Леонид Васильев - Древний Китай. Том 3: Период Чжаньго (V—III вв. до н.э.)

• Название: Древний Китай. Том 3: Период Чжаньго (V—III вв. до н.э.)
• Автор: Леонид Васильев
• Издательство: Восточная литература
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5-02-018466-7

Заключительный том трехтомника «Древний Китай» посвящен последнему периоду существования династии Чжоу, так называемой эпохе Чжаньго («Сражающиеся царства»). Рассказывается о политической истории этого времени (V–III вв. до н. э.), об искусстве дипломатии, о реформах, способствовавших усилению прежде отсталого царства Цинь, которое, одолев соперников, основало первую в истории Китая империю. Преимущественное внимание в томе уделено переменам в характере и облике древнекитайского общества, прежде всего процессу его радикальной дефеодализации, а также развитию главных школ древнекитайской мысли, которые, особенно конфуцианство, легли в основу успешного развития китайской цивилизации вплоть до наших дней.

---

Альтернативой ему стала постепенная примитивизация глубочайших мистико-метафизических идей и конструкций философии даосов. Конечно, эти идеи и конструкции не исчезли вовсе и не были преданы полному забвению. Они в той или иной степени воспроизводились, иногда более многословно растолковывались— но и только [Померанцева, 1979; Померанцева, 2004; Эпоха Хань, 1990, с. 36 и сл.]. Никакого дальнейшего принципиального развития и углубления их не было. Даосская философия остановилась на том, что было достигнуто в ее самых ранних древних трактатах. Она, как живая мысль, если и не умерла, то впала в некий анабиоз. Но на смену ей пришли иные формы существования даосизма.

Это были, как уже упоминалось, прежде всего сянь-даосизм как теория и практика поиска долголетия и бессмертия, первые явственные проявления которого зафиксированы на рубеже эпох Чжоу и Цинь, а также не имевшее слишком большого влияния и недолго существовавшее учение сюань-сюэ (неодаосизм) и даосская религия. Включившая в себя примитивные суеверия и прочие древнекитайские народные верования и обряды, она эволюционировала до уровня сравнительно развитой религиозной системы именно благодаря плодотворному влиянию даосов. В религиозный даосизм были включены не только вера в духов, знахарство и шаманство, но также обслуживавшая нужды сянь-даосизма алхимия и такие псевдо- и протонауки, как геомантия, развитая система гаданий и предсказаний, энергично развивавшиеся медицина и фармацевтика. Кроме того, именно религия даосов дала большой толчок расцвету в императорском Китае магии, мифологии, пантеона богов и духов, строительству многочисленных храмов и т. д.

Итак, даосизм как философия оказался в стороне от тенденций к плодотворному синтезу идей под эгидой реформированного официального имперского конфуцианства. Он остался достоянием немногих его последователей, обитавших обычно в монастырях, возведение которых началось в Китае после проникновения туда в начале нашей эры буддизма. Ученые даосы-философы занимались в этих монастырях в основном изучением наследия прошлого, экзегезой и компилированием древних текстов, а также созданием собрания сочинений даосских мудрецов с комментариями (впоследствии известного под именем «Даоцзан»). Эти знатоки древней даосской мудрости были отдалены от официальной идеологии. Но это не мешало им оказывать свое влияние на интеллектуалов имперского Китая, включая чиновников аппарата власти, причем в первую очередь на тех, кто имел отношение к сфере искусств. А таких было много, что и привело к ощутимому влиянию даосизма на всю культуру империи.

Философский синкретизм в древнем Китае

Еще одной из важных форм идейного сближения элементов философской рефлексии различного происхождения и направления был идейный синкретизм[288]. Он нашел свое отражение в упоминавшихся уже позднечжоуских и частично раннеханьских протоэнциклопедиях, создание которых предоставило широкие возможности для самовыражения представителям практически всех школ древнекитайской мысли, включая второ- и третьестепенные. Как известно, эклектизм как явление в истории философии обычно не пользуется доброй славой. Считается, что это нечто вроде творчества эпигонов или несамостоятельных мыслителей, которые склонны отовсюду щедро заимствовать чужое, чтобы на этой основе создать что-то свое, не слишком оригинальное и ценное.

Между тем в нашем случае эклектизм, представленный прежде всего упомянутыми протоэнциклопедическими трудами, по сути предполагающими изложение различных взглядов, отнюдь не должен восприниматься таким образом. Напротив, этот жанр, который правильнее именовать синкретизмом, заслуживает уважения. Выше мы уже не раз обращались к трактатам энциклопедического характера «Гуань-цзы» и «Люй-ши чуньцю».

Протоэнциклопедические произведения, равно как и классические каноны «Шуцзин», «Шицзин» или «Ицзин», а также хроникальные летописи типа «Чуньцю» и систематизированные тексты, особенно «Чжоули», были написаны коллективами авторов, иногда работавшими на протяжении жизни ряда поколений. Однако для канонов с комментариями и систематизированных произведений число авторов не имеет особого значения, ибо все они, как правило, находились на официальной службе и в силу этого принадлежали к единой школе, обычно к школе жу-цзя, отчего их подход к оценке событий и их мировоззренческие позиции были едиными, полностью соответствовавшими общепринятой традиции.

