Ричард Штерн - Вздымающийся ад [Вздымающийся ад. Вам решать, комиссар!]

• Название: Вздымающийся ад [Вздымающийся ад. Вам решать, комиссар!]
• Автор: Ричард Штерн
• Издательство: ТЕРРА
• Жанр: Политический детектив
• Год: 1996
• ISBN: ISBN 5-300-00533-9

Захватывающий сюжет, сосредоточенность авторского внимания на проблемах взаимопонимания, взаимной поддержки людей, глубина психологического раскрытия образов — вот что объединяет детективы, включенные в сборник.

---

— Девушек тоже?

— Нет, — казалось, Кребс особо подчеркнул это «нет».

— Был пьян?

— Нет. — Казалось, Кребс сожалеет, что и на этот вопрос не может ответить «да». — Это могло бы весьма упростить дело.

— В чем тогда дело? Наркотики?

— И тут могу тебя успокоить, Мартин. Но лишь отчасти. Они действительно курили марихуану. Все вместе. Но, как ты знаешь, есть инструкция, что нельзя привлечь к ответственности за «джойнт», когда сигарета ходит по кругу. К чему бы это привело?

— Так ты его не задержал и не отправил на экспертизу к врачу?

Кребс медленно покачал головой, так что очки едва не спали с носа.

— Я Манфреда послал домой. И все. И я ни в чем его не обвинял и не читал ему мораль. Полагаю, ты этим дома сам займешься.

— Но вот когда, когда? Я не могу попасть домой уже неделю!

* * *

— Милый Гансик, — сказал Анатоль Шмельц, без сил упав на сиденье машины, — поехали домой.

— С удовольствием, герр доктор. — Ганс Хесслер, его шофер, телохранитель и наперсник, заколебался. — Скажите только куда?

Для доктора Шмельца, совладельца и шеф-редактора «Мюнхенского утреннего курьера» в то время только в Баварии было три «дома».

1. Вилла у озера Аммер — владение его законной супруги Генриетты. Там в его распоряжении был садовый домик с сауной, бассейн с подогревом и кабинет.

2. Квартира в городе, неподалеку от Фрауенкирхе, записанная на приятельницу, которая в то время была на вершине его благосклонности. Там, на третьем этаже, его всегда ждало, как он любил говорить «убежище», состоявшее из кабинета, кухни и спальни. Спальня была отделана шелком в новокитайском стиле.

3. Деревенская гостиница с трактиром возле Вольрафтхаузена, принадлежавшая его былой любовнице минувших лет, которой до сих пор он великодушно помогал. Его былая любовь растила внебрачную дочь шестнадцати лет, но к той Анатоль Шмельц испытывал почти отцовские чувства. Здесь для него всегда была готова комната номер один.

Была еще и Греция, где жила Мария, не устававшая уверять, что в их приморской вилле она нетерпеливо ждет лишь его. Он отвечал ей столь же страстными письмами и телеграммами — за счет издательства, разумеется. Но этот вариант не входил в расчет из-за большого расстояния.

И к сожалению, то же относилось и к Кармен, когда-то обожаемой мадридской танцовщице, ныне хозяйке бара в Торремолинос. Это заведение благодарный Анатоль Шмельц тоже по привычка щедро финансировал.

И еще… еще…

— Все это так утомительно, Гансик, — жаловался Шмельц, усталый и скукожившийся от удара судьбы.

— Никто вас не понимает, — участливо уверял его Хесслер. — Не ценят вашу доброту, злоупотребляют великодушием. И я тоже грешен…

— Если меня кто и понимает, так это ты, Гансик. За это я тебе очень благодарен. И не забуду этого, ты же знаешь.

От слов таких Гансик засиял как рождественская елка, мчась по Штахусштрассе к Ленбашу, выдавил:

— Ну хоть от этого мы избавились.

Шмельц задумчиво кивнул, не посчитав нужным что-нибудь добавить. Только похлопав своего шофера по плечу, спросил:

— Я до смерти устал, как думаешь, куда бы заехать?

— В «Грандотель» на Максимилианштрассе, — предложил Хесслер. — Ведь там для вас всегда зарезервирован номер, и это ближе всего.

— Гансик, — вздохнул Шмельц, — что бы я без тебя делал?

Вполне возможно, был бы в исправительном заведении, или, скорее, в лечебнице, а может, и в сенаторском кресле.

Но ничего, еще все впереди.

Глава III

Бал прессы в Мюнхене обычно проходил в пятницу, когда для большинства работников газет рабочая неделя кончалась, и продолжался до субботнего утра. Только тогда его участники устало расползались по постелям, и по возможности не в одиночку.

В субботу до обеда, разумеется, найти их было невозможно даже полиции. Поэтому криминалисты получили время заняться своими делами. К ним относилось и обычное совещание руководителей подразделений в полицай-президиуме. Началось оно ровно в девять, и руководил им советник Хедрих.

