в силу советской печати и вообще в успешность борьбы с бюрократизмом и прочими нашими болячками».

«Применяем мягкие, милые, безобидные формулировки, когда речь заходит о зажимщиках критики. Записываем иногда в решении: «Товарищ Н. болезненно реагировал на критику…» А это «болезненность» заключается в том, что он за деловое критическое выступление на собрании уволил, как самовластный «хозяйчик», наплевав на все советские законы, рабочего с завода, да еще позвонил на другой завод директору: «Не принимай такого-то, если придет: демагог и склочник!» Какой «болезненный», несчастный человек! Нервы не в порядке, потому и не терпит критики! Подлечить надо на курорте за казенный счет!»

«А. А. Жданов ругал наших философов за то, что они не разработали в своих теоретических исследованиях вопрос о большевистской критике и самокритике, как могучей движущей силе социалистического общества. Да, нам нужны такие философские разработки, но еще больше нужны практические действия в помощь развертыванию критики. Несколько громких дел за зажим критики, с преданием, может быть, суду. И уж, во всяком случае, предусмотреть, чтобы ответственные работники, снимаемые с должности за зажим критики, впредь навсегда лишались нрава занимать руководящие посты. Надо, чтобы уважительное, внимательное отношение к критике снизу стало атмосферой, климатом нашего государства!..»

«А вообще-то вопрос об единоначалии и демократии решается просто. Умному человеку власть нужна не ради власти, а ради того, чтобы делать, пользуясь своими широкими правами, хорошие дела».

«Власть ради развития демократии. Парадокс? Нет. Настоящий руководитель именно о том и заботится, чтобы общественная жизнь кипела ключом, чтобы вокруг него росли, поднимались люди, расцветали таланты. Власть свою он направляет на борьбу с плохим, властью же, данной ему, поддерживает все здоровое, хорошее в нашей жизни».

«Вот Долгушин, видимо, из тех директоров-единоначальников, которые не употребят свои права во вред народу».