Виктор Устьянцев - Автономное плавание

• Название: Автономное плавание
• Автор: Виктор Устьянцев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Зырянов танцевал с Люсей, а Цхакая - с невестой. Жених шутливо грозил ему пальцем, Цхакая улыбался.

- Смотрите, Анатолий, украдет у вас Цхакая невесту, - шутливо заметил Стрешнев. - У абхазцев есть такой обычай.

- Тогда объявим кровную месть и начнем рэзать друг друга. - Иванов чиркнул пальцем по горлу и засмеялся.

Цхакая, слышавший этот разговор, сделал зверское лицо и схватился за воображаемый нож.

- Хороший парень этот Цхакая, - сказал Гречихин. - Веселый, находчивый.

- Вот и нам надо веселиться. Давайте-ка по обычаю выпьем мировую, предложил Стрешнев и наполнил рюмки. - Кто старое помянет, тому глаз вон. Согласны?

- Вполне.

Они выпили. Танец кончился, все опять потянулись к столу. Люся, усаживаясь рядом с Зыряновым, напротив Матвея, попросила:

- Ну-ка налейте и нам, а то спиваетесь в одиночку. Небось скучно?

Матвей потянулся было к бутылке, чтобы налить, но раздумал и предложил Гречихину:

- Давайте вы, Валерий Николаевич, вы инженер, у вас глазомер более точный.

Гречихин с укором посмотрел на него и, вздохнув, потянулся к бутылке.

- Мне красненького, бортового, - предупредил Зырянов. - Как-то привычнее.

- Ну и мне вашего бортового, - попросила Люся.

Во время похода матросам на лодке перед обедом выдавали портвейн. Случалось, не уследит старшина, и они сливают в одну кружку две-три порции, пьют по очереди: сегодня один, завтра другой. За это их строго наказывали, потому что портвейн им полагался в чисто медицинских целях, чтобы они ели с аппетитом консервированную пищу, так как свежей на весь поход не запасешься.

- За тех, кто в море, - предложила Люся.

- И за тех, кто их ждет на берегу, - добавил Зырянов.

Люся благодарно улыбнулась ему и спросила:

- А у вас есть девушка, которая ждет вас?

- Девушка-то есть, а вот ждет ли, не знаю, - вздохнул матрос.

- А вы ей поверьте.

- Стараюсь, но иногда, знаете, сомнение берет. Слышишь, одного не дождалась, у другого замуж выскочила - вот и сомневаешься.

- Напрасно, людям надо верить, особенно тем, кого любишь.

- Так-то оно так, - согласился Зырянов. Хотел что-то еще добавить, но, посмотрев на офицеров, умолк.

- Пойдемте, Валерий Николаевич, покурим, - предложил Стрешнев.

Когда они с Гречихиным ушли, Зырянов сказал:

- Хороший у вас муж. Деликатный.

- Вы же его, наверное, и не успели узнать как следует. Он у вас совсем недавно.

- Как говорится, птицу видно по полету.

- Спасибо, я очень рада, что он вам понравился. Знаете, всегда приятно слышать, если о близком тебе человеке говорят хорошо. Вы когда-нибудь слышали, как говорят о вашей девушке? - Она старалась вернуть разговор в прежнее русло, полагая, что матросу хочется поделиться с ней своим сокровенным.

- Слышать-то слышал, - усмехнулся Зырянов.

И умолк, нить разговора оборвалась: видимо, у матроса были причины больше об этом не говорить. Люся предложила:

- Пойдемте еще потанцуем. Вы очень хорошо водите.

Во время танца, неожиданно для Люси, он сам вернулся к этому разговору:

- О моей девушке в журнале "Огонек" статья была и даже портрет ее поместили. Это когда она стала чемпионкой страны по плаванию брассом на двести метров. А вообще-то она учится в институте на втором курсе.

- Ну и разве вам не приятно было читать о ней?

- Очень даже приятно, я всем друзьям показывал этот журнал, хвастался так, будто сам стал чемпионом. Неприятности начались позже.

- Какие?

- Письмами ее засыпали. А в них триста двадцать одно предложение руки и сердца.

- Это забавно!

- А я вот ревную. Даже к корреспонденту, который о ней статью написал.

- Извините, но это, по-моему, глупо.

- Может быть, и глупо, а вот ревную и ничего с собой не могу поделать...

Танец кончился, Зырянов проводил Люсю к столу и попрощался: у него истекал срок увольнения, пора было возвращаться в казарму. Впрочем, и офицеры уже начали расходиться, им тоже надо было вставать рано, чтобы успеть к подъему флага.

Всех удивило, что среди приглашенных на свадьбу лейтенанта Иванова не оказалось замполита. Уж кому-кому, а ему как будто и по должности положено быть не только участником, а и организатором такого рода событий. И Комаров глубоко переживал, что лейтенант Иванов не счел нужным пригласить его. В самый последний момент они поссорились.

