Эмиль Верхарн - Эмиль Верхарн Стихотворения, Зори; Морис Метерлинк Пьесы

• Название: Эмиль Верхарн Стихотворения, Зори; Морис Метерлинк Пьесы
• Автор: Эмиль Верхарн
• Издательство: Художественная Литература
• Жанр: Поэзия
• Год: 1972

В конце XIX века в созвездии имен, представляющих классику всемирной литературы, появились имена бельгийские. Верхарн и Метерлинк — две ключевые фигуры, возникшие в преддверии новой эпохи, как ее олицетворение, как обозначение исторической границы.

В антологию вошли стихотворения Эмиля Верхарна и его пьеса "Зори" (1897), а также пьесы Мориса Метерлинка: "Непрошеная", "Слепые", "Там, внутри", "Смерть Тентажиля", "Монна Ванна", "Чудо святого Антония" и "Синяя птица".

Перевод В. Давиденковой, Г. Шангели, А. Корсуна, В. Брюсова, Ф. Мендельсона, Ю. Левина, М. Донского, Л. Вилькиной, Н. Минского, Н. Рыковой и др.

Вступительная статья Л. Андреева.

Примечания М. Мысляковой и В. Стольной.

Иллюстрации Б. Свешникова.

---

Слово

Перевод Ю. Александрова

Мой дух, устав от книжных толкований,
Рванулся в давний мир, где первые впервой,
Восторженно крича, почуяв разум свой,
Вещам дарили тысячи названий.

Они, еще не зная ничего,
Искали русло века своего.

Их мысль, отважна и быстра,
Распознавала, как могла,
Источники страданья — зла
И наслаждения — добра.

Они сопоставляли с миром
Нутро души, где свет и тьма —
И это было первым пиром
Новорожденного ума.

Меж миром и душой стирались грани.
При этом жар был так велик,
Что вырывался резкий крик
Из распалившейся гортани.

Застряли в сетке нервов те рывки,
Вздувая грозно мускулы руки;
А крики — золотые стрелы
Души, напрягшейся как лук —
В наплыве жизнетворных мук,
Летели за ее пределы;
И было утреннее слово
Стать мыслью подлинной готово.

Иные ранние слова
Бывали робкими сперва,
Теряясь в пестроте оттенков.
Другие никли в тесноте застенков
Непониманья. Но порою, вдруг,
От почвы к небу, отряхнув испуг,
Они взмывали.
Они как будто воспевали
Божественное изумленье рук,
Разверстых губ, ушей, ноздрей, очей —
Пред благодатными плодами,
Цветами, водами, ветрами
И золотыми блестками над нами,
Сверкающими в сумраке ночей.

Слова соединенные, слова
Свирепые, чужие, дорогие!
Как медленно вступали вы в права,
Как медленно язык пласты тугие
Выталкивал из каменного рта!..
Но все же покидали вы уста,
И человек лепил вас будто глину,
И все привольнее дышал,
И все уверенней свою судьбу решал,
Полузвериную расправив спину.
И жизнь двоилась в яростном уме,
Когда блуждал он, как во тьме,
В блистающем так ярко мире.
А между тем вскипал все шире
И рос алмазною горой,
Рожденный внове,
Мир беспредельный, мир второй,
Возникший в слове.

О, эти ритмы всей вселенной!..
Как зыбкие видения обнять,
Как все звучанья перенять
Живой, мгновенной,
Кипучей речью,
Несущей силу человечью?!
Их отобрать у океана,
У гор, громов и урагана,
У нежных девичьих шагов,
У совести, томящей так жестоко,
У разума, первоистока
Земных богов?!
Схватить немую бесконечность
И удержать ее, как бы назло врагу,
В одном-единственном мозгу
Даря ей высшую, иную вечность?!

О, сколько тысяч лет ушло с тех пор!
И сколько королей, народов и племен
Встречалось на путях морей, равнин и гор,
Взрывая речью тишину времен!..
Творила исполинская толпа,
Порой глупа, порой глуха, порой слепа,
Разноязычный вавилон…
И лишь поэты,
Огнем своей любви прогреты,
К согласью звали под набатный звон.
Живые мысли, звучным шагом
Поправ ступени мертвых книг,
Бессмертным наполняют благом
Существованья день и миг.

И снова повелитель слова
В него влагает ясный жест,
И с рифмой заодно живая речь готова
Звучать окрест.

Мыслители Перевод Ю. Александрова

Вокруг земли, несущей все живое,
Сквозь дни, сквозь ночи, сквозь года —
Всегда —
Летит скопленье мыслей грозовое.
Седые великаны-облака
Крутыми этажами громоздятся,
Которые, казалось бы, годятся
Стоять века…
Но вновь и вновь они клубятся
При вздохе ветерка.
Нам ощущение знакомо,
Что вся голубизна,
Вся беспредельность окоема
Их зодчеству тесна.
И взоры тех, кто снизу вечерами
Глядит с надеждою на них,
Всё жаждут в арабесках золотых,
Играющих летучими огнями,
Схватить над бездной темноты
Грядущего пресветлые черты.

