Михаил Петров - Румянцев-Задунайский

• Название: Румянцев-Задунайский
• Автор: Михаил Петров
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1996
• ISBN: 5-7632-0167-1

В романе современного российского писателя Михаила Петрова рассказывается о жизни талантливого полководца и государственного деятеля генерал-фельдмаршала Петра Александровича Румянцева-Задунайского.

---

Правда, попав в силки, визирь продолжал торговаться. Он еще не давал согласия на принятие условий мира, предложенных Россией. Он просил перемирия и открытия нового мирного конгресса. Но от его писем уже веяло безысходностью.

Двадцать восьмого июня Румянцев получил от визиря очередное письмо, в котором он, снова поднимая вопрос о перемирии и конгрессе, изъявлял готовность направил в Журжу своих представителей для переговоров. Румянцев ответил незамедлительно. Он предупредил визиря, чтобы тот не посылал уполномоченных в Журжу, а вошел в сношение с генералом Каменским. Касаемо главного он написал следующее: «О конгрессе, а еще менее о перемирии, я не могу и не хочу слышать. Ваше сиятельство знаете нашу последнюю волю: если хотите мира, то пришлите уполномоченных, чтобы заключить, а не трактовать главнейшие артикулы, о коих уже столь много толковано и было объяснено. И доколе сии главнейшие артикулы не утверждены будут, действия оружия никак не перестанут».

Отправив ответ на визирское письмо, Румянцев вызвал князя Репнина, вернувшегося из отпуска.

— Займитесь изучением материалов Фокшанского и Бухарестского Конгрессов, — сказал он ему. — Вам придется подписывать мир с турками.

— А господин Обресков?

— Обресков застрял в Фокшанах, не скоро доберется, а переговоры могут начаться не нынче-завтра.

— Вы думаете, визирь согласится на мир без конгресса?

— Визирю некуда больше деваться.

Главнокомандующий не ошибся в своих расчетах.

Спустя два дня от Каменского поступило срочное донесение: визирь выслал к нему для отправки в главную квартиру армии двух уполномоченных со свитой из ста человек.

— Очень хорошо, — обрадовался Румянцев. — Я встречу их в Кучук-Кайнарджи.

Он отобрал из корпуса Репнина два пехотных полка, пять эскадронов кавалерий и с этим войском направился в селение, прославившееся неслыханной победой русских войск над превосходящим противником. Он избрал это место для встречи с турецкой делегацией не только потому, что оно должно было напомнить ей в несокрушимой силе русского оружия. Селение Кучук-Кайнарджи стояло на дороге Силистрия — Шумла, по которой направлялось подкрепление войскам, осаждавшим ставку визиря. Пусть турки своими глазами увидят, как велика угроза главному визирскому лагерю.

Уполномоченных визиря Румянцев принял не сразу. Их заставили более часа простоять у входа в селение, потом повели, пешком по дороге мимо войск, делавших вид приготовления к походу на Шумлу, и, наконец, сопроводили к большому глинобитному дому с виноградником.

— Фельдмаршал ждет вас, проходите.

В комнате, куда их привели, кроме Румянцева оказалось еще несколько генералов. Им представили всех: Гессен-Дармштадтский, брат супруги великого князя Павла, князь Репнин, дежурный генерал Игельстром, генерал-квартирмейстер Муромцев.

После обычных в таких случаях церемоний главный турецкий уполномоченный Ресми-Ахмет-эфенди вручил Румянцеву письмо визиря и сразу же заговорил о необходимости немедленно начать переговоры. Румянцев внимательно посмотрел на него и, ничего не ответив, попросил переводчика устно перевести содержание визирского письма.

Письмо визиря, содержало общие слова о желательности скорейшего мира.

«Я прошу всемогущего, — переводил переводчик, — ниспослать нам свое благословение к постановлению блаженного мира, и вашим дознанным мне благоразумием, проницанием, скромностью и храбростью, отличая и отделяя во всяком пункте трудное от нетрудного, я не сомневаюсь, что плод скромной вашей, твердости будет средством к облегчению сего дела, так как и я, ваш искренний, упражняюсь облегчить, сколько можно, затруднение от дел и ваше сердце то засвидетельствует…»

Едва переводчик закончил перевод, как уполномоченные снова стали просить начать переговоры. Румянцев медлил. Наконец заговорил:

— Видит Бог, как велико мое почтение к визирю. Однако в сей момент я считаю невозможным остановить движение войск к Шумле и потому нахожу открытие переговоров несвоевременным. Впрочем, — после небольшой паузы продолжал он, — я могу согласиться на переговоры, но только с условием, чтобы все было кончено и мирный трактат был подписан не позже как через пять дней.