А виновницей ссоры была знакомая матроса Зырянова, чемпионка по плаванию.

Выполняя указание члена Военного совета больше интересоваться настроением людей, Комаров вечером заглянул в матросский кубрик. Там в это время было людно, матросы только что вернулись с ужина. Комаров потолкался среди них, попытался заговорить с одним, с другим, но матросы неохотно шли на разговор, у каждого находились какие-то неотложные дела. Комаров догадывался, что эти дела они придумывали специально, чтобы отделаться от разговора. Вот и Зырянов тоже придумал повод:

- Извините, товарищ капитан третьего ранга, у нас сегодня игра с командой базы, мне надо переодеться.

Зырянов действительно выступал за сборную команду лодки по волейболу, сегодня и в самом деле была встреча со сборной базы, но начнется она только через полтора часа, можно бы и не торопиться. Но Зырянов уже доставал из рундука кеды, Комаров собрался отойти, когда заметил, что на дверце рундука с внутренней стороны наклеена фотография девушки в купальнике. Заглянув глубже, Комаров увидел, что и стенки рундука оклеены фотографиями девушек в купальниках.

- Коллекционируете? - иронически спросил Комаров.

Зырянов захлопнул дверцу и спросил:

- А разве нельзя?

- Вам кроме этого больше нечего коллекционировать?

Матрос покраснел, но ответил сдержанно:

- Это, между прочим, из журнала "Огонек". Тут, как говорится, и комар носа не подточит.

- А Комаров тем более, - заметил кто-то, и за спиной Комарова прыснули. Это его обидело, он рывком распахнул дверцу рундука, собственно, не зная даже зачем, может быть, только для того, чтобы убедиться в принадлежности фотографии "Огоньку"...

В это время и зашел в кубрик лейтенант Иванов.

- Вот видите, чем ваши подчиненные увлекаются, - сказал ему Комаров.

- Красивая девушка, - одобрил лейтенант.

- Товарищ Иванов, зайдите ко мне, - строго сказал Комаров и направился к выходу. Иванов пожал плечами и пошел за ним.

В кабинете Комаров прошел за стол, сел, переложил с одного края на другой какие-то бумаги и снял телефонную трубку, назвал номер.

- Алло! Валерий Николаевич? Зайдите ко мне. Через десять минут. Хорошо, я жду.

Положив трубку, он кивнул:

- Садитесь.

Иванов сел. Комаров, выдержав паузу, сказал:

- Я решил поговорить с вами в присутствии командира боевой части потому, что разговор касается не только вас, а вообще всех нас. Речь идет об усилении идейного воспитания, о том, что мы должны лучше изучать людей, знать их настроение. Вот вы не видите ничего особенного в том, что Зырянов коллекционирует подобные фотографии. Между тем моральный облик человека складывается из многих факторов.

- Простите, - прервал его Иванов. - Я физик и хочу к этому подойти по-научному. В научных спорах зачастую, прежде чем приступить к дискуссии, договариваются о терминологии. Вот и мы давайте договоримся. Что вы понимаете под "подобными фотографиями"? А что вы _ скажете о Венере Милосской?

- Послушайте, Иванов, бросьте эту демагогию!

- Вот кстати еще один термин. Что вы вкладываете в это понятие?

- Вы что, издеваетесь?

- Никак нет, просто хочу подойти к решению столь заботящей вас проблемы более научно.

В это время в кабинет вошел Гречихин. Поздоровавшись с Комаровым, он покосился на Иванова и спросил:

- В чем дело?

- Да вот решил я побеседовать с товарищем Ивановым в вашем присутствии и, кажется, правильно сделал. Наедине у нас разговора не получается. Вот уже десять минут товарищ Иванов воспитывает меня, вместо того, чтобы выслушать и принять к сведению мои замечания.

Гречихин вопросительно посмотрел на Иванова, тот вздохнул, но ничего не сказал. А Комаров между тем продолжал:

- Поводом для нашего разговора послужило поведение матроса Зырянова. Я случайно обнаружил в его рундуке фотографии некой девицы в неглиже...

- А вы не считаете, что, говоря о незнакомой вам девушке в таких выражениях, вы оскорбляете ее? - вмешался Иванов. - Как же так можно, ведь вы политработник!

- А-а, сидите вы со своей терминологией, - отмахнулся Комаров и, повернувшись к Гречихину, собрался продолжить рассказ.

Но Иванов вскочил и твердо сказал:

- И со мной я не позволю разговаривать в таком тоне.

- Сядьте, Анатолий Степанович, - примирительно сказал Гречихин. Давайте спокойно выслушаем друг друга. Не пристало нам, офицерам, так разговаривать между собой.

- Вот именно, - подтвердил Комаров.

Иванов усмехнулся, но на этот раз сдержался и промолчал.