Сергей Жадан - Красный Элвис

• Название: Красный Элвис
• Автор: Сергей Жадан
• Издательство: Амфора
• Жанр: Контркультура
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-367-01157-9

Сергей Жадан один из немногих ухватил нашу эпоху, точно тигра за хвост, увидел смешное в ее печалях и трагичное в ее радостях, описал ее уникальность. «Время двигается у тебя под кожей, — говорит Жадан, — и если у тебя тонкая кожа, ты даже можешь его увидеть».

---

— Я могу, — сказал он, — попробовать расписать это как рециклинговую программу гуманитарного профиля.

— А это будет по-ойкуменному? — спросил его Савва.

— По-ойкуменному, понятно, что по-ойкуменному, — поспешил заверить его переводчик с немецкого.

— Малой, ох малой!.. — только и прохрипел Гриша.

Переводчик с немецкого сам нашел Савву.

— Мы сменили адрес офиса, — сказал он, — поэтому не ищите нас. Вот ваша презентация, — протянул он Савве компакт-диск, — я сделал для вас ДВА экземпляра. Доплаты не надо.

Когда переводчик с немецкого ушел, Савва позвал брата. Они долго крутили в руках диск и изучали перевод. Перевод состоял из нескольких основных тезисов, сопровождаемых наглядными схемами и рисунками. На рисунках схематичные фигуры стояли возле маленьких домиков. Рядом стоял схематичный котел, похожий на полевую армейскую кухню, из него шел черный густой дым.

— Гм, — сказал Гриша, — хорошо поработал малой.

— Такие рисунки, — сказал Савва, — в самолетах рисуют на схемах эвакуации в случае авиакатастрофы.

В основу презентации был положен уже знакомый текст про живописные уголки Слобожанщины и модифицированную часовенку. Братья еще раз пробежали глазами по тексту и начали советоваться, кого послать на конференцию. Гриша ехать боялся. Сказал, что у него с языками плохо, и что он летать боится, и что не может он покинуть офис. «Кто ж факсы принимать будет? — говорил. — Нет-нет, — говорил он брату, — мне не до баловства». Савва ехать тоже не хотел, прежде всего потому, что боялся бросить бизнес на Гришу. Гриша предложил послать Жорика. Савва согласился, но не в Будапешт.

— А что отец Лукич? — спросил Савва.

— Не, — ответил задумчиво Гриша, — не, не выйдет, на Лукиче три судимости висят. И подписка о невыезде. Не…

— Подожди, — вдруг сказал Савва, — давай Ивана пошлем.

— Ну точно, — обрадовались братья, — что ж это мы сразу не подумали! Ясно, что надо посылать Ивана!

И они позвонили своей сестре.

Сестра, Тамара Лихуй, родной сестрой доводилась Грише, однако Савву тоже считала за брата, что, впрочем, не помешало им переспать в свое время. В юном возрасте Тамара вышла замуж за лейтенанта авиации, по происхождению осетина. От осетина-то у нее и родился сын Иван. С началом первой чеченской ее муж-авиатор неожиданно занервничал, сказал, что наконец настал его час и что он едет в Грозный создавать независимую ичкерскую авиацию. «Просыпается Кавказ!» — угрожающе кричал он с балкона, помахивая кулаком в направлении областной телевизионной башни. Доехал он, впрочем, лишь до Ростова, где устроился таксистом и успешно грачевал в районе аэропорта. Тамара воспитывала сына сама, работала в гостинице «Харьков», в старом корпусе, заведуя этажом и отвечая в основном за гостиничных проституток. В сами проститутки ее не брали, прежде всего из-за ее фамилии. Братьев своих Тамара любила, сын Иван третий год изучал социологию.

Братья позвонили Тамаре.

— Сестренка, — сказали, — ты просила малого пристроить, есть хорошая работа. Международный уровень. Коммунальный сектор.

— Хорошо, — сказала Тамара, — я его пришлю к вам. Только ж вы смотрите, чтобы на этот раз без наркотиков.

Иван дядю Савву, а особенно дядю Гришу боялся, но материнского слова послушался и пришел к братьям в офис, пугливо обходя нагроможденные в коридоре свежеотесанные гробы.

— Иван, — деловито начал Савва, — хочешь в Будапешт?

От слова «Будапешт» у Ивана встал.

— Хочу, — сказал он, — а что надо делать?

— Малой, — зарычал с места Гриша, — ты послушай, малой…

— Погоди-погоди, — перебил его Савва, — надо выступить на конференции по ойкумене.

— Ты хоть знаешь, что такое ойкумена? — снова зарычал Гриша.

— Знаю, — робко ответил Иван, — у нас семинар был по паблик рилейшинз, вот, и там ойкумена тоже…

— Ой малой, ой малой… — закивал на это головой Гриша.

— Тогда так, — держа брата за руку, закончил Савва, — вот тут на диске наша презентация, вот тебе экземпляр перевода, ВТОРОЙ ЭКЗЕМПЛЯР я оставляю себе. Вот тебе сто баксов, беги в ОВИР, скажешь, что ты из коммунального управления, там тебя ждут, сделаешь паспорт, купишь билет, послезавтра твое выступление.

Дядя Гриша лишь горестно лязгнул зубами.

