Дарья Кузнецова - Венец безбрачия

• Название: Венец безбрачия
• Автор: Дарья Кузнецова
• Издательство: СИ
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2016

Романтичные девушки полагают, что нет ничего важнее любви.

Но уже не очень романтичные женщины знают: самое важное в жизни — это жизнь твоего ребёнка.

На что готова мать, пытающаяся спасти дитя? Шагнуть в другой мир. Пойти на сделку с демоном. Поступиться гордостью и рискнуть жизнью, преодолеть все страхи и собственную слабость. Даже перешагнуть через незваную любовь, заставив замолчать своё глупое сердце.

Вот только настоящая любовь требует не жертв, а верности. И тому, кто любит и ждёт, не сможет помешать ни время, ни расстояние, ни смерть. Что уж говорить о жалком родовом проклятье!

---

Не знаю, с чем это было связано. Может, сказался стресс от всех тамошних приключений, подобное просто не могло не оставить след на психике. Может, потому что расстались мы совсем иначе; не по чьей‑то инициативе, а под давлением обстоятельств. А, может, я Витьку и не любила толком, в отличие от Гера.

Слёз было выплакано — ужас сколько! Пара тазиков, не меньше. Первый — когда я только вернулась, второй — когда обнаружила "сюрприз" от демона. Проще говоря, когда обнаружила, что беременна. Вот тогда были не просто слёзы, была натуральная истерика с успокоительными; никогда не думала, что я на такое способна. Потом‑то ничего, взяла себя в руки. Хотела, правда, избавиться от ребёнка (я представляю, что там может от демона родиться…), но тут меня уже уговорили. Главным образом, конечно, Славка, заявившая, что очень — очень хочет сестричку. Лучше всего — близняшку, как мы с Сонькой, но раз близняшки нет, сойдёт любая. Даже маленькая. Даже глупая.

Потом правда выяснилось, что не сестричку, а братика, и тут уже, культурно выражаясь, выпали в осадок все, начиная с бабушки. Первой сориентировалась и обхихикала меня с моими приключениями Сонька, и тут уже все взяли себя в руки. Ну, мальчик. Ну, непонятно что с ним делать. Но ведь ребёнок же, так что принципиальных отличий быть не должно. По крайней мере, поначалу, а потом разберёмся. Неужели четыре взрослых разумных женщины и одна не слишком взрослая, но уже очень разумная девочка не справятся с одним — единственным мальчиком?

Сложнее всего было уговорить моего начальника всё‑таки отправить меня в командировку. Военные действия продолжались две недели, но в конце концов он капитулировал, и был заключён мирный договор, определяющий обязательства сторон. То есть, я поехала, но не основным специалистом, а в качестве консультанта, если совсем честно — довеска. К стартовому столу меня в итоге допустили только на экскурсию, но я и этому была рада. И без меня желающих хватало, так что, можно сказать, пропихнули по блату.

В любом случае, я сейчас здесь, жизнь продолжается, цель в ней есть, и нечего себя жалеть. А что сердце каждый раз болезненно сжимается, стоит вспомнить серьёзного демона со змеиными глазами… у всех есть свои проблемы в жизни, и эта отнюдь не самая страшная. Я именно здесь и сейчас на своём месте, — там, где должна быть и хочу быть. И ни на какие красоты другого мира, ни на какого мужчину не променяла бы вот эту ночь, чернильное небо, высокую свечку ракеты, пробирающий до костей низкий гул и пронзительное, ни с чем не сравнимое чувство сопричастности чему‑то великому и настоящему.

Нельзя менять смысл своей жизни и мечту даже на очень сильную любовь. Потому что без последней больно и грустно, но без первых двух ты перестанешь быть собой. И когда позади меня распахнулась дверь, и Сергей бодро сообщил "первая ступень отделилась, полёт продолжается в штатном режиме", меня вместе с тревогой об успехе нынешнего мероприятия неожиданно начала потихоньку отпускать и боль потери. Всё идёт правильно, естественным путём. А что мне сейчас плохо… Как говорили древние, "всё проходит, и это тоже пройдёт".

В общем, домой я возвращалась не сказать, чтобы в приподнятом настроении, но в гораздо лучшем, чем уезжала. Безмятежно — философском и настолько спокойном, что ощущала себя скалистым утёсом. Ни волокита на досмотре, ни задержанный на пять часов из‑за снегопада на принимающей стороне рейс, ни болтанка по дороге, ни даже посадка со второй попытки при сильном боковом ветре не выбили из колеи. Кажется, я постигла дзен.

Позвонив сестре сразу после посадки, я выяснила, что та уже на месте и вся извелась от ожидания, — Сонька ещё сильнее меня не любит сидеть на месте, — я получила свой багаж в виде небольшой сумки и, повесив её на свободное плечо (на втором путешествовала сумка с верным ноутбуком), в том же непрошибаемом спокойном состоянии двинулась на выход.

Первой меня заметила, конечно, Славка, и тут же сделала всё, чтобы и я её увидела. То есть, со звонким радостным воплем "мамка!" кинулась ко мне. Пришлось срочно избавляться от сумок и освобождать руки для объятий.

— Мама, ну ты куда, поставь, ну тебе нельзя тяжести поднимать! — захихикала она, повисая на моей шее, когда я выпрямилась, держа её в охапке.

