Андре Кастело - Жозефина. Книга вторая. Императрица, королева, герцогиня

• Название: Жозефина. Книга вторая. Императрица, королева, герцогиня
• Автор: Андре Кастело
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: ISBN 5-8352-0368-3

Вторую часть книги о Жозефине Андре Кастело назвал «Императрица, королева, герцогиня». Этот период ее жизни начинается счастливой порой — Жозефина получает в подарок Империю. Но очень скоро окажется, что «трон делает несчастным»: Наполеон расстается с той, без которой прежде не мог прожить и дня, блистательную императрицу станут называть «бедная Жозефина!..». Такова судьба женщины, «прекрасной в радости и в печали». Счастливой была та судьба или неудавшейся — судить читателю.

Из писем Наполеона к Жозефине:

«У меня не было дня, когда бы я не думал о тебе. Не было ночи, когда бы я не сжимал тебя в объятиях. Я ни разу не выпил чаю, не прокляв при этом славу и честолюбие, обрекающие меня на разлуку с дамой моей жизни. В гуще дел, во главе войск, в лагере — всюду моя обворожительная Жозефина одна царит в моем сердце, занимает мой ум, поглощает мои мысли.»

«…Тысячи, тысячи поцелуев, таких же — нежных, как моя любовь!»

«…Там, где рядом моя Жозефина, я ничего уже больше не вижу.»

Жозефина о Наполеоне:

«И все-таки, Бог свидетель, я люблю его больше жизни…»

Наполеон о Жозефине:

«Ни одну женщину я не любил так сильно.»

---

Жизнь течет от происшествия к происшествию. «Я уже рассказывала тебе о жизни здесь, — пишет Жозефина 20 января Евгению, — Она всегда одинакова, и я к ней привыкла. Покой — какое это сладостное благо! Отвратить от него способно только честолюбие, но я, слава Богу, не страдаю этим недугом. Я хотела бы лишь видеть тебя почаще — тогда мне почти ничего не осталось бы желать. Гортензия вот уже несколько дней как здесь, завтра она возвращается в Париж. Она так изменилась, так исхудала, что видеть ее мне не только радостно, но и горько. Я была бы счастлива поделиться с ней своим здоровьем — оно у меня сейчас отменное. Вчера опять все подмерзло, так что прогулки удлинятся за счет чтения в гостиной».

Кое-какие официальные празднества напоминают, что здесь живет коронованная особа, и нарушают монотонность изгнания, потому что обитатели Наваррского замка, несмотря на все произведенные в нем улучшения, чувствуют себя здесь как на покаянии. Иногда — большое развлечение! — все едут завтракать или обедать в Эвре, что дает префекту повод уведомить министра: «Позвольте, ваше высокопревосходительство, воспользоваться случаем и доложить вам о завтраке, на который ее величество благоволила пожаловать ко мне, и обратить ваше внимание на то, что соседство Наваррского замка по необходимости вовлекает меня в сверхсметные расходы».

Композитор Спонтини приезжает в замок для того, чтобы поднести Жозефине свою посвященную ей «Весталку». Дамы и чины двора, обладающие — на самом деле или в своем воображении — приличными голосами, разучили хоры из «Весталки» и «Эрнандо Кортеса». Присутствие автора смущает исполнителей, забывающих даже то немногое, что они умеют, но Спонтини уверяет тем не менее, что все «пели превосходно». «Его высочество князь Монакский, — рассказывает Жоржетта Дюкре, — по-настоящему любил только собственную музыку; поэтому он счел, что преувеличенные похвалы г-на Спонтини являются справедливой оценкой наших талантов: хоры он исполнял громче, нежели было надо, и мы, увлеченные его примером, делали то же самое, так что получилась сущая какофония. Поскольку мало кто из дилетантов остался не у дел, все были довольны, почему мы и бисировали номера столько раз, что, будь возможно проникнуться отвращением к шедеврам, эти две оперы вызвали бы к себе именно такое чувство».

В Новый год Жозефина надумала устроить лотерею, где разыгрывались драгоценности. «Все в доме нетерпеливо ждали, что пошлет каждому из них судьба, направленная ее величеством. Г-н де Барраль, архиепископ Турский, человек очень умный, но изрядно рассеянный, не заметил, каким образом определяются выигрыши. Первый из них предназначался ему — это был великолепный перстень с рубином и бриллиантами. Архиепископ страшно обрадовался, с забавным простодушием твердя, что это чрезвычайно его устраивает — он ведь сможет его носить, тогда как достанься ему ожерелье или пара серег, ему пришлось бы выменять их на что-нибудь другое. Он сообразил, что императрица помогает случаю, лишь когда то же произошло с несколькими придворными дамами, а камергерам достались булавки для галстука…» Г-жа Гадзани получила браслет с «крупными цветными камнями и бриллиантами, располагавшимися так, что получалось имя „Жозефина“». Однако она не только не растрогалась, видя, что императрица не держит на нее зла, а, напротив, сделала гримасу — ей не достался бриллиантовый крестик, который получили фрейлины.

7 февраля Жозефина едет на прием в префектуру Эвре. Г-н де Шанбодуэн думал, что поступает очень хорошо, велев поставить для нее трон, но принц Монакский, явившийся, чтобы проверить, все ли на месте, распорядился заменить трон креслом. Уязвленная экс-императрица пробыла в префектуре всего несколько минут.

