Сергей Минцлов - Царь царей...

• Название: Царь царей...
• Автор: Сергей Минцлов
• Издательство: Salamandra P.V.V.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2016

Загадочная надпись, найденная на скале, заставляет трех эксцентричных ученых отправиться в далекую Сибирь на поиски следов «царя царей» и, возможно, древнейшей цивилизации Земли.

Данный выпуск серии «Polaris» представляет читателю фантастическую повесть одаренного прозаика и журналиста, путешественника и коллекционера С. Р. Минцлова (1870–1933).

---

Рука Ивана Яковлевича протянулась с крепко зажатым в ней куском хлеба к морде медведя.

Буро-грязная шерсть на шее зверя встала дыбом. Он зарычал, и одновременно страшный человеческий вопль раздался позади на поляне: Антон, укрепив привязи лошадей, пошел обратно и вдруг, увидав своего барина почти в пасти медведя, закричал и, вне себя от ужаса, безоружный кинулся к нему на выручку.

Медведь быстро оглянулся, поднялся на задние лапы и, не обращая более внимания на сидевших ученых, ожидал подхода нового неприятеля. Антон, без шапки, с развевавшимися седыми волосами, с искаженным лицом, бежал к нему со всех ног. Еще три-четыре шага, и старик очутился бы в объятиях зверя; но Свирид Онуфриевич вовремя поспел на крик: грохнул выстрел, и взмахнул лапами, шагнул вперед, затем осунулся весь и повалился на брюхо; задние лапы его стали судорожно раздирать землю. Пуля угодила ему прямо в голову.

Иван Яковлевич быстро поднялся с места. Антон бросился перед ним на колени и, хватая то за руки, то за ноги его, принялся осыпать их поцелуями.

— Батюшка, миленький ты мой… соколик! — бессвязно лепетал, всхлипывая, старик. — Избавил Бог!

— Полно, полно, дядька!… — стараясь справиться с обуревавшим его волнением, проговорил Иван Яковлевич. — Видишь — жив и здоров, и слава Богу!

К месту происшествия сбежались со всех сторон остальные участники экспедиции. Испуг и тревога их тотчас же сменились радостью; на меткого стрелка, осматривавшего рану на звере, посыпались Похвалы.

Иван Яковлевич направился к нему и, обняв, горячо расцеловался с ним.

— Спасибо! — вымолвил он. — Великое русское спасибо! Я у вас в неоплатном долгу. Помните: если хоть чем-нибудь может быть вам полезен старый холостяк — он весь в вашем распоряжении!

Палеонтолог, видимо, еще не вполне пришедший в себя от испытанного потрясения, с чувством пожал руку охотника.

— Помилуйте, что вы, благодарю вас… — отвечал тронутый Свирид Онуфриевич. — Я-то не при чем почти: ружье ведь стреляло!

Он любовно хлопнул ладонью по широкому темному стволу.

— На зверя вы посмотрите лучше! Каков медвежище, а?

Туша медведя действительно казалась горой: ее измерили и нашли, что она более сажени в длину.

Татарин принялся свежевать зверя и сдирать шкуру.

— Здесь в гора много медведь есть, ой много! — весело болтал он, быстро управляясь с делом. — Здесь давно, о-оч-чень давно, люди такой жил — бог у них медведь быль! А-я-я-й!!! — Татарин потряс головой. — Никто его не бил. А какой он бог — он баран, а не бог!

Сообщение татарина было далеко не успокоительно; поднялись бесконечные разговоры о медведях и об их проделках, и путешественники не заметили, как поспел обед: чудное, душистое жаркое из медвежьего окорока, испеченное прямо в золе.

XII

Часов около четырех дня караван тронулся в дальнейший путь. Длина его укоротилась значительно: наученные опытом путешественники держались близко друг от друга; под рукой у каждого приготовлены были револьверы.

Лошади шли беспокойно, так как Свирид Онуфриевич ни за что не хотел бросить шкуру медведя и приторочил ее позади седла… То и дело то в голове, то в хвосте каравана раздавалось вдруг конское всхрапывание; лошадь испуганно вздергивала вверх морду, шарахалась и давала козла; мгновенно вся вереница лошадей проделывала то же, затем все успокаивалось и продолжало двигаться дальше.

Ни дороги, ни тропки не было и следа; казалось, нога человеческая не забиралась никогда в полутьму вековых дебрей, куда смело углублялись путешественники. Лес молчал, как молчит всегда тайга; только величавый гул, словно дальний прибой океана, слышали путешественники где-то высоко-высоко над собой.

— Ветер, кажется, порядочный, — заметил, прислушиваясь, Михаил Степанович.

— А внизу ничего, совсем тихо, — отозвался Свирид Онуфриевич.

— Здесь вечная тишь, — сказал Михаил Степанович, — и вечная красота, — добавил он, глядя на ели и пихты, убравшие бархат темно-зеленых платьев своих светлыми, весенними кружевами из молодых побегов.

Охотник воспользовался расширившимся расстоянием между деревьями и поравнялся с Михаилом Степановичем.