Большие коллективы людей, привлекавшиеся для их написания, состояли из разных по своим воззрениям ученых мужей. Что касается авторов «Гуань-цзы», то это были мыслители, специально приглашавшиеся в академию Цзися, где их радушно встречали и обеспечивали всем необходимым. Большинство самых уважаемых и значительных мыслителей, принесших славу академии Цзися, известны прежде всего своими авторскими трактатами, включая и те, что бесследно исчезли, как то было в случае с Цзоу Янем. Многие из ученых мужей, возможно не самые известные, включались в общую работу по созданию труда, который должен был прославить академию именно как собрание выдающихся мыслителей разного толка. Таким общим трудом следует считать многотомный энциклопедический трактат «Гуань-цзы», не случайно получивший имя самого известного из реформаторов, мыслителей и политиков царства Ци.

Что касается «Люй-ши чуньцю», то здесь речь идет не о царстве, правители которого хотели прославиться заботой о приглашенных ими ученых, но о богатейшем частном меценате, крупном торговце Люй Бу-вэе. Переселившись в царство Цинь, он сумел стать там первым министром и собрать вокруг себя, по словам Сыма Цяня, около трех тысяч так называемых гостей (бинькэ), в большинстве своем ученых мужей, которые и написали для него трактат, получивший его имя.

Специфическим отличием этих протоэнциклопедий было то, что обе они принадлежали к сравнительно позднему времени, когда проблема сближения противостоявших друг другу идеологических школ и разрабатывавшихся ими концепций уже стояла на повестке дня. Именно с этим связано появление особого справочно-энциклопедического стиля, в котором они были написаны. В принципе это легко понять: сначала должны были появиться основные школы идей, затем сторонникам каждой из них в ходе соперничества разных мировоззрений следовало выявить все оттенки своих позиций, и только после этого упомянутые оттенки разных философских направлений могли найти отражение в сводно-обобщающих произведениях справочно-энциклопедического жанра. Вероятно, этим можно объяснить то немаловажное обстоятельство, что эклектика (или синкретизм) не воспринималась в древнекитайской мысли с оттенком пренебрежения. Напротив, умение создать труд, в котором было бы собрано все ценное, что создала эта мысль, высоко ценилось. Вот убедительное доказательство этому.

По словам Сыма Цяня, когда был написан трактат «Люй-ши чуньцю», «рукопись была помещена у городских ворот Сяньяна. К ней была приложена тысяча золотых и объявлено, что эта сумма будет передана тому из странствующих ученых мужей или гостей чжухоу, кому удастся добавить или убавить хотя бы один знак в этой книге» [Вяткин, т. VII, с. 298]. Разумеется, это историческая легенда, своего рода анекдот. Не важно, что книга вобрала в себя все, что можно было вобрать, отразила все, что следовало отразить, — как то и положено в справочно-энциклопедическом сводно-обобщающем издании.

Едва ли есть смысл в деталях разбирать все то, что включено в различные главы обеих энциклопедий[289]. Для нас главное показать, как и в чем именно проявляется их идейный синкретизм

Более известным и во многих отношениях интересным и содержательным из позднечжоуских сочинений энциклопедического характера был «Гуань-цзы». Специфика этого текста прежде всего в том, что эклектизм его не бьет в глаза. Он умело прикрыт неким единством темы в рамках каждой отдельной главы, которая обычно посвящена одной определенной теме, написана, скорее всего, одним автором или немногими авторами-единомышленниками и соответственно хорошо воспринимается как нечто единое и цельное. Именно эта особенность композиции делает текст более серьезным. А энциклопедический и синкретический характер придают ему прежде всего главы, в которых явственно ощущается смесь идей различного происхождения. Кроме того, синкретизм проявляется в самом факте принципиального различия между главами или группами глав, объединенными в одном трактате.

Почти все главы трактата (что нетипично для синкретических текстов) вносят немаловажные акценты в уже известные элементы той или иной доктрины, а порой и придают ей новый поворот (например, «мягкий легизм» с его главной идеей рыночного регулирования). Вообще «Гуань-цзы» справедливо ставится специалистами намного выше, чем «Люй-ши чуньцю», текст которого, по оценке Сыма Цяня, будто бы столь совершенен, что нельзя ничего ни прибавить, ни убавить. В «Гуань-цзы» особый интерес представляют главы, в которых описаны даосские идеи. Таких глав несколько, причем они насыщены интересным материалом и написаны хорошим литературным языком, что весьма выгодно отличает их от предшествовавших им даосских трактатов, таких, как «Чжуан-цзы», где суть идей размыта многочисленными притчами и рассуждениями, и особенно «Дао-дэ цзин» с его очень сложными для восприятия афористическими формулами. Выше, когда шел специальный разговор о даосизме, были рассмотрены несколько глав «Гуань-цзы», в частности 36–38, в которых достаточно полно и подробно излагаются эти идеи.