Когда мать навещает Гортензию, этикет снова вступает в свои права, и, подражая двору бывшей королевы Голландской, маленький двор Жозефины облачается в шелковые платья и мундиры.

Зато Евгений радуется, давая себе в Наваррском замке волю.

— С меня довольно и Милана, где я вынужден терпеть печальные последствия власти; пусть хоть тут мне позволят немного развлечься. Ремесло короля — трудная штука, если только тебя не взрастили именно для него.

Он запрещает придверникам докладывать о нем, чтобы придворным дамам не приходилось вставать всякий раз, когда он входит в гостиную матери. «Я видела, как под проливным дождем он предпочитал пробираться в галерею через сад, только бы избежать подобного доклада, который был ему не по душе», — рассказывает Жоржетта Дюкре.

Он приносит с собой веселье, устраивает «базар» — состязание на бильярде или в карты из-за безделушек, которые вице-король привозит из Парижа и непременно ухитряется проигрывать. Организует он и конкурсы рыболовов. Дама, у которой самый крупный улов, получает подарки от всех своих соперников. Затем повара бросают всякую работу и немедленно принимаются жарить рыбу, которую Евгений во всеуслышанье объявляет превосходящей все, «что есть самого изысканного за столом ее величества».

1 8 марта со стороны Эвре появляется целая вереница экипажей: все «важные особы города» спешат за сутки раньше поздравить герцогиню Наваррскую с днем ее небесного патрона — святого Иосифа. Девушки — как полагается — в белом и с цветами в руках вносят бюст Жозефины, размещаются вокруг него и декламируют поздравительные стихи. Вечером чины маленького двора переодеваются нормандскими крестьянами обоего пола и нараспев читают:

Хвалой мы возгреметь должны
В честь Жозефины августейшей:
Цветов, что ею взращены,
Не портит шип самомалейший.
Селит она любовь в сердцах
Благодеяньями своими.
Так пусть прославлено в веках
Везде ее пребудет имя.

Г-жа де Сепор и г-н де Вьей-Кастель, Колетта и Матюрен[156], заканчивают «Экспромт» куплетами, воспевающими «благодеяния» герцогини Наваррской.

Матюрен

Ею и холмы отныне
Озеленены навек
И разлиты по равнине
Воды новых рек.
Колетта
Девушки Эвре владели
Прежде лишь веретеном,
А при ней понаторели
В ремесле любом.

Больше всего из подарков пришлась Жозефине по вкусу, несомненно, нарисованная Тюрпеном колода карт, фигуры которой изображали главных персонажей маленького двора. Сама она, естественно, предстала там дамой червей, а Ланселот — валетом бубен. Ланселот, сын маркиза и уже граф, только что получил от Наполеона титул барона империи.

Несколько позднее он доставит своей возлюбленной новую радость, поднеся ей в красной сафьяновой папке собрание своих рисунков времен поездки по Швейцарии и Савойе[157]. Жозефина найдет там Откомб, пересыхающий ключ, Ледяное море, старый замок в Эксе, беднягу Аскена и вложит в альбом букетик засохших цветов, которые Тюрпен подарил ей во время одной из прогулок по горам[158]. Она так рада, что просит милого Ланселота развернуть один из этих набросков в картину. Тюрпен соглашается. «Этот великолепный пейзаж был поднесен императрице, которая пришла от него в восторг, — рассказывает Жоржетта. — Дав полюбоваться картиной всем, кто приходил, она приблизилась к автору, отвела его в оконную нишу и сказала, вложив ему в руку банковские билеты, составлявшие условленный гонорар:

— Это для вас. А вот это для вашей матушки. Но если я не угадала ее вкус, скажите ей, пусть выменяет скромный залог моей дружбы на то, что ей подойдет, — я не буду в обиде. По крайней мере, она убедится, как хочется мне доказать ей, какую радость доставил мне труд ее сына».

А подарила она бриллиант стоимостью в триста луи.

Вечером 20 марта мэр по случаю дня святого Иосифа пригласил императрицу на обед, но Жозефина отказалась и послала вместо себя «свой двор». Она сидела вдвоем с г-жой д'Арбер, как вдруг услышала вдалеке пушечный выстрел и звон колоколов. Что происходит? Новые торжества в честь ее небесного патрона? Недоумение Жозефины рассеялось уже через несколько минут, когда в замок из Эвре явился городской почтмейстер в парадном мундире. К нему только что примчался курьер от Лавалета с известием о рождении Римского короля; почтмейстер велел немедленно запрягать и теперь следил за реакцией Жозефины. Он заметил, что лицо ее чуточку передернулось, но она тут же овладела собой. Разумеется, рождение ребенка придаст еще больше веса той, кто ее сменила; разумеется, экс-императрица еще глубже отойдет на второй план, но появление наследника великой империи доказывает, — она без устали будет повторять эту фразу, — «что ее жертва принесена не напрасно». И она принуждает себя улыбаться, когда отвечает:

— Император может не сомневаться в живом участии, которое я проявляю в столь радостных для него обстоятельствах; он знает, моя жизнь неотделима от его судьбы, и я всегда буду радоваться его счастью.