Селенья у подножий горных
И города средь пашен и лесов
Объемлет вечный гул упорных
И ясных голосов.
Они на кровлях и фронтонах,
Они под складками знамен,
В глубинах памяти бездонных
И на устах времен.

Мыслитель, дерзновенный гений,
Свой лоб несущий средь огня и льда,
Идеи многих поколений
В гармонию приводит иногда.
Но размывает ветер новый
Громады мраморно-свинцовой
Величественный силуэт —
И нет ее, как прежних нет.

О ярость мудрецов! О цели,
Которые на сотнях языков
Потоку жизни подчинять умели
Разгул небесный мыслей-облаков!
И жизнь влекла их под крутые своды
Незыблемых систем,
Лишить божественной свободы
Бессильна вместе с тем.

И вот в стенах ажурных павильонов,
Среди когорт
Изящных труб и блещущих реторт
Вершится поиск фактов и законов.
Материя разъятая дрожит,
Исследована каждая пылинка —
И тайна, в результате поединка,
Теперь уму принадлежит.
И вот еще: на выси ледяной,
При помощи огромного кристалла,
Краса и суть картины неземной
Земному взору, наконец, предстала.
Пусть, рассекая темноту,
Глядят миры сквозь пустоту,
Но эта первозданная гордыня
Божественно сверкающих небес
Обуздана. Теперь имеет вес
Лишь алгебры надежная твердыня.
И вот еще: на мраморном столе
Лежит мертвец в угрюмом зале морга.
Над ним анатом, с думой на челе
И ощущением восторга,
Склоняется. Прослеживает он
Пути любого нерва и сосуда
В мозгу и сердце — чтоб извлечь оттуда
Сокровища для завтрашних времен.

Идет по ступеням науки
Мыслителей высокий путь,
Мозолящих в экспериментах руки,
Отдавших голову и грудь
Единой страсти постиженья
Земного и небесного движенья.

Картезий, Лейбниц, Гегель, Кант, Спиноза,
Вы, в ком срастились логика и греза,
Чей мощный мозг был так вооружен
Для схватки с миром, о, скажите,
Какими был бы он сетями окружен,
Тисками сжат — коль вы, кто дорожите
Его единством, обрели бы власть
Гнуть ради целого любую часть?!
Вы насаждали постоянство
Концепций неподвижных, как скала,
Там, наверху, где облачная мгла
Переполняет синее пространство.
Все было предусмотренным, но вдруг
Все рушилось вокруг.
Весь горизонт клубился от сплетений
Каких-то новых ясностей и теней.
Просветы новые взрезали муть,
И каждый был как новый путь
К иному синтезу, иному обобщенью,
Могучей думы воплощенью.
Потоки воздуха взносились к небесам,
К великолепью солнца,
Ломившегося в синие оконца,
Всесильного к двенадцати часам —
И разлетались белые громады,
Остались единицы от армады,
Казались одинокими они
В слепящем блеске и в тени,
До дня очередного появленья
Колоссов отвлеченного мышленья.

И снова громоздятся облака,
И ветра торопливая рука
Их снова разрушает своевольно.
Мы ими восхищаемся невольно,
Когда глядим на них издалека.

Но их творцы пытались — и не раз —
Оправить вечность, как алмаз,
В металл всемирной, абсолютной,
Недвижной истины, в надежде смутной
Решить всё разом. Дерзкая мечта
Была напрасной. — Разве солнце может
Не плавить лед и ждать, пока стреножит
Его разбег слепая мерзлота!

Хвала человеческому телу Перевод Г. Шенгели

В сиянье царственном, что в заросли густой
Вонзает в сердце тьмы своих лучей иголки,
О девы, чьи тела сверкают наготой,
Вы — мира светлого прекрасные осколки.

Когда идете вы вдоль буксов золотых,
Согласно, весело переплетясь телами,
Ваш хоровод похож на ряд шпалер живых,
Чьи ветви гибкие отягчены плодами.

Когда в величии полуденных зыбей
Вдруг остановится одна из вас, то мнится:
Взнесен блестящий тирс из плоти и лучей,
Где пламенная гроздь ее волос клубится.

Когда, усталые, вы дремлете в тепле,
Во всем похожи вы на стаю барок, полных
Богатой жатвою, которую во мгле
Незримо пруд собрал на берегах безмолвных.

И каждый ваш порыв и жест в тени дерев,
И пляски легкие, взметая роз потоки,
В себе несут миров ритмический напев
И всех вещей и дней живительные соки.

Ваш беломраморный, тончайший ваш костяк —
Как благородный взлет архитектуры стройной;
Душа из пламени и золота — маяк
Природы девственной, и сложной и спокойной.

Вы, с вашей нежностью и тишью без конца, —
Прекрасный сад, куда не досягают грозы;
Рассадник летних роз — горящие сердца,
И рдяные уста — бесчисленные розы.

Поймите же себя, величьте власть чудес!
Коль вы хотите знать, где пребывает ясность,
Уверуйте, что блеск и золото небес
Под вашим светлым лбом хранит тепло и страстность.

Весь мир сиянием и пламенем покрыт;
Как искры диадем, играющих камнями,
Все излучает свет, сверкает и горит,
И кажется, что мир наполнен только вами.

Во славу ветра