Его кабинет походил на большую тюремную камеру, переполненную людьми, теснившимися вдоль стен, у окон и двери. Всего было человек двадцать, и не всем досталось место. Начальник восседал за письменным столом, справа от него Циммерман — убийства, слева Кребс — полиция нравов, рядом Веглебен — грабежи и разбой, Шандауэр — мошенничество и подлоги, Залыхер — наркотики, Коморски — служба розыска, Хубер — главный вокзал и окрестности.

Начальники подразделений докладывали о текущих делах. Преобладали кражи, которые, как обычно, составляли половину всех случаев. Потом следовал весь обычный набор: девять ограблений, на этот раз одно со смертельным исходом, восемнадцать драк, из них две полиции ликвидировать не удалось — в первом случае схватились торговцы наркотиками, в другом сводили счеты две банды подростков. Обе произошли в районе вокзала, между Шиллерштрассе и Дахауштрассе. Еще были доклады о нескольких аферах, поджоге, азартных играх — все в обычных размерах. Только по части морали дела обстояли чуть лучше.

Советник Хедрих принял доклады к сведению и уточнять ничего не стал. Знал, что беспокоиться нечего и что дела в надежных руках. Поэтому обратился к начальнику отдела убийств:

— А что у вас, коллега?

Комиссар Циммерман ответил:

— Вчера вечером, около двадцати трех часов, на Нойемюлештрассе был обнаружен труп мужчины. Сбит автомобилем. Преступник неизвестен. Не исключено, что имел место несчастный случай, а водитель скрылся. Но более вероятно, что имело место убийство.

Советник Хедрих:

— Господа, что нас — то есть комиссара Циммермана и меня — в этом случае беспокоит, так это личность погибшего. Прошу, коллега, ознакомьте нас с основными данными жертвы.

Циммерман начал читать учетную карточку:

«Фамилия — Хорстман, имя — Хайнц. Родился 6.12.1939 в Китцингене на Майне.

Отец — Герман Хорстман, врач, умер в 1945.

Мать — Ева, урожденная Штайнберг, дочь оптового торговца вином, совладельца фирмы „Штайнберг и К0“, проживает в Китцингене.

Сестер, братьев нет.

В школе учился в Китцингене, позднее в Вюрцбурге, где получил аттестат в 1958 году. Поступил в университет в Мюнхене, вначале на театральный факультет, потом на журналистику. Диплома не получил. С 1965 года работал репортером, вначале в „Меркурии“, потом в „Южногерманских новостях“. И тут и там — внештатно. И наконец — в „Мюнхенском утреннем курьере“, где как главный репортер имеет контракт до 1975 года.

В 1965 году женился на Хельге, урожденной Шнайдер, 1943 года рождения, бывшей танцовщице Театра Гартнера и телевизионной балетной группы. Познакомились они на одном из пасхальных балов.

Хорстман быстро заслужил репутацию талантливого репортера. Полагают, что он был автором серии критических репортажей о положении в Греции, которые в 1971 году были помещены в другой газете.

В своей же он уже давно был отодвинут на „запасную колею“, хотя и с сохранением прежней оплаты.

Вначале занимался социальными и культурными проблемами — образованием, жизнью студентов, здравоохранением да еще театром. Но начиная с 1972 года стал проявлять активный интерес к так называемой „внутрибаварской“ преступности: скандалам в строительстве, крупным аферам, сенсационным криминальным случаям».

Советник Хедрих добавил:

— Надеюсь, не надо напоминать, что мы в своей работе никак не связаны ни политическими, ни религиозными, ни личными взглядами человека, ставшего предметом расследования. Все это констатируем лишь в интересах полноты информации.

Но в случае Хорстмана все время следует иметь в виду, что здесь вполне могут пересекаться различные мотивы и к делу могут относиться на первый взгляд весьма далекие обстоятельства. Прошу всех по своей части обратить на это внимание и все соображения передавать прямо мне или Циммерману.

* * *

Хельга Хорстман очнулась от тяжелого сна и недоуменно уставилась на неопределенного возраста женщину, сидевшую у кровати.

— Кто вы?

— Разве вы меня не помните? — с бесконечным терпением последовало в ответ. — Вчера ночью мне поручили о вас позаботиться.

— Значит, вы за мной шпионили! — недоверчиво воскликнула Хельга. — Я говорила во сне?

— Меня зовут Ханнелора Дрейер, — напомнила женщина, — если вы это забыли.

Хельга Хорстман обеими руками потерла помятое лицо, которое в неполных тридцать лет было отмечено заметными следами бурной жизни, переживаний и страстей. И напротив, лицо ее собеседницы, бывшей гораздо старше, даже после бессонной ночи хранило прямо-таки деревенскую свежесть.

Заметив это, Хельга не выдержала и атаковала:

— Чего вы тут подглядываете?