Уполномоченные с минуту посовещались между собой; и объявили, что с условием фельдмаршала согласны.

— Сегодняшний день не в счет, — сказал Румянцев. — Переговоры начнутся завтра. Где и в котором часу — вас уведомят дополнительно. С нашей стороны переговоры будет вести сей генерал, — показал он на Репнина.

Когда турок повели в отведенные им квартиры, Муромцев широко перекрестился:

— Слава Богу, войне приходит конец.

— Потрудитесь заготовить два ордера, — строго сказал ему Румянцев. — Первый — Каменскому. Сообщите о переговорах да строго предупредите, чтобы не лез в пекло. Теперь нам потеря и одного человека дороже ста турков убитых. Второй ордер — Глебову. Сим уведомите его, что по обстоятельствам мирной негоциации я с малым отрядом остаюсь вблизи места мирных переговоров, общее командование армией вручаю ему. Задача такая: пока идут переговоры, держать противника в утесненном, запертом состоянии, укреплений его не атаковать.

Румянцев был предельно сосредоточен, говорил быстро, отрывисто. Таким Репнин видел его в Ларгском и Кагульском сражениях. Весь во власти главной своей мысли. Ни слова лишнего.

Но вот распоряжения отданы, генерал-квартирмейстер с дежурным генералом ушли писать ордера, и строгие глаза фельдмаршала как бы оттаяли, с лица исчезла печать напряжения, и он дружески кивнул Репнину.

— Кажется, я свое сделал, теперь слово за вами, князь.

— Я вожу с собой две бутылки шампанского, — сказал Репнин. — Не выпить ли нам по сему случаю?

— О нет, поберегите до более торжественного часа, — улыбнулся Румянцев. — Тем более, мне еще предстоит написать письмо визирю.

5

Жарким выдался этот день, 10 июля 1774 года. В огромной палатке, где уже пятый день проходили переговоры между воюющими сторонами и где сегодня предстояло подписать мирный трактат, стояла духота. Над головами турецких уполномоченных мерно, ни на минуту не переставая, то поднимались, то опускались опахала из диковинных перьев: слуги старались вовсю. Пот с уполномоченных визиря лился градом. И наверное, не только потому, что было жарко, им было сейчас очень тяжко. Они признавали себя побежденными.

Вот секретарь придвинул подготовленный трактат к Ресми-Ахмет-эфенди. Рука уполномоченного потянулась к перу, и все заметили, как она мелко-мелко задрожала. Нелегко подписываться под таким трактатом. Условия мира для Турции были более тяжелыми, чем те, которые предъявлялись на Фокшанском и Бухарестском конгрессах и от которых тогда турецкая делегация неосмотрительно отказалась.

Трактат состоял из 28 параграфов. Согласно этим параграфам, русско-турецкая граница на юго-западе устанавливалась по Бугу, а на востоке — по Кубани. Таким образом, к России отходила часть Северного Причерноморья, расположенная между Днепром и Бугом, Азов с прилегающей территорией и Кабарда. Крымское ханство отделялось от Оттоманской империи, которая признавала его независимость с сохранением, однако, зависимости татар от турецкого султана в делах религии. К России отходили две важнейшие крымские крепости Керчь и Еникале, обеспечивавшие беспрепятственный проход русских кораблей из Азовского моря в Черное. На Азовском море, кроме Азова, Россия приобретала также Таганрог, а в устье Днепра — крепость Кинбурн. Трактат давал русским кораблям гарантию Свободно проходить из Черного моря в Средиземное и обратно, плавать по Дунаю, приставать к турецким пристаням, ходить по каналам и другим водным сообщениям империи. В отношении торговли в пределах Оттоманской империи русские купцы получали такое же право, каким уже пользовались Англия и Франция. Особым «сепаратным артикулом» Оттоманская Порта обязывалась уплатить Российской империи за «убытки военные» в три года и в три срока в переводе на русские деньги 4 миллиона 500 тысяч рублей.

Мирный трактат предоставлял России право оказывать покровительство всем христианским подданным Оттоманской империи. Включение сего параграфа должно было, по мнению Румянцева, не только облегчить участь славян, греков, румын, молдаван, страдавших от турецкого ига, но и вместе с этим обеспечить со стороны этих народов поддержку политики России на Балканах и Кавказе.

Процедура подписания договора продолжалась недолго. Как впоследствии доносил Румянцев императрице, трактат был учинен — «без всяких обрядов министериальных, а единственно скорою ухваткою военного, соответствуя положению оружия с одной стороны превозмогающего, а с другой — до крайности утесненного».