И после этого происходят такие события:

В новом костюме, новых ботинках и новом плаще, в отцовском авиаторском кожаном шлеме, с дипломатом искусственной кожи в руках, молодой ойкуменист Иван Лихуй ступил на борт самолета и, разместившись, заказал себе скотч. Плохо скрывая профессиональную неприязнь, стюардесса предложила ему лимонад. Иван сразу же раскис.

— Земеля, — вдруг обратился к нему сосед, — земеля, дернешь?

Сосед дружески улыбался, был тоже в костюме и ядовито-салатовой рубашке. Иван подумал, что вот, наверное, о таких людях в книгах пишут «дородный молодец», и утвердительно кивнул. Молодец достал из кармана брюк 0,75 «Абсолюта» и дородно подмигнул.

— Сева, — протянул он Ивану пухлую руку, агрессивно сорвал крышку и, надпив, передал абсолют Ивану. Иван присосался к горлышку, закашлялся и запил лимонадом.

— За знакомство! — приветливо сказал дородный молодец и снова отпил.

— А что, брат, — начал дорожную беседу молодец, когда самолет сорвался в небо и лимонад подступил Ивану к горлу, — по бизнесу или так?

— Культурная программа, — тяжело сглатывая, прошептал Иван, — коммунальный сектор.

— А я, брат, — дородный молодец удовлетворенно откинулся на спинку кресла, придавив какую-то бабушку, сидевшую сзади, — по партийной линии.

— Это как? — не понял Иван.

— Я, брат, с Донбасса.

Молодец внезапно выкинул в сторону Ивана пухлую руку, Иван успел пригнуться, и Сева перехватил стюардессу, которая ходила по салону и пристегивала ремнями безопасности делегацию пьяных украинских дипломатов, которым в Будапеште еще надо было пересаживаться в Брюссель на саммит по свободным экономическим зонам.

— Мать, — сказал, — мать, нам два чая.

— Да, брат, — обратился он снова к Ивану, — я сам донецкий, с Донбасса, значит, из Донецкого обкома. Идеологический, так сказать, сектор. Лечу по партийной линии. — Он снова отпил и схватил Иванов лимонад.

— А чем вы там, в партии, занимаетесь? — спросил его Иван.

— Мы? — Молодец весело засмеялся. — Мы, брат, создаем платформу. Ты Маркса читал?

— Читал, — ответил Иван.

— А Энгельса?

Иван снова кивнул.

— А переписку Маркса с Энгельсом читал? — усложнил задание дородный молодец.

Иван растерянно развел руками. Молодец засмеялся:

— Ха, брат, в том-то и штука! Вы все читаете не того Маркса и не того Энгельса. Надо читать переписку. Я тебе одну книгу покажу, — доверчиво зашептал он на ухо Ивану, склонившись к нему так близко, что Ивану даже показалось, будто дородный молодец им просто занюхивает. — Это, брат, всем книгам книга, ее наш предыдущий зав идеологическим сектором написал еще десять лет назад. До сих пор читаю и открываю для себя что-то новое. Тут как раз о переписке Маркса с Энгельсом. Держи! — Сева радостно сунул Ивану мятую брошюру.

— Мы, брат, к выборам готовимся, — продолжил он и, откинувшись назад, снова придавил бабушку, выбравшуюся было из-под завалов. — Мы им еще покажем диктатуру пролетариата! — Молодец дородно сжал кулаки. — Мы, брат, еще ого-го! Вот только спонсора нашего выпустят…

— Откуда выпустят? — не понял Иван.

— Да его мадьяры прихватили. Он офшор через их банк переводил, ну, они и прихватили. Он у нас на трубе сидел, понимаешь? О, брат, у нас такой спонсор — всем спонсорам спонсор! Он у нас сидел на трубе, а тут реверс и терминал новый, и, ты понимаешь, ухудшение таможенных договоренностей. И он пообещал каким-то кентам из мадьярского госдепартамента под шумок провести к ним тоже трубу, — ну, под шумок, понимаешь, нам не жалко. И вот чего меня зло берет: его ж свои и сдали, из фракции — ну, он же, во-первых, ревизионист, а во-вторых, на трубе сидит. Кто такое терпеть будет, понимаешь? И сдали его мадьярам, а мадьяры прихватили и держат будто бы за офшор, а какой такой офшор, никто не знает, такое дело, брат. Ну да ничего, на то она и диалектика. Ты Ленина читал? — Иван утвердительно кивнул. — Вот, так сказать, в условиях нарастания классовой борьбы. Ничего-ничего. — Дородный молодец снова жадно приложился к бутылке. — Призрак, он бродит по Европе, ничего! Пролетариат не запугаешь, мы уже нашли концы в госдепартаменте, сейчас дадим на лапу, и до выборов его выпустят. Вот тогда и посмотрим на три источника социал-демократии! На, — Сева ловко вытащил из рукава пачку листовок, — держи!

— Что это? — спросил его Иван.

— Это моих рук дело, — округло заулыбался Сева, — я разрабатывал. У нас школа, понимаешь, продолжаем, так сказать, дело отцов. Наш предыдущий зав идеологическим сектором в свое время, десять лет назад, разработал ахуенную, брат, теорию самозаменяемости капитала как такового.