— Какая ты тяжесть, — отмахнулась я. — Признавайся, опять бабушка не знала, чем тебя кормить? Сонь, она что, все три недели голодала? — уточнила я у подошедшей сестры.

— Поставь ребёнка на место, — насмешливо фыркнула та.

— И ты туда же, — вздохнула я, всё‑таки опуская дочь на пол. Мирослава тут же подхватила обеими руками самое ценное — ноутбук; знает же, что там есть несколько её игрушек. Я даже на пару мгновений засомневалась, по мне она сильнее соскучилась или по ним. — Тебе что бабушка сказала? Если я хорошо…

— Зай, я, если ты помнишь, тоже врач, хоть и по другой специальности, и тоже могу всякого наговорить, — ехидно возразила та, коротко меня обняла и, отстранившись, с явным предвкушением и откровенным злорадством (я тут же заподозрила какую‑то подставу) продолжила. — Но сейчас я ради исключения не во имя твоего здоровья беспокоюсь. Тут с тобой ещё кое‑кто поздороваться хотел, — она кивнула в сторону, я обернулась…

— Привет, — неуверенно улыбнулся мужчина. А я не знала, за что хвататься — за сердце, за голову, за воздух или за живот, в который меня бодро (и, кстати, очень больно) пнули изнутри.

В классическом чёрном пальто, с букетом золотых георгин (я даже знаю, кто подсказал), без рогов, с незнакомыми карими глазами, но, определённо, это был Гер.

Видимо, я как‑то очень характерно переменилась в лице, потому что мужчина поспешил подхватить меня под локоть, а потом и вовсе осторожно обнял.

— Это ты? — наконец, не слишком умно поинтересовалась я.

— Я, — кивнул он, не отрывая от меня взгляда.

— Но ты же… Как же…

— Божественное вмешательство, — улыбнулся он, крепко прижав меня к себе. Я ответила на объятья, закрыла глаза, уткнулась лицом в колючий шарф. Воротник пальто под моей щекой был мокрым, от демона пахло растаявшим снегом и, — совсем слегка, — каким‑то парфюмом. Гер сейчас был настолько реальный, настолько живой и совершенно неотличимый от человека, что мне было трудно поверить в реальность происходящего. Хотелось не то заплакать, не то — засмеяться, не то просто протереть глаза и ущипнуть себя. Но вместо всего этого я просто тихо уточнила:

— Аэрьи всё‑таки сподобился?

— Не совсем он, — хмыкнул мужчина. — Но сподобился, да. Так что я теперь человек. Даже с биографией и с работой.

— И с квартирой, — захихикала рядом Сонька, которой явно надоело стоять столбом. — Слушай, завидный жених, ты цветы‑то невесте подари, и пойдём, дома намилуетесь. Ну, или пока в пробке будем стоять, мне навигатор и так рисовал до дома три часа при наилучшем раскладе, там снега по уши навалило и продолжает подсыпать, никакая техника не справляется, авария на аварии. Я вообще не знаю, как вас приняли, чёрт знает что на улице творится, катаклизм. Короче, пойдём, мне сейчас ещё машину полчаса откапывать. Ты мне вот что скажи, герой — любовник; что главному передать? У тебя завтра плановые есть, или я так и передаю, что встретил женщину своей мечты и временно не способен вернуться в реальность?

— Передавай, — с задумчивой улыбкой кивнул тот, забирая у меня обе сумки, но вручая цветы, которые были переданы по цепочке радостной Мирославе — у меня были заняты руки. Одна дочерью, вторая — Гером.

На улице действительно мела пурга, пришлось надвинуть поглубже шапку и поднять воротник, чтобы за него не заметало снег. Одна радость, машину сестрёнка умудрилась приткнуть на ближайшей парковке, и идти было недалеко. Да и копать не пришлось, ветер справился с этим занятием самостоятельно.

— То есть, вы теперь вместе работаете что ли? — растерянно уточнила я, пока мы шли. — И как оно?

— Не знаю, что у твоего благоверного врождённое, а что — благоприобретённое, но руки у него точно золотые, — беспечно фыркнула сестра. — И голова тоже. Наш главврач писал кипятком от радости, когда такое чудо на работу принимал; не знаю уж, кто ему такую биографию нарисовал, но расстарался от души. А уж как женская часть коллектива зашевелилась, я вообще молчу! Штампа в паспорте‑то нет.

— Погоди, — оборвала я её, сообразив, что меня зацепило в сказанном. — И давно он у вас работает?

— Да вот как ты улетела, буквально на следующий день и появился, — ехидно сообщила сестра.

— И вы молчали? — вытаращилась я на Соню.

— А что бы мы тебе сказали? И даже если бы рассказали всё, ты бы всё равно не прилетела, правильно? Ну и работала себе спокойно. А то извелась бы за три недели в конец, оно тебе надо было?

— Нет, я не о том, спасибо вам большое, я полностью одобряю. Но как вы умудрились не проболтаться? — захихикала я, пристёгивая Славку к детскому креслу и усаживаясь рядом. На заднем сиденье втроём мы разместились довольно плотно, но у Соньки машина просторная, влезли все. Особенно удобно стало, когда мой демон меня обнял одной рукой, прижавшись лбом к моему виску, а я обеими ладонями вцепилась во вторую его руку. Тёплую. Живую. Настоящую. Со знакомыми длинными музыкальными пальцами и неожиданно грубой кожей…