— Слушайте, — тихо проговорил он, наклоняясь к уху того. — Вы знаете меня, я не трус, но куда мы едем?

— Как куда? — удивился Михаил Степанович. — Вам же известно: к северной части Байкала!

— А сколько туда верст?

Михаил Степанович поднял вверх плечи:

— Не знаю. Верст пятьсот, восемьсот, вероятно. Но что нам до них? Нужно исследовать путь — вопрос только в этом!

— И вы уверены, что мы сделаем эти восемьсот верст?

— Разумеется. Месяц-другой времени, и мы будем на месте.

Свирид Онуфриевич покрутил усы, затем мотнул головой.

— Нет, — убежденно произнес он. — Я знаю толк в лесах, видал много их, но эти — мое почтение! Продраться сквозь них пешком, может быть, и возможно будет, но проехать — нет! Чудо, что мы еще едем до сих пор! Помните, что на сотни верст нет жилья кругом и, заблудись мы…

Свирид Онуфриевич не договорил.

— С нами компас, — возразил Михаил Степанович, — заблудиться мы не можем, а…

— Я вот к чему веду речь, — перебил охотник. — Мы с вами и пешком отсюда выберемся, а вот они, — он кивнул головой на ехавших позади, — младенцы наши, с ними что делать?

— Что с вами, Свирид Онуфриевич? — сказал Михаил Степанович, с удивлением взглянув на охотника. — С чего вы вдруг в такую зловещность впали?

— Вот с чего! — охотник указал рукой вперед. — Вглядитесь хорошенько в лесок, да помозгуйте, — к тому же придете. В этом лесу погулять, побродить денек, два — очень хорошо, но резать напрямик через него восемьсот верст — это подвиг!

— Это обязанность… — тихо, но горячо произнес Михаил Степанович. — Мы должны узнать и раскрыть все, что могла оставить по себе эта загадочная личность!

Свирид Онуфриевич крепко почесал затылок.

— Думал, что хоть у него в голове все дома, а он тоже с бзиком! — с досадой проговорил он, осаживая коня и усиленно принимаясь пыхтеть трубкой.

Местность, между тем, становилась все изрытее и видимо подымалась в гору. Лес редел. Но напрасно ученые бросали по сторонам внимательные взгляды в надежде открыть что-нибудь важное: ни камней, ни скал с надписями не попадалось.

Подъем становился все круче; скоро лошади уже с трудом карабкались вверх, неся легших на самые шеи их всадников, и то и дело срывались ногами.

— Еще полчаса — и будем на небе! — с усмешкой сказал Свирид Онуфриевич.

— Я буду там значительно раньше! — сипло выговорил палеонтолог, багровый, как закат перед ветром. — Эта проклятая лука пробьет меня насквозь!

Но жизнь Павла. Андреевича, вероятно, была еще нужна для земли: подъем наконец кончился, и ученый выпрямился и вздохнул свободнее.

Лес остался внизу, на половине горы. Казавшиеся снизу безгранично высокими вершины гигантских кедров находились теперь далеко-далеко под стременами путешественников. Везде внизу, куда, ни обращались глаза, расстилалось темно-зеленое море; на нем вставали синеватые бугры — вершины кедров.

На просторе поднебесья дул сильный ветер; солнце заходило, и алый щит его уже коснулся горизонта безграничного зеленого океана и погружался в него больше и больше.

Полюбовавшись видом и дав немного вздохнуть запыхавшимся лошадям, караван двинулся дальше; путь преграждали казавшиеся неприступными скалы из красного известняка. Отвесная стена их, как бы охваченная пожаром, ярко вырезывалась на бледно-бирюзовом небе. Лошади шли по промытой дождями ложбинке.

Сплошная издали стена но приближении к ней оказалась изборожденной глубокими и довольно широкими расселинами; бесчисленные острые зубцы усеивали ее. Кругом не росло ни куста, ни деревца.

У скалы Михаил Степанович остановился: его поразили неумолчные тихие звуки, слышавшиеся везде от скал. Они были все мокрые: всюду сочилась и капала с камней вода, производя подобие какой-то своеобразной мелодии. Михаил Степанович сверил направление лежавшей впереди расселины с компасом и смело направил коня в нее.

Сразу охватил полумрак и особенная сырая свежесть; ехать можно было только по одному и то с осмотрительностью, так как то ногам, то голове угрожали каменные выступы и с той и с другой стороны. В одном месте громадный камень, отделившийся, вероятно, от вершины какой-нибудь скалы, заклинил сверху расселину, образовав как бы низкий туннель под собой. Михаил Степанович спешился и, исследовав проход, вернулся и ввел в него лошадь; примеру его последовал весь караван.

Подземный коридор, словно черная труба со вставленным на верхнем конце светло-голубым стеклом, тянулся сажень пятнадцать. С потолка росили холодные капли. Шаги отдавались гулко; подъем шел круто в гору и вдруг кончился; путешественники, мокрые, как после дождя, очутились на свободе и стали садиться на коней.